7 9 13 16 19 19 27 38 55 70 145 255 275 289 От издательства В данный сборник вошли избранные работы Бронислава Малиновского: "Magic, Science and Religion" в Science, Religion and Reality, изданной James Needham, Macmillan Company, 1925. "Myth in Primitive Psychology", W.W.Norton and Co Inc 1926. "Baloma, the Spirits of the Dead in the Trobriand Islands", The Journal of the Royal Anthropological Institute of Great Britain and Ireland, Vol.46, 1916. "Obscenity and Myth" в Sex and Repression in Savathe Society, London, Routledge and Kegan Paul, 1927, pp.104-34. "Myth as a Dramatic Development of Dogma" в Sex, Culture and Myth, New York: Harcourt, Brace & World, 1962, pp.245-65. ОТ РЕДАКТОРА Бронислав Малиновский (1884-1942)— виднейший представитель британской социальной антропологии (этнологии), родившийся и выросший в Польше. Вряд ли кто другой, за исключением разве что Дж.Фрэзера, Ф.Боаса и А. Рэдклиффа-Брауна, оказал столь значительное влияние на развитие теории и практики мировой этнологии и вряд ли кто столь глубоко чтится современным международным этнологическим сообществом. Между тем, на русском языке его блестящие труды ранее почти не публиковались (преимущественно по соображениям идеологического характера), и наш читатель практически незнаком с достижениями его исследовательского метода, получившего название функционального и давшего начало мощнейшему научному направлению — функционализму. Предлагаемая книга стремится хотя бы отчасти восполнить этот печальный пробел. В ней читатель найдет яркие и живые описания обычаев, обрядов, верований, рациональных знаний и навыков, эмоциональной жизни и интеллектуального творчества населения далекого и экзотического уголка Океании — Тробрианского архипелага, коралловых атоллов Южных морей. Автор жил бок о бок с этими "людьми каменного века" — его походная палатка ставилась рядом с их живописными хижинами. Он делил их горести и радости, изучил из язык и свободно обсуждал с ними сокровенные и интимные стороны человеческого бытия. Самые сложные философские идеи и самые тонкие теоретические обобщения вплетены в этой книге в контекст колоритнейших этнографических реалий и воспринимаются с не меньшим увлечением, чем впечатляющие картины традиционной жизни меланезийцев. Предисловие Р.Редфилда и аналитические статьи И.Стренски и К.Леви-Строса раскрывают перед нами значение неоценимого научного вклада Б.Малиновского. О. Ю.Артемова Роберт Редфилд МАГИЯ СЛОВА БРОНИСЛАВА МАЛИНОВСКОГО* Никто из авторов нашего времени не сделал больше Бронислава Малиновского для сведения воедино теплой реальности человеческой жизни и холодных абстракций науки. Его работы стали почти незаменимым связующим звеном между нашими представлениями о далеких, экзотических народах, какими мы считаем наших соседей и братьев, и концептуальным и теоретическим знанием о человечестве. Талантливый новеллист обычно ярко рисует образы конкретных мужчин и женщин, но при этом не облекает свое спонтанное и глубокое понимание людей в форму научных обобщений. Исследователь же жизни социальной, напротив, по большей части предлагает общие определения, но не знакомит с реальными людьми — нет эффекта присутствия рядом с ними, когда они, скажем, выполняют свою работу или произносят свои заклинания — что может сделать абстрактные обобщения поистине выразительными и убедительными. Талант Малиновского двоякий — это и дар, которым обычно наделены художники, и способность ученого увидеть и выразить общее в частном. Читатели работ Малиновского знакомятся с рядом теоретических подходов к религии, магии, науке, обрядам и мифам, получая и вместе с тем живые впечатления о тробрианцах, чью жизнь Малиновский так очаровательно изобразил. "Я хочу пригласить моих читателей, — пишет Малиновский, — выйти из душного кабинета теоретика на открытый воздух антропологического поля..." "Антропологическое поле" здесь, — это, как правило, Тробрианские острова. Вслед за Малиновским идя на веслах по лагуне, наблюдая за туземцами, работающими на полях под палящим солнцем, следуя за ними в джунглях и вдоль извилистого берега моря или среди рифов, мы быстро познаем их жизнь".Магия.Наука.Религия. Бронислав Малиновский. Bronislaw Kaspar MalinowskiMagic, Science and Religion, and Other EssaysGlencoe, Free Press. Малиновский бронислав балома духи
ДУХИ МЕРТВЫХ НА ТРОБРИАНСКИХ ОСТРОВАХ МАТРИЛИНЕЙНЫЙ КОМПЛЕКС И МИФ МИФ КАК ДРАМАТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ДОГМЫ СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ
* Из книги: Bronislav Malinovski. Magic, Science and religion and other essays with introduction by Robert Redfield, 1954. Anchor Books Edition.
Роберт Редфилд
МАГИЯ СЛОВА БРОНИСЛАВА МАЛИНОВСКОГО
новскому критические замечания о том, что он делал обобщения на основе единственного частного случая, во многом теряют свою силу, если допустить,что существует некая общечеловеческая природа и некая универсальная модель развития культуры. И ни один автор, пожалуй, не подтверждал убедительней правомерность такого допущения. Когда необычная проницательность сочетается с терпеливым и настойчивым изучением всего, что прочие ученые мужи когда-либо писали о других обществах, можно многое узнать обо всех культурах, рассмотрев лишь одну, обо всех людях, постигнув немногих.
Малиновский наблюдает людей, затем снова обращается к книгам и снова наблюдает людей. Он наблюдает людей отнюдь не за тем, чтобы увидеть то, что, по утверждениям книг, он должен увидеть, как это нередко делают другие (если, конечно, они вообще наблюдают людей). Эклектизм теории Малиновского искупается тем, что человеческая реальность, к которой он вновь и вновь возвращается, не может в полной мере быть постигнута единым теоретическим усилием. Посмотрите, как в блестящем очерке "Магия, наука и религия" излагаются различные взгляды на религию, высказывавшиеся Тайлором, Фрэзером, Мареттом, Дюркгеймом, и как, вместе с тем, на этих страницах религия предстает куда более многомерной, чем в любом отдельно взятом из описаний этих антропологов. Религия — это не только то, как люди объясняют свои сны и видения и проецируют их в реальность; это не только вид духовной силы — некая мана; нельзя ее рассматривать и исключительно в контексте социальных связей; нет, религия и магия — это пути, по которым человек, будучи человеком, должен следовать, чтобы сделать мир приемлемым для себя, управляемым и справедливым. И мы обнаруживаем истинность такого многостороннего взгляда в хитросплетениях обряда и мифа, работы и культа этого, теперь хорошо известного, островного мира Новой Гвинеи.
Возможно, метод Малиновского не удовлетворяет требованиям формальных стандартов научного подхода, потому что он всегда остается верен реальности одного обстоятельно обсуждаемого и близко известного ему примера. Если и есть у него сопоставление аборигенов Тробрианских островов с другими человеческими сообществами, то, главным образом, косвенное. Материалы о Тробрианских островах, хотя и обильные и богатые, нигде не представлены так, чтобы из них можно было бы извлечь исчерпывающую информацию или сделать тематическую сводку. Эти записки не позволяют также подбирать примеры в соответствии с собственными запросами. Нет в них и научной аргументации в строгом смысле.
Клайд Клакхон1 охарактеризовал этот метод как "подробно изложенный анекдотический случай, который удачно вставлен в широкий антропологический [этнологический] контекст". Хорошо сказано. Ниже мы увидим, как часто удачное социологическое обобщение или глубокое постижение сути человеческого поведения оказываются результатом яркого впечатления автора о каком-либо простом событии, которое ему довелось наблюдать на этих островах. Так, научный очерк о языке строится на описании ловли туземцами рыбы в лагуне; эпизод о любопытных тробрианцах, которые один за другим пробираются к посадкам ямса, заслышав о появившемся там привидении и ничуть не испугавшись его, и несколько других подобных рассказов кладутся в основу научного анализа представлений о духах мертвых в самых разных ракурсах. Нас убеждает не формальное обоснование, а следование за Малиновским, когда он демонстрирует значение и роль верований и обрядов в обществе, которое, будучи чуждым для нас, тем не менее воспринимается нами как иная форма нашего собственного.
По сути, он убеждает нас, что антропологическая наука — это еще и искусство. Это искусство проницательного видения человека и социальной ситуации. Это искусство живого интереса к конкретному и вместе с тем способность видеть в нем общее.
Но Малиновский убеждает нас также в том, что искусство этнографического понимания, чтобы в полной мере служить своей цели, должно стать наукой. На последних страницах статьи "Балома: духи мертвых" он отвергает как ложный "культ чистого факта". "Есть такая форма интерпретации фактов, без которой невозможно проводить никакое научное наблюдение — я имею в виду интерпретацию, которая в бесконечном разнообразии фактов выявляет общие законы; ... которая классифицирует и располагает в определенном порядке явления и ставит их в общую взаимосвязь".
Более поздние и более тщательно продуманные попытки Малиновского организовать накопленные факты в теоретическую систему, особенно две книги, опубликованные после его смерти, стали предметом критики, ввиду слабости этой системы. Но в статьях, собранных в этом томе, теория проста: она главным образом проясняет определения ряда основных, повторяющихся и универсальных типов социального поведения человека и стимулирует изучение тех средств, с помощью которых каждый из них удовлетворяет потребностям человека и поддерживает социальную систему.
1 Clyde Kluckhohu, "Bronislaw Malinowski, 1884-1942", Jour. Amer. Folklore, Vol. 56, Jul.-Sep., 1943, No. 221, p.214.
Роберт Редфилд
По крайней мере, относительно двух, близко связанных тем — религии и мифа — можно сказать, что в представленных здесь работах содержатся самые ясные и тщательно продуманные формулировки Малиновского. Ни в одной из его более объемных книг тема религии не является центральной (лекция "Основы веры и морали" была опубликована в 1936 году в виде брошюры). Три работы настоящей книги так или иначе имеют отношение к этой теме. В первой статье обсуждается сходство и различия "религии, магии и науки", пожалуй, с более прозрачными пояснениями, чем в какой-либо иной из работ Малиновского и может быть даже чем в какой-либо иной работе вообще. Его талантливое перо делает понятным то, что зачастую остается неясным у других авторов. Он пишет: "Наука основывается на убеждении, что опыт, усилия и логика действенны, а магия — на вере в то, что надежда не может не сбыться, а желание — не может обмануть". Столь же выразительны сравнение и противопоставление магии и религии.
Небольшой очерк "Миф в примитивной психологии", долгое время недоступный, теперь будет с энтузиазмом принят теми, кто знает его и кто нашел в нем первую и до сих пор не имеющую себе равных работу, прокладывающую дорогу через непроходимый лес сложностей, расставляемых на пути к пониманию мифа, легенды и народной сказки большинством из тех, кто пишет о них, исходя только из книжного знакомства с ними. Очерк Малиновского вплетает миф и сказку в контекст жизни, в само течение жизни людей, рассказывающих их.
Очерк "Балома: духи мертвых на Тробрианских островах" — одна из тех работ Малиновского, что предназначены для читателей с более специальными интересами. В ней представлено большее количество туземных текстов и другого первичного материала, чем в других статьях, включенных в этот сборник. Этот очерк также демонстрирует нам, как конкретная тема — в данном случае духи мертвых — подводит автора ко множеству иных, кроме магии и религии, аспектов местной жизни. Читателю, интересующемуся представлениями об отцовстве у примитивных* народов, будет любопытно сравнить то, что Малиновский пишет на эту тему здесь, с его более поздними, значительно отличающимися утверждениями, которые он высказывает в своей работе "Сексуальная жизнь дикарей". И наконец, помещенные в конце этого очерка заметки о методах полевых исследований также будут полезны каждому антропологу.
О термине "примитивный" см. с. 19.
Иван Стренски
ПОЧЕМУ МЫ ПО-ПРЕЖНЕМУ ЧИТАЕМ РАБОТЫ МАЛИНОВСКОГО О МИФАХ?*
Прошло почти восемь десятков лет с тех пор, как Малиновский написал свою первую работу о мифе. Может ли он и сегодня научить нас чему-то важному? Со времени Малиновского столько потрудились над разработкой теории мифа Клод Леви-Строс, Мирча Эли-аде, Карл Юнг, Джозеф Кэмпбелл и многие другие! Сказал ли Малиновский что-то такое, чего эти теоретики не смогли выразить лучше? Зачем вообще нам читать Малиновского?
