Кружевные над нами плывут облака. Море кружевом пены одело свой берег, От Азовских ветров мы хмельные слегка, Даже сердце словам твоим чуточку верит. Кружевная акаций неверная тень, Над Приморской летят звуки старого вальса И мгновением ярким нам кажется день. Не кружись быстро так, лето красное, сжалься! Но уступит оно время серым штормам. В кружева золотые по моде одето, Скоро осень придет, и останется нам Вспоминать быстротечное лето. И завьюжит зима, заплетет кружева, Но я верю, дождемся весны и рассвета, И под песни зимы вспоминать будем мы, Наш любимый Бердянск — сумасшедшее лето! Новогоднее Году ушедший землянами прожит, Чем хорошим мы вспомним его? В этот час помечтать нам поможет Ёлок сказочное волшебство. Всюду дети поют и смеются, Кто-то полный поднимет бокал, У кого-то рекой слёзы льются, Потому, что друзей потерял. От невзгод мы укрыться не можем, Даже в этом еловом хмелю. Устраниться, уйти невозможно, Этим вечным спасёмся «Люблю». Только это имеет значенье, Только это хранит нас от бед, Пусть сердец золотое свеченье Разливает на ближних свой свет! Ода медицине Мы идем по дороге любви и добра. Милосердие – наша родная сестра. Жизнь спасти мы хотим, и суметь, и успеть. Берегись нас, безглазая подлая смерть! В изголовье больного с ухмылкой не стой! Мы тебя вызываем на праведный бой! Мы в помощники знанья и мудрость возьмем, И болезнь победим, человека спасем! К нам с надеждой и болью больные идут. Медицина – искусство и труд, вечный труд. И прощенье невзгод и невольных обид. Гиппократ! Никогда ты не будешь забыт! Мы идем по дороге любви и добра. Милосердие – вечная наша сестра! Мундриевская Инна Борисовна В наше время люди уже привыкли смотреть на все вещи в этом мире “поверхностно” – как в прямом, так и в переносном смысле этого слова. Однако в подборке необычных фотографий, которую я вам собираюсь представить сегодня, это слово абсолютно неуместно, так как автор данных снимков Nick Veasey с помощью современных технологий буквально проникает внутрь объектов и показывает зрителям то, что невозможно увидеть невооруженным взглядом. В качестве инструмента он использует настолько известную вещь, как рентгеновские лучи. Одно только упоминание о том, что в своих “опытах” он “просвечивал” при помощи более чем 500 сонаправленных лучей такие грандиозные объекты как автобус с пассажирами или Боинг-777 уже вызывает непреодолимое желание ознакомиться с его невероятными работами… Скачать Диэтиламид лизергиновой кислоты — одно из самых загадочных веществ, с которыми на настоящий момент пришлось столкнуться человечеству. Опасный наркотик или «витамин для души», социальный яд или способ приблизить человеческую душу к божественному, генератор безумия или катализатор прозрения — точный ответ на этот вопрос не найден до сих пор, поскольку вести научные исследования в этом направлении отныне имеют право только секретные лаборатории. В книге Джея Стивенса беспристрастно и подробно рассматривается история ЛСД от его открытия и до того момента, когда загадочное соединение было объявлено вне закона. Задумайтесь на мгновение и представьте себе двадцатое столетие как симфонию, гармоническое сочетание фуги крещендо, сплетение мелодий, одна из которых с неясно слышным, но навязчивым припевом, звучит так: мы обречены, если не обнаружим способ ускорить эволюцию, поднять человечество на более высокий уровень развития и снова восстать против богов, что всегда являлось тайной целью всех религий. Но в состоянии ли мы сами сознательно эволюционировать? Существует ли некий магический механизм, который способен подтолкнуть эволюцию человечества? Есть ли в сознании дверь, сквозь которую можно пройти? И если есть, существует ли ключ, способный открыть. В середине двадцатого века на короткое время возникло ощущение, что такой ключ найден: им оказалось вещество, точнее, даже целое семейство веществ - психоделики. www.gorodnaneve.com За дверью ждал заведующий лабораторией Исследовательского центра. Я вышел в коридор, чтобы в палате не был слышен наш разговор. Он сказал, что предыдущие образцы крови на предмет содержания ДМТ были взяты неправильно, и что нам необходимо поменять метод взятия крови на анализ. Я сказал ему, что мы поменяем метод в соответствии с его рекомендациями. Я снова вошел в палату Филиппа и сел на кресло рядом с его