Главная причина, по которой мы продолжаем читать Малиновского о мифах, состоит в том, что многие из его прозрений по-прежнему сохраняют свою значимость. Эти прозрения принадлежат к четырем сферам: функция и практика, контекст и значение, антропология и психоанализ, а также концептуальное определение мифа.
Во-первых, Малиновский сумел, как никто другой до него, четко сформулировать программу видения мифа как части культуры в ее функциональном, прагматическом измерении реализуемого, — т.е. видение мифа как составляющей деятельности, которая на практике решает определенные задачи конкретного человеческого сообщества. Во-вторых, он сформировал сознание и чувство решающего значения контекста для интерпретации мифологических смыслов. Мифы лишены какого-либо скрытого смысла, их смысл задан контекстом ситуации, в которой они возникают и бытуют. Мифы, таким образом, представляют собой отнюдь не первичные тексты или самостоятельные литературные формы. Это тексты, вплетенные в контекст. В-третьих, Малиновский был пионером в применении уроков психоанализа к изучению культуры. В то же время, он предпринял
* Отрывок из введения к книге: "Malinowski and the Work of Myth", New Jersey, 1992. Ed. by Ivan Strensky.
Иван Стренски
РАБОТЫ МАЛИНОВСКОГО О МИФАХ
плодотворную попытку пересмотра психоаналитических обобщений с помощью этнологического кросс-культурного анализа. И наконец, в-четвертых, он продемонстрировал образец концептуального осознания эпистемологического статуса категории "миф". Он понимал, что, назвав нечто "мифом", мы должны обозначить его специфику, отграничить его от явлений, которым приписывается иная природа. Это влечет за собой ответственность в применении категориального аппарата, ибо тщетно тешить себя иллюзией, что для оправдания любых наших теоретических изысков достаточно одной лишь ссылки на некую объективную природу мифа как на данность.
И наконец, мы еще и потому читаем работы Малиновского о мифах, что это просто очень увлекательно и приятно. Малиновский был мыслителем удивительной широты, его интересы охватывали множество сфер знания, и не меньшее их число обогатили его идеи. Сначала он получил образование в области физики и математики (с изрядным креном в философию) в Краковском университете. Здесь же в 1906 году он получил докторские степени (с особой квалификацией — rigorosum) и по физике, и по философии. Затем последовал год совместных исследований совместно с экспериментальным психологом (а также выдающимся философом) Вильгельмом Вун-дтом и известным экономистом Карлом Бюхером в Лейпцигском университете, где в свое время учился и отец Малиновского. Эта тяга к фундаментальным наукам, очевидно, отчасти и обусловила его растущее увлечение так называемыми примитивными культурами, возможно вдохновленное также трудом Вундта "Психология народов" (W.Wundt, "Volkerpsychologie"). В 1910 году Малиновский переезжает в Лондон для выполнения обстоятельной программы изучения антропологии в Лондонской Школе Экономики под руководством Чарльза Зелигмана и Эдварда Вестермарка. Незадолго до начала Первой мировой войны он перебирается в Австралию и оттуда уже отправляется в Новую Гвинею, чтобы приступить к принесшим ему мировое признание полевым исследованиям (1914-1918). Эти годы полевой работы заложили основу для интенсивных исследований по проблемам мифологии.
Работы, которые он написал по результатам своих полевых наблюдений, выявили в Малиновском фигуру гораздо более крупную, чем просто собиратель этнографических фактов. Он был интеллектуальным гением. Помимо разработки собственно этнологических проблем, его исследования, посвященные мифу, вступают в дискуссионные области фольклористики, литературной критики, лингвис-
тики, философии, психологии, психоанализа, религиеведения и теории сексуальности. Малиновский нашел свое место в интеллектуальной жизни междувоенного Лондона, вращаясь в элитарном кругу, завсегдатаями которого были мыслители самого широкого спектра — от Бертрана Рассела до Хейвлока Эллиса. Он трудился в Лондонской Школе Экономики на протяжении почти двадцати лет и только примерно за год до смерти оставил Лондон, приняв приглашение Иельского университета. Малиновского, который прошел через опыт двух мировых войн и стремительной трансформации всего западного мира, ознаменовавшей начало двадцатого века, вполне закономерно занимали задачи приложения уроков антропологии к решению современных социальных проблем — войны и агрессии, сексуальных нравов, преступления и наказания. Малиновский был мыслителем, обладавшим замечательной способностью будоражить умы, стремившимся соединить в своих трудах научный стиль мышления и великие таинства жизни и смерти, наши так называемые экзистенциальные проблемы человеческого бытия. Все это дает нам самые веские основания вновь и вновь обращаться к посвященным мифу трудам Малиновского.
БРОНИСЛАВ МАЛИНОВСКИЙ
Клод Леви-Строс БРОНИСЛАВ МАЛИНОВСКИЙ*
Малиновский, бесспорно, был великим этнологом и великим социологом. Его творчество, удивительное по своему разнообразию и богатству, хотя он основывался исключительно на изучении ограниченного региона в Меланезии, не может не производить неизгладимое впечатление на всякого, кто исповедует свободу научного поиска. В социальных науках он совершил величайшей важности шаг вперед. В известном смысле не будет преувеличением сказать, что с появлением трудов Малиновского этнология вступила на путь свободы. Он был первым антропологом, который после пророческих, несмотря на все последующие разочарования, открытий Фрейда и его последователей сумел связать воедино две самые революционные области современной науки — этнологию и психоанализ. Что касается фактов и их интерпретации, Малиновский, вне сомнения, сумел отрешиться от безосновательных установок ортодоксального фрейдизма. Сами фрейдисты в один прекрасный день должны осознать, что подчиняя психологическую биографию индивида стереотипам культуры, которая его формировала, вместо того, чтобы выводить его воображаемую эволюцию из какого-то универсального психического начала, одному Богу ведомого, Малиновский придал новый импульс психоанализу — в той сфере, где сами психоаналитики оказались совершенно некомпетентны — причем импульс, аутентичный для этого научного направления как такового. Он также был первым, кто выработал особый, сугубо индивидуальный, подход к примитивному обществу — подход, в основу которого положены не отвлеченные чисто научные интересы, но прежде всего — подлинные человеческие симпатия и понимание. Он безоговорочно принял туземцев, чьим гостем он был, возложив на ал-
* C.Levi-Strauss, Bronislav Malinowski (VVV, No 1, June 1942, p.36-37).
тарь понимания запреты и табу своего собственного общества, эмиссаром которого он не пожелал служить. После Малиновского этнология уже не может быть только ремеслом или профессией, но должна быть истинным призванием. Чтобы стать этнологом, отныне требуются изрядная независимость мысли и великая любовь. Нельзя отрицать, что в своей позиции он не был чужд известной аффектации и желания шокировать академическую публику (что, кстати, вовсе не требует больших усилий). Но несмотря на это, его влияние было столь глубоко и столь плодотворно, что в будущем труды этнологов можно будет, пожалуй, относить к разным направлениям — "премалиновскому" и "постмалиновскому" — в зависимости от степени личностной вовлеченности и самоотдачи автора.
Собственно теоретические сюжеты в работах Малиновского дают повод для серьезной критики. Этот замечательный в своей конкретности ум отличался неустранимым и почти абсолютным пренебрежением и к исторической перспективе и к артефактам материальной культуры. Его отказ видеть в культуре нечто большее, чем только актуальные и виртуальные психологические состояния, привел к построению своеобразной системы интерпретации — функционализма* — позволяющей с опасной легкостью оправдать любой существующий режим.
Зачарованный высоким полетом его мысли, ее утонченными ходами и силой жизненной убедительности, испытываешь искушение не замечать очевидные иной раз несогласованности и даже противоречия. Но и будучи явно не прав, Малиновский всегда с удивительным мастерством пробуждает научную рефлексию ученого-социолога. Его наследие, безусловно, не избежит периодов критического неприятия и даже забвения. Однако для тех, кто будет открывать его заново после провалов небытия, от коих не застрахован ни один из когда-либо живших мыслителей, его творения будут всегда нести новизну и трепетную свежесть.
Здесь имеется ввиду не научная методология функционализма, но ее идеологические коннотации. (Здесь и далее звездочками помечены примечания научного редактора, цифрами — примечания автора, особо оговорены в скобках примечания переводчика).
МАГИЯ, НАУКА И РЕЛИГИЯ
Читайте также:
lektsia.com
По отцовской линии 219 | Балома: духи мертвых на Тробрианских островах
 С этим файлом связано 56 файл(ов). Среди них: Nemetskiy_sezon_Konspekt_8_uroka.pdf, Ustav.docx, Martens_L_K_-_Tom_02_-_Tekhnicheskaya_entsiklopedi.pdf, Martens_L_K_-_Tom_21_-_Tekhnicheskaya_entsiklopedi.pdf, P_Tanneri_-_Pervye_shagi_drevnegrecheskoy_nauki.pdf, A_Rus_Narod_mayya.pdf и ещё 46 файл(а).Показать все связанные файлыПо отцовской линии 219 | Балома: духи мертвых на Тробрианских островахской линии — он получает плату, называющуюся в этом случае попала. Это должна быть весьма значительная плата. Когда магии обучается сын, не взимается абсолютно никакой платы. Это, подобно многим другим особенностям туземных обычаев, остается в высшей степени непонятным, потому что родственники по материнской линии имеют право на магию, а сын, по сути, не имеет на нее вообще никаких прав, и при определенных обстоятельствах его могут лишить этой привилегии те, кто имеет на нее право и все же он получает ее бесплатно, а они должны дорого платить за нее.Воздерживаясь от других возможных объяснений, я просто приведу ответ туземцев на этот вопрос, который ставит в тупик (мои информаторы вполне отчетливо осознавали всю парадоксальность ситуации и прекрасно понимали, почему я был озадачен. Они сказали Мужчина передает ее магию детям своей жены. Он живет с этой женщиной бок о бок, он обладает ею, она делает для него все, что жена должна делать для мужа. Все, что он делает для ребенка, является платой папула зато, что он получил от нее. Это отнюдь не единичное высказывание. Здесь суммированы стереотипные ответы, полученные мною в тех случаях, когда я поднимал этот вопрос. Таким образом, именно тесная связь между мужем и женой, а непредставление каким бы смутными далеким от реальности оно ни было — о физическом отцовстве оправдывает в глазах туземцев все то, что отец делает для своих детей. Следует четко понимать, что социальное и психологическое отцовство (сумма всех уз — эмоциональных, правовых, экономических) воспринимается как производное обязательств мужчины по отношению к своей жене, а понятия о физиологическом отцовстве не существует в сознании туземцев.Теперь давайте перейдем к обсуждению второй из двух выше разграниченных проблем к смутным представлениям туземцев осу ществовании некоторой связи между половым актом и беременностью. Выше я упоминал, что, говоря о причинах беременности, туземцы приводили меня в замешательство утверждением, что половое сожительство также является причиной появления детей. Это представление существует, так сказать, параллельно с фундаментальной идеей о том, что беременность случается по вине балома или воплотившегося ваивайа.Вышеупомянутое утверждение можно было услышать нечасто в сущности, его почти полностью затеняла основная версия. Поначалу я заметил только ее, счел, что успешно добыл нужную мне информацию, и не видел больше проблем, требующих проясне- 220 | Б. Малиновский. Магия, наука и религияни я. Будучи вполне удовлетворен тем, как я справился с изучением представлений о деторождении у тробрианцев, и продолжая интересоваться этим просто в силу своей врожденной педантичности, я был изрядно шокирован, когда в самом основании моей конструкции обнаружился изъян, который угрожал ей полным крушением. Я помню, как мне сказали об очень легкомысленной молодой женщине из Каса-наи, известной под именем Иакалуса: Сене накакаи- та, Коге ива-лулу гиади очень распутная, у нее есть ребенок. Услышав это весьма неоднозначное высказывание, я приступил к расспросам с пристрастием и выяснил наконец, что по совершенно устоявшемуся представлению туземцев у женщины со свободными устоями больше шансов заиметь ребенка. Мне поведали также, что если бы нашлась женщина, никогда не вступавшая в половую близость, то у нее, конечно жене могло бы быть ребенка. Теперь уже эти люди казались мне столь же осведомленными, сколь несведущими представали раньше. Притом создавалось впечатление, что одни и те же мужчины поочередно принимали то одну, то другую точку зрения, а эти последние определенно противоречили друг другу. Я расспрашивал так дотошно, как только мог, и мне казалось, что туземцы отвечают по-разном у, когда я по-разном уф о р мулирую вопросы если вопрос подразумевает знание физиологии зачатия, они говорят да, если вопрос предполагает незнание, они говорят нет. Их озадачивали моя настойчивость и (со стыдом признаю) нетерпеливость. Яне мог объяснить им, что же меня обескураживает, хотя, как мне казалось, я прямо указывал им на противоречие.Я пытался побудить их сравнить животных и людей испрашивал, существует ли у свиней нечто подобное балома, приносящее маленьких поросят. О свиньях мне было сказано «Икаитаси, ика-итаси макатеки бивалулу минана они спариваются, спариваются, и вскорости самка должна разродиться. Таким образом, здесь у-ула беременности представляется совокуплением. К акое-то время противоречия и неясности в их ответах казались мне совершенно безнадежными я был водной из тех тупиковых ситуаций, которые часто встречаются в этнографической полевой работе, когда начинаешь подозревать, что туземцам просто нельзя доверять, что они нарочно рассказывают небылицы или же что сосуществуют две системы представлений, одна из которых исказилась под влиянием белого человека. На самом же деле в этом случае, как ив большинстве других, причина затруднений совсем иная 221 | Бал ома духи мертвых на Тробриа неких островахПоследний удар по моим самонадеянным суждениям о туземном невежестве внес вместе стем и порядок в этот, казалось бы, полный хаос. Мифологический цикл о культурном герое Тудаве начинается рассказом о его рождении. Его мать, Митигис, или Булутукуа, была единственной из всех жителей деревни Лаба-и, оставшихся на острове. Все другие убежали в страхе перед великаном-людоедом Докониканом, который пожирал людей и фактически почти истребил население Киривины. Булутукуа, покинутая своими братьями, жила одна в гроте в раибоаге около Лаба-и. Однажды она заснула, и капли воды, стекавшие со сталактитов, попали на ее вульву и открыли проход. После этого она забеременела и родила по очереди рыбу-бологу, свинью, куст растения куэбила (имеющего ароматические листья и использующегося как украшение, еще одну рыбу (калала — она упоминалась выше в разд. 5), какаду (катакела), попугая (карага), птицу (сикуаикуа), собаку (каикуа) и, наконец, Тудаву. В этой истории тема искусственного оплодотворения кажется в высшей степени неожиданной. Как можно найти то, что представляется пережитком былого неведения, у людей, неведение которых представляется полностью сохранившимся И опять же, как получилось, что женщина в мифе родила несколько детей одного за другим, если она только один раз побывала под капающим сталактитом Все эти вопросы озадачивали меня, и я задавал их туземцам без особенной надежды на успех, пытаясь пролить хоть какой-то свет на все это.Однако я был вознагражден и получил ясное и окончательное решение своей проблемы, решение, которое выдержало ряд последующих, самых что ни наесть педантичных, проверок. Одного за другим расспрашивал я своих лучших информаторов, и вот что они говорили девственница (накапату; на — префикс, указывающий на женский род, канату — запечатанный, закрытый) не может родить ребенка и не может зачать, потому что ничто нем ож ет ни войти в ее вульву, ни выйти оттуда. Ее надо открыть, или пронизать (ибаси; это слово употребляется для описания воздействия водяных капель на Булутукуа). Поэтому влагалище женщины часто вступающей в половую связь, будет более открытыми ребенку-духу легче войти в него. Та же женщина, которая остается совершенно целомудренной, будет иметь намного меньше шансов забеременеть. Но совокупление совсем необязательно, оно лишь механически способствует. Вместо него может быть использован любой другой способ расширения прохода, и если балома пожелает вложить ваивайа или таковой сам захочет войти внутрь, то женщина забеременеет 222 | Б. Малиновский. Магия, наука и религияВ том, что это так, моих информаторов, вне всякого сомнения, убеждает и случай Тилапои — женщины, живущей в Кабулуло, деревне, соседствующей с Омараканой. Она полуслепа, слабоумна и настолько некрасива, что ни у кого не возникает даже мысли о половой близости с нею. Фактически она является излюбленным объектом шуток, предполагающих чью-то половую связь с нею шуток, которые всегда смакуются и повторяются, так что «Куои Тилапои! Вступив половое сношение с Тилапои!]» стало формой шутливого оскорбления. Однако, несмотря на тот факт, что она, как считается, никогда не имела половых связей, однажды она родила ребенка, который впоследствии умер. Есть и другой пример, еще более поразительный женщина из Синакеты, которая, как мне сказали, настолько непривлекательна, что любой мужчина покончил бы с собой, если бы его всерьез хотя бы заподозрили в сексуальной близости с ней. И все же у этой женщины было не менее пяти детей. Предполагается, что в обоих этих случаях беременность стала возможной вследствие расширения вульвы пальцами. Мои информаторы не без удовольствия останавливались на этом сюжете, графически и схематически иллюстрируя мне детали процесса. Их рассказ не оставлял ни малейшего сомнения в искренности их веры в то, что женщинам ож ет забеременеть без полового акта.Таким образом, я научился видеть существенную разницу между представлением о механическом действии полового акта, к чему и сводится все, что туземцам известно о естественных причинах беременности, и знаниями об оплодотворении и о роли мужчины в создании новой жизни в чреве матери — процессе, о котором туземцы не имеют ни малейшего понятия. Это объясняет загадку в мифе о Булутукуа, где женщину следовало открыть, а после этого она могла родить одного за другим целый ряд детей, не нуждаясь в каком-либо новом физиологическом вмешательстве. Это проливает свет также на знание о зачатии у животных. Применительно к животным (а домашние животные, такие как свинья или собака, занимают важное место в универсуме туземца) какие-либо идеи о жизни после смерти или существовании души отсутствуют. Если человека спросить прямо, имеются ли балома животных, он может ответить да или нет, но это будет импровизация, а не фольклор. Таким образом, проблемой реинкарнации и формирования новой жизни у животных попросту пренебрегают. Физиологический аспект, напротив, известен хорошо. Так, если выспросите о животных, то получите ответ, что здесь необходимы физиологические 223 | Бал ома духи мертвых на Тробриа неких островахпредпосылки, но другая сторона вопроса — как реально возникает новая жизнь в утробе — просто игнорируется. И не стоит огорчаться поэтому поводу, ибо туземец никогда не утруждает себя экстраполяцией своих верований в те сферы, к которым они по сути своей не относятся. Он не утруждает себя размышлениями о жизни после смерти у животных, и у него нет определенных представлений об их появлении на свет. Такие проблемы решаются применительно к человеку это и только это есть подлинная сфера их действия, и распространять их за ее пределы не следует. Даже в теологии не- дикарей подобные вопросы (например, о душе у животных и об их бессмертии) обычно весьма запутаны, и их решения зачастую небо лее последовательны, чему папуасов.В заключение можно повторить, что те познания, которыми туземцы обладают в этой сфере, не несут сколько-нибудь значительной социологической нагрузки, не влияют ни на туземные представления о родстве, ни на сексуальное поведение. После обсуждения материалов, относящихся к Киривине, представляется необходимым сделать несколько более общее отступление на эту тему. Как хорошо известно, незнание физического отцовства впервые было обнаружено сэром Болдуином Спенсером и м-ром Ф. Гилленом в племени арунта в Центральной Австралии. Впоследствии этими первооткрывателями и некоторыми другими исследователями тоже самое положение вещей было зафиксировано у целого ряда других австралийских племен, при этом исследованиями была охвачена практически вся центральная и северо-восточная часть австралийского континента, насколько она вообще была доступна для этнологических изысканий.Главные дискуссионные вопросы, возникающие в связи с этим открытием, таковы. Во-первых, является ли это незнание специфической чертой австралийской культуры или даже культуры арунта, или же это универсальный факт, присущий большинству или всем низшим расам Во-вторых, является ли это состояние неведения первичным, те. просто отсутствием знания, обусловленным недостаточностью наблюдений и умозаключений, или же это вторичное явление, обусловленное наложением анимистических идей и вследствие этого оттеснением первичных знаний?69Я бы вообще не стал вступать в эту дискуссию, если бы нежелание привести некоторые дополнительные факты, отчасти полученные в результате работы вне Киривины, отчасти состоящие из некоторых общих наблюдений в условиях полевой работы, — наблюдений, имеющих непосредственное отношение к данной проблеме. Поэтому я надеюсь, что меня извинят за это отступление, так как это не столько спекуляции по поводу спорных вопросов, сколько дополнительный материал, проливающий свет на них.Во-первых, я хочу изложить некоторые свои наблюдения, сделанные не в Киривине. Они, похоже, показывают, что неведение, подобное обнаруженному мною на Тробрианских о-вах, было характерно и для папуа-меланезийцев Новой Гвинеи. Проф. Зелигман пишет о племени коита: Утверждают, что одного полового акта недостаточно, чтобы вызвать беременность чтобы обеспечить ее, сожительство должно устойчиво продолжаться в течением есяца»70. Подобное положение вещей я обнаружили у маилу, на южном побережье Новой Гвинеи Связь между сожительством и зачатием, похоже, известна маилу, нона прямые вопросы о причинах беременности определенных и позитивных ответов я не получил. Туземцы в этом я уверен — не улавливают в должной мере связь между этими двумя фактами. Точно также, как проф. Зелигман у коита, я нашел твердое убеждение, что только продолжительная, в течение месяца или более, половая связь ведет к беременности и что одного- единственного полового акта недостаточно, чтобы привести к этому результату»71.Такие заявления не являются категорическими, и, по сути, не предполагают полного незнания физического отцовства. Но так как ни один из исследователей, похоже, не вник в детали, том ож но a priori допустить, что эти заявления нуждаются в некоторых дальнейших уточнениях. И действительно, вовремя своего второго посещения Новой Гвинеи я смог глубже вникнуть в эти вопросы и теперь понимаю, что мое суждение о представлениях маилу неполно. Вовремя своего пребывания у маилу я был также озадачен, как ив Киривине. В Киривине меня сопровождали двое юношей из района, прилегающего к территориям маилу, они дали мне точно такую же информацию, какую я получил в Киривине, те. они подтвердили необходимость половой связи, предваряющей беременность, но были абсолютно несведущи относительно оплодотворения. Просматривая свои заметки, сделанные у синаугхоло (племя, близко связанное с коита), я увидел, что высказывания туземцев на самом деле свидетельствуют лишь о представлении, что, прежде чем зачать, женщина должна вступить в половую близость. Я убедился, что на все прямые вопросы относительно того, есть ли что-либо в половом акте, вызывающее беременность, я получал отрицательные | Б. Малиновский. Магия, наука и религия 225 | Балома: духи мертвых на Тробрианеких островахответы. К сожалению, ни разу я прямо не спрашивал, существуют ли какие-либо верования о сверхъестественной причине беременности. Юноши из Гадогадо-а (район, прилегающий к территориям маилу) сказали мне, что у них таких верований нет. Однако их ответ нельзя считать надежным, так как они значительную часть жизни провели на службе у белых людей и могли просто не знать многого из традиционного духовного наследия своего племени. Однако нем ож ет быть никакого сомнения в том, что как сообщения проф. Зелигмана, таки моя информация, полученная у маилу, если их углубить и дополнить с помощью туземных информаторов, дадут тот же результат, что и данные, собранные в Киривине, — отсутствие знаний об оплодотворении.Все эти туземцы и коита, и южные массим района Гадогадо-а, и северные массим Киривины72 — представители единого папуа-ме- ланезийского популяционного ствола, причем киривинцы — весьма продвинутая ветвь этого ствола, фактически, насколько нам известно, самая продвинутая73.Отсутствие у самых развитых папуа-меланезийцев знаний об оплодотворении, впервые зафиксированное Спенсером и Гилленом в Австралии, и его предполагаемое отсутствие у всех папуа-меланезийцев, похоже, говорит о более широком распространении этого явления и о значительно большей его устойчивости на достаточно высоких стадиях социального развития, чем это предполагалось прежде. Но следует настоятельно повторить, что, пока исследования не будут детальными и особенно пока не будет обязательно соблюдаться приведенное выше разграничение, всегда будет оставаться вероятность неудачи ошибок74.Перейдем ко второму из упомянутых выше дискуссионных вопросов нем ож ет ли это неведение быть вторичным — результатом наложения на первоначальные знания затемнивших и оттеснивших их анимистических представлений. Учитывая общий склад ума туземцев Киривины, конечно же, следует дать решительно отрицательный ответ. Представленные выше подробные описания, если на них посмотреть с этой точки зрения, пожалуй, уже достаточно убедительны, но некоторые дальнейшие наблюдения могут придать дополнительный вес нашим выводам. Разум туземца абсолютно чист в этом отношении, и никак нельзя заподозрить, что весьма определенно выраженные представления о реинкарнации существуют параллельно с какими-то туманными знаниями. Идеи и верования, связанные с реинкарнацией, хотя они, без сомнения 226 | Б. Малиновский. Магия, наука и религияимеются, не оказывают заметного социологического влияния и, конечно жене занимают ведущей позиции в туземных догматических представлениях. Более того, понимание физиологических процессов и роль, приписываемая балома, вполне могли бы уживаться друг с другом, подобно тому, как сосуществуют представления о необходимости механического расширения вульвы и о функциях духов, или подобно тому, как во множестве ситуаций туземец учитывает естественную и рациональную (в нашем смысле) причинность явлений и их последовательность, хотя параллельно с этим предполагаются магические причины и следствия.Неосведомленность об оплодотворении — это проблема, лежащая не в области психологии веры, а в области психологии знания, основанного на наблюдении. Только веру может оттеснить или заслонить собою другая вера. Когда же сделано эмпирическое наблюдение, когда уловлена причинно-следственная связь, никакие вера или суеверия не могут затемнить это знание, хотя знание и вера могут существовать параллельно друг другу. Земледельческая магия нив коей мере не заслоняет знания туземцев о каузальной связи урожая с надлежащей расчисткой участка, удобрением земли золой, поливом и т. п. Два ряда представлений существуют в его уме параллельно, и один никоим образом не заслоняет другой. В вопросе физиологии отцовства мы имеем дело нес определенным направлением мысли, нес традиционной догмой, обусловливающей практические действия, обычаи и обряды, ас сугубо негативным явлением — с отсутствием знания. Это отсутствие никак не может быть привнесено какими-либо содержательными верованиями. Нам, безусловно, следует любой широко распространенный пробел в знаниях, любое универсально зафиксированное отсутствие информации, любое универсальное упущение в наблюдениях, с которыми мы сталкиваемся у туземных племен, рассматривать — если нет доказательств обратного — как первичные. Иначе мы можем стем же успехом попытаться доказать, что человечество когда-то обладало восковыми спичками, но впоследствии они были вытеснены более сложными и живописными палочками для добывания огня и другими способами получения огня трением.Далее, высказываемое иногда предположение, что туземцы якобы сознательно создают впечатление, что не знают этого, кажется скорее блестящей jeu de mots*, нежели следствием серьезных стара Игра слов фр — Прим. пер ний добраться до истины. Однако все становится на свои места, если мы реально представим себе те невероятные трудности, которые пришлось бы преодолеть туземному натурфилософу, чтобы прийти к чему-то сходному с нашими знаниями в области эмбриологии. Если вдуматься в то, насколько сложны эти знания и как недавно мысами их приобрели, то предположение о наличии у туземцев даже самых слабых проблесков таких знаний предстанет во всей своей нелепости. Это должно выглядеть убедительным даже для тех, кто подходит к туземным представлениям с чисто спекулятивных позиций, исходя из того, что туземцы предположительно должны бы знать. Номы имеем дело с целым рядом авторов, которые, после того как представленное выше положение дел было определенно зафиксировано у туземцев, отнеслись к этой информации с изрядным скептицизмом и принялись переистолковывать названные особенности ментальности туземцев самым изощренным образом. Путь от абсолютного незнания к точному знанию долог и должен быть пройден постепенно. Нет никакого сомнения, что туземцы Киривины сделали первый шаг на этом пути, осознав необходимость полового акта в качестве предварительного условия беременности. Осознали это, хотя, наверное, менее отчетливо, и арунта в Центральной Австралии, у которых Спенсер и Гиллен обнаружили представление о том, что половой акт готовит женщину к принятию ребенка-духа.И другое соображение, еще раньше выдвинутое некоторыми авторами, кажется мне весьма существенным, более того, оно показалось таковыми нескольким моим туземным информаторам. Я имею ввиду тот факт, что у большинства диких племен половая жизнь начинается очень рано и ведется очень активно, так что единичный половой акт не воспринимается как самостоятельное обособленное событие, которое может сконцентрировать на себе внимание и побудить задуматься о последствиях напротив, половая жизнь для них — нормальный непрерывный процесс. В Киривине считается, что незамужние девушки начиная с шести (sic!) лет обычно осуществляют неконтролируемые сексуальные сношения чуть лине каждую ночь. Так это или нет — несущественно важно лишь то, что для туземца в Киривине половой акт — почти такое же обыденное явление, как еда, питье или сон. Что же здесь может дать толчок пытливым наблюдениям, навести на мысль о причинно-следственной зависимости между совершенно обычным, повседневным делом, с одной стороны, и исключительным, единичным событием — с другой Легко ли осознать, что тот самый акт, который женщина соверперейти в каталог файлов |
biologo.ru
Бронислав Малиновский - Магия, наука и религия
Бронислав Малиновский - один из самых авторитетных исследователей в современной антропологии.
В предлагаемой книге читатель сможет почерпнуть самое живое представление о религии, магии, системе познаний, мифах и ритуалах, о психологии и этике, о социальных устоях и основах права общества с примитивной культурой.
Статьи К. Леви-Стросса, И. Стренски и Р. Редфилда о творчестве Малиновского раскрывают перед нами всю многогранность его неоценимого научного вклада.
Содержание:
Бронислав МалиновскийМагия, наука и религия
Составление С.Л. Удовик
Научный редактор кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН О.Ю. Артемова
Перевод А.П. Хомик под редакцией О.Ю. Артемовой
Данное издание выпущено в рамках программы Центрально-Европейского Университета "Translation Project" при поддержке Центра по развитию издательской деятельности (OSI - Budapest) и Института "Открытое общество. Фонд Содействия" (OSIAF - Moscow)
Перепечатка отдельных глав и произведения в целом без письменного разрешения издательства "Рефл-бук" запрещена и преследуется по закону.
От издательства
В данный сборник вошли избранные работы Бронислава Малиновского:
"Magic, Science and Religion" в Science, Religion and Reality, изданной James Needham, Macmillan Company, 1925.
"Myth in Primitive Psychology", W.W.Norton and Co., Inc., 1926.
"Baloma, the Spirits of the Dead in the Trobriand Islands", The Journal of the Royal Anthropological Institute of Great Britain and Ireland, Vol.46, 1916.
"Obscenity and Myth" в Sex and Repression in Savathe Society, London, Routledge and Kegan Paul, 1927, pp. 104-34.
"Myth as a Dramatic Development of Dogma" в Sex, Culture and Myth, New York: Harcourt, Brace & World, 1962, pp.245-65.
От редактора
Бронислав Малиновский (1884–1942) - виднейший представитель британской социальной антропологии (этнологии), родившийся и выросший в Польше. Вряд ли кто другой, за исключением разве что Дж. Фрэзера, Ф.Боаса и А. Рэдклиффа- Брауна, оказал столь значительное влияние на развитие теории и практики мировой этнологии и вряд ли кто столь глубоко чтится современным международным этнологическим сообществом. Между тем, на русском языке его блестящие труды ранее почти не публиковались (преимущественно по соображениям идеологического характера), и наш читатель практически незнаком с достижениями его исследовательского метода, получившего название функционального и давшего начало мощнейшему научному направлению - функционализму. Предлагаемая книга стремится хотя бы отчасти восполнить этот печальный пробел.
В ней читатель найдет яркие и живые описания обычаев, обрядов, верований, рациональных знаний и навыков, эмоциональной жизни и интеллектуального творчества населения далекого и экзотического уголка Океании - Тробрианского архипелага, коралловых атоллов Южных морей. Автор жил бок о бок с этими "людьми каменного века" - его походная палатка ставилась рядом с их живописными хижинами. Он делил их горести и радости, изучил из язык и свободно обсуждал с ними сокровенные и интимные стороны человеческого бытия. Самые сложные философские идеи и самые тонкие теоретические обобщения вплетены в этой книге в контекст колоритнейших этнографических реалий и воспринимаются с не меньшим увлечением, чем впечатляющие картины традиционной жизни меланезийцев.
Предисловие Р.Редфилда и аналитические статьи И.Стренски и К.Леви-Строса раскрывают перед нами значение неоценимого научного вклада Б.Малиновского.
О. Ю. Артемова
Роберт РедфилдМагия слова Бронислава Малиновского[1*]
Никто из авторов нашего времени не сделал больше Бронислава Малиновского для сведения воедино теплой реальности человеческой жизни и холодных абстракций науки. Его работы стали почти незаменимым связующим звеном между нашими представлениями о далеких, экзотических народах, какими мы считаем наших соседей и братьев, и концептуальным и теоретическим знанием о человечестве. Талантливый новеллист обычно ярко рисует образы конкретных мужчин и женщин, но при этом не облекает свое спонтанное и глубокое понимание людей в форму научных обобщений. Исследователь же жизни социальной, напротив, по большей части предлагает общие определения, но не знакомит с реальными людьми - нет эффекта присутствия рядом с ними, когда они, скажем, выполняют свою работу или произносят свои заклинания - что может сделать абстрактные обобщения поистине выразительными и убедительными. Талант Малиновского двоякий - это и дар, которым обычно наделены художники, и способность ученого увидеть и выразить общее в частном. Читатели работ Малиновского знакомятся с рядом теоретических подходов к религии, магии, науке, обрядам и мифам, получая и вместе с тем живые впечатления о тробрианцах, чью жизнь Малиновский так очаровательно изобразил.
"Я хочу пригласить моих читателей, - пишет Малиновский, - выйти из душного кабинета теоретика на открытый воздух антропологического поля…" "Антропологическое поле" здесь, - это, как правило, Тробрианские острова. Вслед за Малиновским идя на веслах по лагуне, наблюдая за туземцами, работающими на полях под палящим солнцем, следуя за ними в джунглях и вдоль извилистого берега моря или среди рифов, мы быстро познаем их жизнь.
Эта жизнь, которую мы познаем, - одновременно и жизнь тробрианская, и жизнь обычная человеческая. Нередко адресуемые Малиновскому критические замечания о том, что он делал обобщения на основе единственного частного случая, во многом теряют свою силу, если допустить, что существует некая общечеловеческая природа и некая универсальная модель развития культуры. И ни один автор, пожалуй, не подтверждал убедительней правомерность такого допущения. Когда необычная проницательность сочетается с терпеливым и настойчивым изучением всего, что прочие ученые мужи когда-либо писали о других обществах, можно многое узнать обо всех культурах, рассмотрев лишь одну, обо всех людях, постигнув немногих.
Малиновский наблюдает людей, затем снова обращается к книгам и снова наблюдает людей. Он наблюдает людей отнюдь не за тем, чтобы увидеть то, что, по утверждениям книг, он должен увидеть, как это нередко делают другие (если, конечно, они вообще наблюдают людей). Эклектизм теории Малиновского искупается тем, что человеческая реальность, к которой он вновь и вновь возвращается, не может в полной мере быть постигнута единым теоретическим усилием. Посмотрите, как в блестящем очерке "Магия, наука и религия" излагаются различные взгляды на религию, высказывавшиеся Тайлором, Фрэзером, Мареттом, Дюркгеймом, и как, вместе с тем, на этих страницах религия предстает куда более многомерной, чем в любом отдельно взятом из описаний этих антропологов. Религия - это не только то, как люди объясняют свои сны и видения и проецируют их в реальность; это не только вид духовной силы - некая мана; нельзя ее рассматривать и исключительно в контексте социальных связей; нет, религия и магия - это пути, по которым человек, будучи человеком, должен следовать, чтобы сделать мир приемлемым для себя, управляемым и справедливым. И мы обнаруживаем истинность такого многостороннего взгляда в хитросплетениях обряда к мифа, работы и культа этого, теперь хорошо известного, островного мира Новой Гвинеи.
Возможно, метод Малиновского не удовлетворяет требованиям формальных стандартов научного подхода, потому что он всегда остается верен реальности одного обстоятельно обсуждаемого и близко известного ему примера. Если и есть у него сопоставление аборигенов Тробрианских островов с другими человеческими сообществами, то, главным образом, косвенное. Материалы о Тробрианских островах, хотя и обильные и богатые, нигде не представлены так, чтобы из них можно было бы извлечь исчерпывающую информацию или сделать тематическую сводку. Эти записки не позволяют также подбирать примеры в соответствии с собственными запросами. Нет в них и научной аргументации в строгом смысле.
profilib.net
Бронислав Малиновский - Магия, наука и религия
По сути, он убеждает нас, что антропологическая наука - это еще и искусство. Это искусство проницательного видения человека и социальной ситуации. Это искусство живого интереса к конкретному и вместе с тем способность видеть в нем общее.
Но Малиновский убеждает нас также в том, что искусство этнографического понимания, чтобы в полной мере служить своей цели, должно стать наукой. На последних страницах статьи "Балома: духи мертвых" он отвергает как ложный "культ чистого факта". "Есть такая форма интерпретации фактов, без которой невозможно проводить никакое научное наблюдение - я имею в виду интерпретацию, которая в бесконечном разнообразии фактов выявляет общие законы;… которая классифицирует и располагает в определенном порядке явления и ставит их в общую взаимосвязь".
Более поздние и более тщательно продуманные попытки Малиновского организовать накопленные факты в теоретическую систему, особенно две книги, опубликованные после его смерти, стали предметом критики, ввиду слабости этой системы. Но в статьях, собранных в этом томе, теория проста: она главным образом проясняет определения ряда основных, повторяющихся и универсальных типов социального поведения человека и стимулирует изучение тех средств, с помощью которых каждый из них удовлетворяет потребностям человека и поддерживает социальную систему.
По крайней мере, относительно двух, близко связанных тем - религии и мифа - можно сказать, что в представленных здесь работах содержатся самые ясные и тщательно продуманные формулировки Малиновского. Ни в одной из его более объемных книг тема религии не является центральной (лекция "Основы веры и морали" была опубликована в 1936 году в виде брошюры). Три работы настоящей книги так или иначе имеют отношение к этой теме. В первой статье обсуждается сходство и различия "религии, магии и науки", пожалуй, с более прозрачными пояснениями, чем в какой-либо иной из работ Малиновского и может быть даже чем в какой-либо иной работе вообще. Его талантливое перо делает понятным то, что зачастую остается неясным у других авторов. Он пишет: "Наука основывается на убеждении, что опыт, усилия и логика действенны, а магия - на вере в то, что надежда не может не сбыться, а желание - не может обмануть". Столь же выразительны сравнение и противопоставление магии и религии.
Небольшой очерк "Миф в примитивной психологии", долгое время недоступный, теперь будет с энтузиазмом принят теми, кто знает его и кто нашел и нем первую и до сих пор не имеющую себе равных работу, прокладывающую дорогу через непроходимый лес сложностей, расставляемых на пути к пониманию миф>а, легенды и народной сказки большинством из тех, кто пишет о них, исходя только из книжного знакомства с ними. Очерк Малиновского вплетает миф и сказку в контекст жизни, в само течение жизни людей, рассказывающих их.
Очерк "Балома: духи мертвых на Тробрианских островах" - одна из тех работ Малиновского, что предназначены для читателей с более специальными интересами. В ней представлено большее количество туземных текстов и другого первичного материала, чем в других статьях, включенных в этот сборник. Этот очерк также демонстрирует нам, как конкретная тема - в данном случае духи мертвых - подводит автора ко множеству иных, кроме магии и религии, аспектов местной жизни. Читателю, интересующемуся представлениями об отцовстве у примитивных[3*] народов, будет любопытно сравнить то, что Малиновский пишет на эту тему здесь, с его более поздними, значительно отличающимися утверждениями, которые он высказывает в своей работе "Сексуальная жизнь дикарей". И наконец, помещенные в конце этого очерка заметки о методах полевых исследований также будут полезны каждому антропологу.Иван СтренскиПочему мы по-прежнему читаем работы Малиновского о мифах?[4*]
Прошло почти восемь десятков лет с тех пор, как Малиновский написал свою первую работу о мифе. Может ли он и сегодня научить нас чему-то важному? Со времени Малиновского столько потрудились над разработкой теории мифа Клод Леви-Строс, Мирча Элиаде, Карл Юнг, Джозеф Кэмпбелл и многие другие! Сказал ли Малиновский что-то такое, чего эти теоретики не смогли выразить лучше? Зачем вообще нам читать Малиновского?
Главная причина, по которой мы продолжаем читать Малиновского о мифах, состоит в том, что многие из его прозрений по-прежнему сохраняют свою значимость. Эти прозрения принадлежат к четырем сферам: функция и практика, контекст и значение, антропология и психоанализ, а также концептуальное определение мифа.
Во-первых, Малиновский сумел, как никто другой до него, четко сформулировать программу видения мифа как части культуры в ее функциональном, прагматическом измерении реализуемого, - т. е. видение мифа как составляющей деятельности, которая на практике решает определенные задачи конкретного человеческого сообщества. Во-вторых, он сформировал сознание и чувство решающего значения контекста для интерпретации мифологических смыслов. Мифы лишены какого-либо скрытого смысла, их смысл задан контекстом ситуации, в которой они возникают и бытуют. Мифы, таким образом, представляют собой отнюдь не первичные тексты или самостоятельные литературные формы. Это тексты, вплетенные в контекст. В-третьих, Малиновский был пионером в применении уроков психоанализа к изучению культуры. В то же время, он предпринял плодотворную попытку пересмотра психоаналитических обобщений с помощью этнологического кросс-культурного анализа. И наконец, в-четвертых, он продемонстрировал образец концептуального осознания эпистемологического статуса категории "миф". Он понимал, что, назвав нечто "мифом", мы должны обозначить его специфику, отграничить его от явлений, которым приписывается иная природа. Это влечет за собой ответственность в применении категориального аппарата, ибо тщетно тешить себя иллюзией, что для оправдания любых наших теоретических изысков достаточно одной лишь ссылки на некую объективную природу мифа как на данность.
И наконец, мы еще и потому читаем работы Малиновского о мифах, что это просто очень увлекательно и приятно. Малиновский был мыслителем удивительной широты, его интересы охватывали множество сфер знания, и не меньшее их число обогатили его идеи. Сначала он получил образование в области физики и математики (с изрядным креном в философию) в Краковском университете. Здесь же в 1906 году он получил докторские степени (с особой квалификацией - rigorosuin) и по физике, и по философии. Зятем последовал год совместных исследований совместно с экспериментальным психологом (а также выдающимся философом) Вильгельмом Вундтом и известным экономистом Карлом Бюхером в Лейпцигском университете, где в свое время учился и отец Малиновского. Эта тяга к фундаментальным наукам, очевидно, отчасти и обусловила его растущее увлечение так называемыми примитивными культурами, возможно вдохновленное также трудом Вундта "Психология народов" (W.Wundt, "Volkerpsychologie"). В 1910 году Малиновский переезжает в Лондон для выполнения обстоятельной программы изучения антропологии в Лондонской Школе Экономики под руководством Чарльза Зелигмана и Эдварда Вестермарка. Незадолго до начала Первой мировой войны он перебирается в Австралию и оттуда уже отправляется в Новую Гвинею, чтобы приступить к принесшим ему мировое признание полевым исследованиям (1914–1918). Эти годы полевой работы заложили основу для интенсивных исследовании по проблемам мифологии.
profilib.net
175 | Бал ома духи мертвых на Тробриа неких островах
| С этим файлом связано 56 файл(ов). Среди них: Nemetskiy_sezon_Konspekt_8_uroka.pdf, Ustav.docx, Martens_L_K_-_Tom_02_-_Tekhnicheskaya_entsiklopedi.pdf, Martens_L_K_-_Tom_21_-_Tekhnicheskaya_entsiklopedi.pdf, P_Tanneri_-_Pervye_shagi_drevnegrecheskoy_nauki.pdf, A_Rus_Narod_mayya.pdf и ещё 46 файл(а).Показать все связанные файлы175 | Бал ома духи мертвых на Тробриа неких островахкорированные копья — все это вещи хорошо известные по музейным коллекциям из Новой Гвинеи. Они в равной мере служат и для дела, и для удовлетворения тщеславия. Демонстрация богатства как предмета гордости, дорогих, искусно украшенных изделий — одна из тех страстей, которыми одержимы обитатели Киривины. Расхаживание с большим деревянным мечом, на вид смертоносными в тоже время украшенным искусной резьбой и разрисованным красной и белой красками, — излюбленное развлечение туземного юноши он ходит в праздничной раскраске либо с белым носом, резко выделяющимся на темном лице, либо с одним черным глазом или с каким-нибудь довольно сложным узором из кривых линий, пересекающих все его лицо. В прежние времена ему часто приходилось пускать вход такое оружие, и даже сейчас он может прибегнуть к нему, доведенный до белого каления. Либо ему понравилась какая- то девушка, либо он понравился какой-то девушке, и его ухаживания, если они не очень искусны, всегда вызывают негодование. Женщины и подозрение в применении вредоносной магии являются основными причинами ссор и деревенских потасовок, которые (что вполне отвечает общему оживлению племенной жизни в период ми- ламала) были и остаются отнюдь нередкими в это время.Ближе к полнолунию, когда энтузиазм начинает достигать высшей точки, деревни украшаются выставленной напоказ в как можно большем количестве пищей. Таиту не выносятся из хранилищ, однако их прекрасно видно через большие проемы между образующими стены хранилищ перекладинами. Бананы, таро, кокосовые орехи и т. п. выкладываются особым образом, который будет детально описан позднее. Выставляются напоказ и ваигу-а, местные ценности. Миламала заканчивается в ночь полнолуния. Бой барабанов, однако, не прекращается сразу же после этого, но прекращаются танцы, если, конечно, миламала не продлевается на период дополнительных танцев, усигула. Обычно монотонный и вялый карибом продолжается ночь за ночью в течение нескольких месяцев после миламала. Я был свидетелем миламала дважды один разв Оливи- леви, столичной деревне Лубы, района в южной части острова, где миламала наступает на месяц раньше, чем в Киривине. Там яз а стал только последние пять дней миламала, нов Омаракане, главной деревне Киривины, я наблюдал все от начала до конца. Здесь, кроме всего прочего, я участвовал в большом визите, когда Тоу- лува вместе со всеми мужчинами Омараканы отправился в деревню Лилута в связи с продажей танца рогайево общине Лилута. 176 | Б. Малиновский. Магия, наука и религияТеперь перейдем к тому аспекту миламала, который имеет непосредственное отношение к теме, обсуждаемой в этой работе, а именно — к роли балома в празднествах вовремя их обязательного ежегодного визита в свои родные деревни.Балома знают, когда начнется праздник, потому что он всегда проводится водно и тоже время года, впервой половине месяца, который тоже называется миламала. Этот месяц определяется, как и их календарь в целом, по положению звезд. Собственно, в Кири- вине полнолуние месяца миламала приходится на вторую половину августа или первую половину сентября32.Когда приближается это время балома, пользуясь любыми попутными ветрами, плывут с Тумы в свои родные деревни. Туземцам не вполне ясно, где живут балома вовремя миламала. Возможно, они живут в хижинах своих вейола, те. родственников по материнской линии. А может быть, они или некоторые из них располагаются отдельным лагерем на берегу моря около своих каноэ, если деревня находится не очень далеко от побережья, — как делают сами туземцы, навещая близких родственников в другой деревне или на другом острове.В любом случаев деревне идут приготовления к встрече балома. Так, в деревнях, принадлежащих вождям, для балома гуйя-у (вождей) возводятся специальные, довольно высокие, хотя и небольшие в своей горизонтальной поверхности, платформы, называющиеся токаикайя. Считается, что вождь в буквальном смысле всегда должен занимать более высокое положение, чем обычные смертные. Почему платформы для духов гуйя-у такие высокие (от 5 дом, я не смог выяснить. Помимо сооружения этих платформ, проводится ряд других приготовлений, которые связаны с демонстрацией ценностей и еды, дабы угодить балома34.Демонстрация ценностей называется иойова. Вождь каждой деревни — или вожди, так как временами их присутствует несколько человек, — обычно имеют немного меньшие крытые платформы рядом со своими хижинами. Они называются бунейова; на них выставляются напоказ их личные ценности, такие предметы роскоши, которые подпадают под местное определение ваигу-а. Большие полированные топоры, снизки красных дисков из раковин, большие браслеты, изготавливаемые из конических раковин, закрученные клыки кабанов или их имитации — все это и только это является Топоры выставляются без древка Домашним кабанам намеренно удаляют верхние резцы, чтобы клыки беспрепятственно росли и закручивались кольцами собственно ваигу-а. Эти вещи выкладываются на платформе, снизки кабома (дисков из красных раковин) подвешиваются под крышей бу- нейова так, чтобы они были хорошо видны. В случае отсутствия бу- нейова я видел воздвигаемые в деревне временные крытые платформы, на которых демонстрируются ценности. Эта демонстрация проводится в последние три дня полнолуния, выставляемые предметы выкладываются утром и убираются на ночь. При посещениях деревни гостям подобает вовремя иойова рассматривать демонстрируемые вещи, даже брать их в руки, спрашивать, как они называются каждый отдельный предмет ваигу-а имеет свое название, и, конечно же, выражать свое огромное восхищение.Помимо ценностей демонстрируется еда, это придает еще более яркий и праздничный вид деревням. Строятся длинные деревянные подмостки, которые называются лалогуа и состоят из вертикальных столбов, примерно от 2 дом высотой, вбитых в землю, и одного или двух рядов горизонтальных жердей, уложенных на столбы. К горизонтальным жердям привязываются связки бананов, таро, особенно крупных экземпляров ямса и кокосовых орехов. Такие постройки идут вокруг центрального места баку которое служит площадкой для танцев и средоточием всей церемониальной и праздничной жизни в каждой деревне. Тот год, когда я находился на Бойове, был исключительно неплодородными лалогуа достигали не болеем в длину, охватывая только одну треть периметра баку или того менее. Однако несколько информаторов говорили мне, что в хороший год они могут выстраиваться не только вокруг всей центральной площадки, но также и вдоль улицы, идущей кольцом вокруг баку и даже за деревней на главной дороге, ведущей в другую деревню. Аалогуа призваны угодить балома, которые всегда сердятся, если напоказ выставлено мало еды.Все это является своего рода спектаклем, зрелищем, которое должно доставлять балома чисто эстетическое удовольствие. Впрочем, они удостаиваются и более существенных знаков расположения в форме непосредственных подношений пищи. Первая трапеза предлагается им вовремя катукуала, пира, открывающего миламала.Этим и начинается период собственно празднеств. Катукуала заключается в распределении приготовленной еды оно происходит на баку еду для него предоставляют все жители деревни, а затем она вновь перераспределяется между ними. Эта еда выкладывается на баку чтобы ее видели духи. Они вкушают духовную сущность | Бал ома духи мертвых на Тробриа неких островах пищи точно также, как они берут с собой на Туму балома ценности, которыми принято украшать тела умерших. С момента катукуала знаменующего открытие танцев) празднество начинается также и для балома. Их платформа размещается, или должна размещаться, на баку утверждают, что они восхищаются танцами и наслаждаются ими, самих же танцующих наделе присутствие балома очень мало занимает.Еда готовится каждое утро и выставляется для балома на больших красивых деревянных блюдах (кабома) ив домах туземцев. Спустя час или около того еду преподносят какому-нибудь другу или родственнику, который, в свою очередь, в качестве ответного дара даст дарителю такое же блюдо седой. Вожди имеют привилегию преподносить токай (людям незнатного происхождения, орехи бетеля и свиней и принимать в ответ рыбу и фрукты. Такая еда, приготавливаемая для балома и впоследствии отдаваемая друзьям, называется бубуалу-а. Она обычно раскладывается на топчанах внутри хижины, и человек, ставя кабома, говорит Балом ком бубу- лу-а». Универсальная отличительная черта всех подношений и даров в Киривине — сопроводительная словесная формула.Кушанье, приготавливаемое из мякоти кокосовых орехов, которое подносится балома (со словами Балом ком силакутува»), аза тем дарится какому-либо живому человеку, называется силакутува.Характерно, что эта еда, предназначенная для балома, никогда не съедается тем человеком, который предоставляет и готовит ее, а всегда дарится кому-то другому после того, как балома насытится » ею.И наконец, вдень отбытия балома, к полудню, готовится еще некоторое количество еды, добавляются поштучно кокосовые орехи, бананы, таро и клубни ямса, а ваигу-а (ценности) складываются в корзину. Когда человек слышит характерный бой барабанов, который есть сигнал к выпроваживанию духов — иоба, — он может выставить все эти вещи на улицу идея заключается в том, что духи могут взять с собой их балома в качестве прощального дара талой Этот обычай называется катубукони. Но выставлять все эти вещи перед домом необязательно, потому что балома вполне может взять их и из дома. Такое объяснение было дано мне, когда я рассматривал дары для балома, стоявшие перед хижинами, ив одном месте перед домом вождя) увидел лишь несколько каменных томагавков.Как было сказано выше, присутствие балома в деревне не особенно интересует туземца, если сравнивать с такими притягательными | Б. Малиновский. Магия, наука и религия 179 | Балома: духи мертвых на Тробрианских островахи захватывающими занятиями, как танцы, пиры и сексуальные увлечения, которым здесь рьяно предаются вовремя миламала. Однако духами не пренебрегают и их роль нив коей мере не считается сугубо пассивной они не только восхищаются происходящим или наслаждаются пищей, которую получают. Балома проявляют свое присутствие разными способами. Так, пока балома находятся в деревне, невероятно много кокосовых орехов падает на землю — это балома их сбивают. Когда в Омаракане происходила миламала, совсем близко от моей палатки упали две огромные грозди кокосовых орехов. Замечательная особенность этой активности духов состоит в том, что сброшенные ими орехи считаются общим достоянием, так что благодаря балома и я безвозмездно насладился кокосовым молоком.Д аж е маленькие недозрелые кокосовые орехи гораздо чаще падают преждевременно в период миламала, чем в обычное время. Считается, что так балома проявляют свое недовольство скудостью подношений. Балома проголодались (каси молу так называется их голод) и показывают это. Гром, дождь, плохая погода — помехи танцами пирам миламала — еще один, более эффективный, способ, которым балома выражают свои настроения. Когда я был в Киривине, полнолуния как в августе, таки в сентябре пришлись как раз на сырые, дождливые, грозовые дни. И мои информаторы могли реально продемонстрировать мне связь между недостатком еды и плохой миламала, с одной стороны, и гневом духов и плохой погодой — с другой. Духи могут пойти еще дальше и вызвать засуху и тем самым испортить урожай будущего года. Вот почему очень часто несколько неурожайных лет следуют друг за другим, ведь плохой год и бедный урожай делают невозможной хорошую миламала, что опять гневит балома, которые портят урожай следующего года и т. д. — circulus Далее, вовремя миламала балома являются людям в сновидениях. Очень часто это бывают духи недавно умерших родственников. Обычно они просят еды, и их просьбы удовлетворяется дарами бу- буалу-а или силакутува. Иногда они передают какие-нибудь вести из своего мира. В деревне Оливилеви, главной деревне Лубы, района, расположенного на юге Киривины, миламала (на которой я присутствовал) была очень бедной, и напоказ не было выставлено почти никакой еды. Вождю, Ванои Киривине, приснился сон. Он будто бы Порочный круг лат — Прим. пер отправился на берег (примерно в получасе ходьбы от деревни) и увидел большое каноэ с духами, плывущими к берегу с острова Тума. Они были сердиты и сказали ему Что происходит у вас в Оливилеви? Почему вы не даете нам еды, чтобы утолить голод, и кокосового молока, чтобы утолить жажду Мы посылаем этот непрекращающийся дождь, потому что разгневаны. Завтра приготовьте много еды мы съедим ее, и тогда будет хорошая погода тогда выбудете танцевать. Этот сон имел подтверждение. Наследующий день каждый мог видеть на окаукуега (пороге) листа (дома вождя) Ванои кучку белого песка. Каким образом этот песок был связан со сновидением, принесен ли духами или захвачен самим Ванои во сне, когда он путешествовал, — этого мои информаторы, среди которых были сам Ванои, не знали. Но никто не сомневался, что песок — доказательство гнева балома и реальности сна. К сожалению, предсказание насчет хорошей погоды совершенно не сбылось, ив этот день не было танцев, так как шел проливной дождь. Наверное, духи былине совсем удовлетворены количеством еды, предложенной им этим утром!Но балома озабочены не только едой. Кроме того, что они негодуют по поводу скудости еды и бедности подношений, они также строго следят за соблюдением обычая, всячески проявляя свое неудовольствие при любом нарушении традиционных правил, которые должны соблюдаться вовремя миламала, и наказывая за это. Так, мне говорили, что духам очень не нравятся небрежность и вялость, с которыми в настоящее время проводится миламала. Раньше в период праздника никто не трудился в поле и не занимался никакой другой работой. Каждый, чтобы угодить балома, предавался развлечениям, танцами любовным утехам. Теперь же люди отправляются на свои огороды и занимаются там всякой ерундой или продолжают заготавливать древесину для возведения дома или постройки каноэ, а духам это не нравится. Поэтому их гнев, который выливается в дождь и бурю, портит миламала. Так было в Оливилеви и позднее в Омаракане. В Омаракане имелась еще одна причина для гнева балома, связанная с присутствием этнографа, и мне не раз пришлось выслушать укоризненные намеки со стороны старейшин и от Тоулувы, самого вождя. Дело заключалось в следующем. Из разных деревень я принес около двадцати танцевальных щитов (каи- дебу). В Омаракане же в это время исполнялся только один танец, рогайево, — танец с бисила (длинными узкими лентами из пандануса. Я роздал каидебу золотой молодежи Омараканы, и привлекательность новизны оказалась настолько велика (у них не было до | Б. Малиновский. Магия, наука и религия 181 | Балома: духи мертвых на Тробрианских островахстаточного для надлежащего исполнения танца количества каидебу по меньшей мере последние пять лет, что они тут же начали танцевать гумагабу, танец, исполняемый с танцевальными щитами. Это было серьезным нарушением принятых правил (в то время я не знал об этом, ибо каждый новый вид танца следует освящать церемониально37. Такое нарушение возмутило балома, отсюда и плохая погода, падение неспелых кокосов и т. п. В этом меня обвиняли несколько раз.После двух или четырех недель {миламала должна закончиться в твердо установленное время — второй день после полнолуния, но начаться она может в любое время между предыдущими полнолунием и новолунием) вкушения прелестей гостеприимного приема балома должны покинуть свою родную деревню и вернуться на Туму38. Возвращение это принудительное, и о том, что духам пришло время удалиться, возвещает иоба — ритуал выдворения духов. Во вторую ночь после полнолуния, примерно за час до восхода солнца, когда в зарослях поет кожаная голова, сака-у, и на небе появляется утренняя звезда кубуана, танцы, которые продолжались всю ночь, прекращаются, и звучит особый бой барабанов, иобаъэ. Духи знают этот бой и готовятся в обратный путь. Сила этого ритма такова, что если бы кто-нибудь исполнил его на пару ночей ранее, то все балома оставили бы деревню и отправились к себе домой в потусторонний мир.П оэтому бить иоба строго запрещено, пока духи находятся в деревне, и я не мог убедить юношей из Оливилеви показать мне образец этого боя вовремя миламала, тогда как в другое время, когда в деревне не было никаких духов (за несколько месяцев до миламала), мне удалось организовать настоящий иоба в Омаракане. Когда барабаны бьют иоба, туземцы обращаются к балома, просят их уходить и прощаются с ними:Балома, О!Букулоуси, О!Бакалоуси гаЮ хухуху...«О духи, уходите, мы жене пойдем (мы останемся)».Последние звуки, по-видимому, являются чем-то вроде восклицания, призванного расшевелить медлительных балома и выпроводить их прочь Это основной иоба, который исполняется, как указывалось выше, перед рассветом в ночь Воуло. Его назначение — выдворить сильных духов, тех, что могут ходить сами. Наследующий день перед полуднем звучит другой иоба, называемый пем иоба, или изгнание слабых. Его цель — избавить деревню от духов женщин и детей, немощных и калек. Он исполняется также, в том же ритме и с теми же словами.В обоих случаях участники обряда образуют процессию, которая начинает свое движение с того конца деревни, что наиболее удален от места, где дорога, ведущая в сторону Тумы, подступает к самой деревенской роще {бейка), так что ни одна часть селения не остается не охваченной. Участники церемонии проходят через всю деревню, на некоторое время останавливаются на баку (центральной площадке, а затем направляются к месту, где дорога на Туму выходит за пределы деревни. Это конец иоба, и всегда при этом исполняется танец в специфическом ритме, касабага40.Так кончается миламала.Эти сведения, в том виде, как они представлены здесь, были собраны и записаны до того, как у меня появилась возможность стать очевидцем иоба в Оливилеви. Они точны, полны и детальны. Мои информаторы даже сообщили мне, что в барабаны бьют только юноши и что старшие мужчины не принимают особого участия в иоба. Но тем не менее за все время моих полевых работ, пожалуй, не было случая, который бы столь же неопровержимо убеждал в необходимости видеть все своими глазами, как этот обряд, которому я принес огромную жертву, заставив себя подняться в три часа пополуночи, чтобы наблюдать его. Я готовился стать очевидцем одного из самых важных и серьезных этапов в традиционном цикле ежегодных событий, и я определенно предполагал такие психологические установки туземцев по отношению к духам, как благоговейный страх, почтительность и т. п. Я считал, что этот кризисный момент, связанный с устоявшимися верованиями, так или иначе обретет экстраординарное оформление, что это будет большое событие для всей деревни. Когда я пришел на баку (центральное место) за полчаса до восхода солнца, барабаны все еще били и вокруг барабанщиков все еще сонно двигалось несколько танцоров, ноне в ритме обычного танца, а в ритме карибома. Когда послышался сака-у, все тихо удалились прочь — молодежь ушла парами, и для прощания с балома осталось только пять или шесть мальчишек-сорванцов с барабанами, я и мой информатор. Мы отправились к кадумалагалаперейти в каталог файлов |
biologo.ru
211 | Бал ома духи мертвых на Тробриа неких островах
| С этим файлом связано 56 файл(ов). Среди них: Nemetskiy_sezon_Konspekt_8_uroka.pdf, Ustav.docx, Martens_L_K_-_Tom_02_-_Tekhnicheskaya_entsiklopedi.pdf, Martens_L_K_-_Tom_21_-_Tekhnicheskaya_entsiklopedi.pdf, P_Tanneri_-_Pervye_shagi_drevnegrecheskoy_nauki.pdf, A_Rus_Narod_mayya.pdf и ещё 46 файл(а).Показать все связанные файлы211 | Бал ома духи мертвых на Тробриа неких островахплавник» (на плавающее в море бревно) или прикрепиться км ертвым водорослям, плавающим на поверхности моря. Поэтому, когда временами ветер и прилив прибивают к берегу все это в изрядном количестве, девушки боятся купаться, особенно в разгар прилива. Если же замужняя женщина хочет зачать, она может постучать по камням дукупи, чтобы побудить спрятавшегося там ваивайа войти в ее матку. Но это не ритуальное действие62.В представлениях жителей внутренних районов тоже существует связь между зачатием и купанием. Самый обычный способ забеременеть — подхватить ваивайа вводе. Часто, купаясь, женщина чувствует, как что-то коснулось ее или даже причинило ей боль. Она говорит Рыба укусила меня, а на самом деле это в нее входит ваивайа или его вводят в нее.Другая, довольно важная ассоциация между представлением о зачатии и представлением о том, что ваивайа обитают в море, отражена в единственном значительном обряде, сопутствующем беременности. Спустя примерно четыре-пять месяцев после первых признаков беременности женщина начинает соблюдать определенные табу, ив тоже самое время изготавливается длинная добе (травяная юбка, называющаяся саикеуло, которую она будет носить после рождения ребенка. Ее готовят несколько родственниц, которые к тому же совершают над ней магический обряд, долженствующий оказать благотворное влияние на ребенка. В тот же день беременную женщину приводят к морю, где родственницы той же категории, что и те, кто сделали саикеуло, купают ее в соленой воде. За всем этим следует сагали (церемониальная раздача еды).Обычное объяснение у-ула (смысла) этого обряда он делает кожу женщины белой и облегчает роды. Нов прибрежной деревне Каватариа мне без всякого принуждения с моей стороны дали другое объяснение, согласно которому обряд кокува связан с воплощением детей-духов. По словам одного из моих информаторов, на первой стадии беременности ваивайа на самом деле еще не внедряется в женское тело, происходит лишь что-то вроде подготовки к его приему. Только позднее, вовремя церемониального купания, ребенок-дух входит в тело женщины. Было ли это объяснение личным домыслом или же оно имело широкое распространение в прибрежных деревнях — мне неизвестно, ноя склонен полагать, что оно действительно представляет составную часть верований туземцев, населяющих побережье. Однако я должен определенно заявить, что мои информаторы из внутренних деревень с полным презрением 212 | Б. Малиновский. Магия, наука и религияотвергли это толкование, указав к тому жена противоречие ведь церемония проводится на достаточно поздних сроках беременности, когда ваивайа уже давно обосновался в чреве матери. Очень характерно, что информаторы без труда замечают несуразицу в высказываниях, которые не соответствуют их убеждениям, тогда как в своих собственных суждениях они весьма толерантны к подобным же противоречиям. Любопытно, что в этом отношении туземцы ничуть не более последовательны или интеллектуально честны, чем цивилизованные люди.Представление о том, что ваивайа вкладывается в женщину балома, преобладает над поверьем о его воплощении вовремя купания в море. Но эти два представления сливаются в версии, согласно которой балома вкладывает в женщину ваивайа под водой вовремя купания. Балома часто является будущей матери во сне, иона говорит мужу Мне приснилось, что моя мать (или тетя по материнской линии, или старшая сестра, или бабка) вложила в меня ребенка мои груди набухают. Как правило, именно женский балома является в сновидении и приносит ваивайа, хотя это может быть и мужчина, но балома всегда должен быть вейола женщины (родственником по материнской линии. Многие туземцы знают, кто принес ваивайа их матерям. Так, Тоулува, вождь Омараканы, был дан его матери Бомакатой (Бугуабуагой), одним из ее табула (дедов — в данном случае братом матери ее матери. Бвоила-геси, женщине, упоминавшейся выше, которая посещает Туму, ее сын, Тукулубакики, был дан Томнавабу — ее кадала (братом матери. Жена Тукулубакики, Кувоигу, говорит, что к ней приходила ее мать и дала ей ребенка, девочку, которой сейчас около двенадцати месяцев. Такая осведомленность возможна только, когда конкретный балома является во сне женщине и говорит ей, что вложит в нее ваивайа. Конечно же, такие объявления не являются непременным пунктом программы большинству людей неизвестно, кому они обязаны своим существованием.Все представления о реинкарнации объединяет одна исключительно важная черта, и, как бы они не разнились в других деталях, в этом уверенно сходятся все информаторы, а именно принадлежность индивида к определенному социальному подразделению, клану и субклану, сохраняется при всех его перерождениях. Балома в потустороннем мире принадлежит к тому же субклану, что и человек при жизни и новые воплощения также происходят строго в пределах субклана. Ваивайа передается балома, относящимся к тому же субклану, что и женщина, которой он предназначен, и, как только что говорилось, обычно передающий балома является даже каким-нибудь близким ей вейола. Исключения из этого правила считаются абсолютно невозможными индивид в цикле перерождений нем ож ет поменять свой субклан65.Ну и хватит о вере в реинкарнацию. Хотя это универсальное и популярное поверье, те. известно всякому, оно не играет особенно значительной роли в социальной жизни. И только последнее из упомянутых представлений — о сохранении уз родства в процессе всего цикла — очень важно, оно определенно иллюстрирует устойчивость социальных разграничений, неизменность принадлежности к определенной социальной группе. И наоборот, оно, как и вера в реинкарнацию в целом, призвано усиливать эти узы | Балома: духи мертвых на Тробрианеких островах На первый взгляд может показаться, что представления о реинкарнации и о том, что ребенок-дух помещается кем-то или сам внедряется в чрево матери, заведомо исключают какие-либо знания о физиологическом процессе зачатия. Но любые выводы или доказательства, опирающиеся на законы логики, абсолютно непригодны, когда дело касается веры, будь то вера дикаря или вера цивилизованного человека. Два верования, абсолютно противоречащие друг другу сточки зрения логики, могут прекрасно уживаться друг с другом, в то время как заключение, неизбежно со всей очевидностью вытекающее из утвердившегося догматам ож ет попросту игнорироваться. Поэтому единственным надежным способом этнологического исследования является изучение каждой детали туземной веры и недоверие к любому выводу, полученному только путем ум озаклю чений.М ожно вполне уверенно утверждать, что в целом туземцы пребывают в полном неведении относительно физиологического механизма оплодотворения. Но хотя эта тема несомненно сложна, чтобы избежать серьезных ошибок, необходимо вникнуть в детали.С самого начала следует сделать одно разграничение разграничение между понятием оплодотворения, которое предполагает, что отец вкладывает свою лепту в формирование тела ребенка, с одной стороны, и представлением о чисто физическом действии — половом сношении — с другой. Что касается последнего, то представление о нему туземцев можно сформулировать следующим образом прежде чем женщина сможет забеременеть, ей необходимо вступить в половую жизнь.Я был вынужден сделать такое разграничение (оно диктуется характером собранной мной информации, чтобы объяснить определенные противоречия, накопившиеся входе расспросов. Поэтому такое разграничение следует принять как естественное, соответствующее туземным воззрениями отражающее их. В самом деле, нельзя было предвидеть, как туземцы отреагируют на мои вопросы о деторождении и с какой стороны они все-таки приблизятся к адекватному знанию фактов. Однако когда это разграничение сделано, его теоретическое значение очевидно. Казалось бы, ясно, что только знание первого факта (роли отца в зачатии) может оказывать какое либо влияние на формирование туземных представлений о родстве. Коль скоро отец не принимает никакого участия в формировании тела ребенка (по понятиям туземцев, по-видимому, и речи не может быть о кровном родстве по мужской линии. Простое механическое открытие пути ребенку в чрево женщины и из него, ясное дело, не имеет решающего значения. Но положительные знания в Киривине находятся как раз на том уровне, когда появляется смутная догадка о некоторой связи между половой близостью и беременностью, ноне существует никакого конкретного представления о вкладе мужчины в новую жизнь, формирующуюся в теле матери.Обобщу данные, которые привели меня к такому утверждению. Обнаружив, что представления о роли отца в оплодотворении отсутствуют, я перешел к прямым вопросам о причинах (у-ула) появления ребенка или беременности женщины, на которые получал неизменный ответ «Балома боге исаика его дал балома]»66.Конечно, как и любые вопросы об у-ула, этот следует задавать терпеливо и избирательно, и порой он может остаться без ответа. Во многих случаях, когда я ставил этот вопрос прямо и однозначно и его понимали правильно, ответ был таким, какой приведен выше, хотя здесь я сразу же должен добавить, что иногда он усложнялся крайне сбивчивыми намеками на половой акт. Так как меня такие ответы приводили в замешательство, а мне очень хотелось внести ясность, я поднимал этот вопрос всякий раз, как только находил повод, подходя издалека, формулируя его in abstracto и пытаясь прояснить суть дела с помощью конкретных примеров, когда речь заходила о каком-нибудь особом случае беременности, в прошлом или в настоящем.Особый интерес и решающее значение имели случаи, когда беременные женщины небыли замужем Когда я спрашивал, кто отец внебрачного ребенка, ответ был только один, что никакого отца нет, так как девушка не замужем. Если же я затем спрашивал, в предельно откровенных выражениях, кто является физиологическим отцом, то меня все равно не понимали если же я продолжал расспросы и формулировал примерно так Незамужних женщин много, почему же эта забеременела, а другие нет — ответ был «Балома далей ребенка. И здесь я зачастую снова попадал в тупик, так как некоторые высказывания явно подразумевали, что незамужняя женщина, не отличающаяся целомудрием, особенно подвержена встречам с балома. Однако девушки считают, что простое воздержание от купания вовремя прилива —215 | Балома: духи мертвых на Тробрианских островах прямая мера предосторожности против контактов с балома — гораздо надежнее, чем такая косвенная мера, как целомудрие.Однако к внебрачным или, согласно представлениям жителей Киривины, не имеющим отцов детям и их матерям относятся с некоторым неодобрением. Я помню несколько примеров, когда мне указывали на девушек как на незавидных невест — нехороших — потому что у них были внебрачные дети. Если выспросите, почему это плохо, то дадут стереотипный ответ Потому что нет отца, нет мужчины, который взял бы младенца на руки Гала таитала Си- копо-и). Так, у моего переводчика, Гомайи, была любовная связь, что здесь вполне обычно до брака, с Иламуегиаей, девушкой из соседней деревни. Сначала он хотел жениться на ней. Но потому нее родился ребенок, и Гомайа женился на другой женщине. На вопрос, почему он не женился на своей прежней возлюбленной, он ответил У нее ребенок, это очень плохо. При этом он был уверен, что она ни разу не была неверна ему в период их помолвки (юноши Киривины часто бывают жертвой таких иллюзий. У него не было ни малейшего представления, что можно вообще говорить об отцовстве ребенка. Если бы было, то он признал бы ребенка своим, потому что верил, что в половую близость с матерью вступал только он. Атак оказалось достаточно того, что ребенок родился в неположенное время, чтобы отвратить его. Этот пример, однако, отнюдь не свидетельствуют о том, что у женщины, преждевременно ставшей матерью, обязательно возникнут какие-либо серьезные сложности с последующим замужеством. Вовремя моего пребывания в Омаракане две такие женщины вышли замуж без всяких проблем и толков. Незамужних женщин в возрасте, который можно назвать брачным (25-45 лет, здесь нет, и когда я спрашивал, может ли женщина остаться незамужней из-за того, что имеет ребенка, ответ был категорически отрицательным. Так что здесь также следует иметь ввиду все сказанное выше о роли балома в зачатии, как и все приведенные мной конкретные случаи.Когда, вместо того чтобы просто спрашивать туземцев об у-ула беременности, я излагал им эмбриональную теорию, то обнаруживал полное неведение. Сравнение с семенем, посаженным в почву, и растением, вырастающим из семени, совершенно нив чем их не убеждало. Правда, они проявляли интерес к этому испрашивали, таков ли способ, которым белый человек делает это, но оставались в полной уверенности, что в Киривине обычай не таков. Семенная жидкость (момона) служит только для удовольствия и смазки, и характерно, что словом момона обозначаются как мужские, таки жен Б. Малиновский. Магия, наука и религия ские выделения. О каких-либо других свойствах момона они не имели ни малейшего понятия. Итак, какие-либо представления о едино- кровии отца и ребенка или о родстве как о телесной связи между отцом и ребенком абсолютно чужды туземному образу мыслей. Упомянутый выше случай, когда туземцы не понимали вопроса Кто отец ребенка незамужней женщины, можно дополнить двумя другими примерами, относящимися к замужним женщинам. Когда я спрашивал своих информаторов, что произойдет, если женщина забеременеет в отсутствие своего мужа, они спокойно соглашались, что такие случаи могут иметь место и что абсолютно никаких неприятностей не последует. Один из них (я не записал его имении не запомнил его) в качестве примера привел свой собственный случай. Вместе со своим белым господином он отправился в Самараи68 и находился там, как он сказал, в течение года. В это время его жена забеременела и родила ребенка. Он вернулся из Самараи, увидел ребенка, и все было замечательно. После дальнейших расспросов я пришел к выводу, что мужчина отсутствовал примерном есяцев, поэтому не было безусловной необходимости подвергать сомнению верность его жены. Но то, что муж не имел ни малейшего желания подсчитывать лунные месяцы своего отсутствия и что он определял длительность этого периода весьма приблизительно и без всякого беспокойства, симптоматично. Это был умный мужчина, долгое время живший бок о бокс белыми людьми в качестве боя по найму, ион вовсе не казался робким или «подкаблучником».Когда однажды я затронул эту тему в присутствии нескольких белых мужчин, постоянных жителей Тробрианских о-вов, м-р Ка мерон, плантатор сова Китава, рассказал мне о случае, который поразил его, так как он не имел ни малейшего представления о невежестве туземцев. Туземец с Китавы, нанявшись на работу к белому человеку на острове Вудларк, отсутствовал дома два года. Вернувшись, он нашел там ребенка, родившегося за пару месяцев до его возвращения. Он с готовностью принял его как своего собственного и не понимал ни насмешек, ни намеков белых мужчин, которые спрашивали, не стоит ли ему развестись или по меньшей мере хорошенько выпороть свою жену. В том, что его жена забеременела спустя примерно год после его отъезда, он не нашел ничего хоть в малейшей степени подозрительного или наводящего на размышления. Таковы эти два поразительных примера, которые я обнаружил в своих записях ноя располагаю множеством других подтверждений такого удивительного положения дел они следуют из менее впечатляющих | Балома: духи мертвых на Тробрианских островах фактов и из обсуждения воображаемых примеров с различными инф орматорами.Наконец, с этой темой связаны представления туземцев о родстве между отцом и ребенком и их понимание родства вообще. У них существует только одно слово для обозначения родства, это вейола. Этот термин указывает на родство по материнской линии и не включает родственных отношений ни между отцом и его детьми, ни между какими-либо агнатными* родственниками. Очень часто, расспрашивая об обычаях и их социальной основе, я получал ответ О, отец не делает этого потому что он не вейола детям. Понятие о родстве по материнской линии имеет в своей основе идею общности тела. Во всех социальных вопросах (правовых, экономических, ритуальных) как самое близкое рассматривается родство между братьями, потому что они состоят из одного итого же тела, одна и та же женщина родила их. Таким образом, демаркационная линия между родством через отца и по отцовской линии (которое как генетическое понятие для туземцев не существует, поэтому отсутствует и соответствующий термин) и родством, прослеживаемым через мать (вейола)у соответствует разделению между теми, кто имеет одно и тоже тело (без сомнения, это полный аналог нашему понятию кровного родства, и теми, кто не являются одним телом».Но, несмотря на это, связь между отцом и детьми исключительно тесна ив повседневной жизни вплоть до самых мелочей, — ив вопросах наследования прав и привилегий. Так, дети могут входить в деревенскую общину отца, хотя по правилам они принадлежат к деревенской общине матери. Отец передает по наследству ряд своих привилегий детям. Самая важная из них — монополия на тот или иной вид магии. Это главная ценность из всех владений человека. Так, очень часто, особенно в случаях, вроде упомянутых выше в разд. 5), когда отец может сделать это законно, он оставляет свою магию сыну, а не брату или племяннику. Примечательно, что отец, движимый привязанностью к детям, всегда стремится оставить им как можно больше и делает это всякий раз, когда удается.В такой предаче магии по наследству от отца к сыну имеется одна особенность магию дарят, а не продают. Конечно же, магию человек должен передать наследнику при жизни, так как его нужно обучать формулами обрядам. Когда мужчина передает магию кому-нибудь из своих вейола — младшему брату или своему племяннику по жен | Б. Малиновский. Магия, наука и религияперейти в каталог файлов |
biologo.ru
Бронислав Малиновский - Избранное: Динамика культуры
В том вошли следующие работы одного из основателей функциональной школы в английской антропологии: "Динамика культурных изменений", "Преступление и обычай в обществе дикарей", "Миф в первобытной психологии" и др. Малиновский противостоял эволюционистским и диффузионистским теориям культуры, выступал против рассмотрения отдельных аспектов культуры в отрыве от культурного контекста. Культуру он понимал как целостную, интегрированную, согласованную систему, все элементы которой тесно связаны друг с другом. Сравнительный анализ культур, проведенный Б. Малиновским, позволяет открыть универсальные культурные закономерности.
Содержание:
Бронислав МалиновскийИзбранное: Динамика культуры
…не искать никакой науки кроме той, какую можно найти в себе самом или в громадной книге света…
Рене Декарт
Серия основана в 1997 г. В подготовке серии принимали участие ведущие специалисты Центра гуманитарных научно-информационных исследований Института научной информации по общественным наукам, Института всеобщей истории, Института философии Российской академии наук.
Динамика культурных изменений. Исследование расовых отношений в Африке
Введение[1]
Мне едва ли необходимо подытоживать здесь достижения Малиновского в области антропологии и его вклад в нее по части знаний, методов исследования и теории. Самый долгий и интенсивный период его полевой работы прошел на Тробрианских островах во время Первой мировой войны; и хотя он написал много подробных монографий о конкретных аспектах тробрианской культуры, типичным проявлением широты его научного подхода были постоянные усилия по все более глубокому теоретическому осмыслению материала, полученного в ходе его исследований отношений родства, а также магии, религии, образования, экономики и законодательства. Более того, в процессе работы он сформулировал основные положения концепции, которая была названа его функциональной теорией культуры, и постоянно шлифовал технику исследования. Его семинары в Лондонской школе экономики были уникальны не только потому, что их посещали должностные лица администраций, миссионеры и специалисты в области антропологии и родственных дисциплин, но еще и потому, что у него были свои собственные особые методы обучения. Для изложения своих теорий он придумал и применил серию схем, или таблиц, которые делали возможным сводный анализ всех аспектов культуры. В них содержались формулировки главных принципов деятельности и краткий набор инструкций для полевых исследований; они побуждали исследователя добиваться максимально возможной полноты обзора того сообщества, которое он был послан изучать. Они также предлагали схему подачи и изучения данных, средства, при помощи которых можно было проверять свои собственные и чужие теории, показывали пробелы в информации и предлагали новые пути исследования{1}.Малиновский как антрополог с подлинно интернациональным мышлением понимал важность антропологии не только для исследования "примитивных"[2] народов, но и для понимания европейских и восточных обществ; а в позднейшие годы он все больше и больше энергии посвящал работам о войне, национализме, международном сотрудничестве, свободе и демократии{2}.Он выступал на различных собраниях, посвященных данным вопросам, и был участником групп, которые в то время пытались выработать планы по послевоенной реконструкции, созданию международной федерации и международному контролю и до сих пор предпринимают подобные попытки. К решению данных проблем он подходил не только с компетентностью компаративиста и объективностью ученого, но и с присущим ему гуманизмом, опираясь на убеждения, сформированные европейской традицией.
Как ученый, весьма чуткий к наиболее животрепещущим проблемам в своей собственной области исследования, Малиновский рано обратил внимание на необходимость прикладной антропологии{3}. Позднее, в 1935 г. в работе "Коралловые сады и их магия" он специально исследовал влияние европейской культуры на тробрианские верования и обычаи и констатировал следующее: "Функциональный метод или, по крайней мере, та его отрасль, с которой связан я сам, в весьма значительной мере зародилась в ходе полевых исследований. Там я начал понимать, что даже реконструкция всех до-европейских типов туземцев, живших, скажем, пятьдесят или сто лет назад, в действительности не является предметом полевой работы. Предмет полевой работы – это изменяющийся меланезиец или африканец. Он уже стал гражданином мира, испытал влияние мировой цивилизации благодаря контактам с ней, а реальность для него состоит в том факте, что он находится под властью более чем одной культуры. Принцип изучения изменяющегося туземца таким, каков он есть, дает нам возможность, с одной стороны, реконструировать присущую ему до-европейскую культуру не через догадки или произвольное устранение ряда элементов, например, набивных тканей, христианской веры или докучного европейского табу, но через исследование того, как эти элементы работают, как они ведут себя, сталкиваясь с изначальной культурой, а кроме того, каким образом они встроились в нее. С другой стороны, процесс культурной диффузии в том виде, в каком он протекает прямо перед нашими глазами, – это одно из самых важных исторических событий в развитии человечества. Пренебрегать его изучением определенно означает потерпеть крах в одной из самых важных задач антропологии"{4}.В 1934 г. Малиновский произнес в Кейптауне речь, посвященную системе образования, предусмотренного для туземцев, и культурным контактам{5}, и после этого он предпринял большое путешествие по Восточной и Западной Африке, на протяжении пяти месяцев проводя антропологическое обследование в среде племен бабемба, свази, чага, масаи, кикуйу и мараголи. Он продолжал публиковать статьи по культурным изменениям, выступать с лекциями в Англии, Европе и Соединенных Штатах, обсуждать и разрабатывать методы изучения динамики культуры на своих семинарах как в Лондонской школе экономики, так и в Йельском университете. Наконец, на протяжении многих лет он сотрудничал с Международным институтом африканских языков и культур – организацией, которая многое сделала для содействия исследованиям проблем колоний и культурных изменений в Африке.profilib.net