кроватью. Казалось, что он не заметил паузы, потому что погрузился в себя, что очень помогает при входе в царство ДМТ. Для него трип уже начался. Я извинился за заминку и, пытаясь поднять всем настроение, сказал, "И на чем мы остановились?" Филипп только хмыкнул в ответ; он открыл глаза, кивнул мне головой, чтобы я продолжал, и снова закрыл глаза. Я снял наконечник со шприца и снова вставил шприц в капельницу. Синди кивнула головой, в знак того, что она тоже готова. Я сказал, "окей, вот и ДМТ". Я медленно и осторожно начал вводить 0,6 мг./кг. ДМТ в вену Филиппа. Когда я ввел примерно половину препарата, дыхание Филиппа прервалось, как будто он попытался кашлянуть. Вскоре мы выяснили, что каждый раз, когда дыхание прерывается после введения большой дозы, нам предстоит безумный трип. Я тихо сказал Филиппу, "я все ввел". Спустя двадцать пять секунд после ведения вещества, он начал стонать: Я люблю, я люблю… Его кровяное давление поднялось незначительно, но сердцебиение ускорилось до 140 ударов в минуту, по сравнению с обычными 65. Это сравнимо с тем, как ускоряется сердцебиение после того, как пробежишь 3 или 4 лестничных пролета. Но в этом случае Филипп совсем не шевелился. Через 1 минуту Филипп сел, и посмотрел на нас с Синди глазами, размером с блюдца. Его зрачки были очень сильно расширены. Его движения были автоматическими, прерывистыми, как у марионетки. Казалось, что у Филиппа были "не все дома". Он наклонился к Робин, и погладил ее волосы: Я люблю, я люблю… Два раза за утро внимание добровольца, находящегося под воздействием ДМТ, было привлечено женскими волосами. Нильс гладил волосы Синди, Филипп - волосы Робин. Возможно, они представляли собой мощный образ живой, органичной, знакомой реальности, которую добровольцы пытались найти в унылой больничной палате, находясь под воздействием психоделиков. К нашему облегчению, Филипп лег обратно, без наших просьб и без нашей помощи. Его кожа была холодной и липкой, как и у Нильса. Его тело реагировало классическим способом: высокое кровяное давление, учащенное сердцебиение, кровь оттекала от кожи к жизненно-важным органам, но в то же самое время он почти не совершал физических действий. Было очень трудно взять кровь у Филиппа - высокий уровень гормонов стресса привел к тому, что маленькие мускулы вокруг вен сжались, снижая необходимый приток крови к коже. Через 10 минут Филипп начал вздыхать: Как красиво, как красиво! По его щекам потекли слезы. Это было то, что можно назвать трансцендентальным опытом. Я умер, и попал на небеса. Через 30 минут после инъекции его пульс, и кровяное давление вернулись в норму. Я летел в пустоте. Там не было ни относительного пространства, ни измерений. Я спросил, "Что ты почувствовал, когда твое дыхание прервалось?" Я почувствовал холод, и сжатие в горле. Это меня напугало. Я подумал, что возможно я больше не смогу дышать. На долю секунды у меня мелькнула мысль "Отпусти все, сдайся", но потом вещество унесло и ее. Ты помнишь, как ты сел и погладил волосы Робин? "Что я сделал?" Через сорок пять минут после инъекции, попивая чай и больше не ощущая воздействия вещества, Филипп не помнил, как он сидел, смотрел на нас и трогал Робин. Вскоре после этого, он полностью пришел в норму, и мы были уверены, что теперь Робин сможет за ним присмотреть. Следующим вечером мы с Филиппом созвонились. Он чувствовал себя немного уставшим, но очень хорошо спал. Его сны были "более интересными, чем обычно", хотя и не очень странными. Но, несмотря на это, он не мог вспомнить ни один из снов. На следующий день он проработал десять часов, хотя и не на полную мощность. Он сказал, "Никто, кроме меня, не заметил, что я был уставшим". К моему удивлению, это все заметки, оставшиеся у меня от той сессии и от разговора, состоявшегося на следующий день. Это очень сильно противоречит обычным красноречивым описаниям трипов Филиппа. Возможно, самой важной информацией, которую нам требовалось узнать, было то, что он благополучно пережил то утро. В тот вечер, по пути домой, в горы поблизости от Альбукерка, я размышлял о происшедшем. Я был рад, что и Нильс, и Филипп благополучно пережили знакомство с 0,6 мг./кг. ДМТ внутривенно. Но я почти ничего не узнал о том, что они пережили при этом. Их рассказы были на удивление лаконичными, и в них было мало подробностей. Почему рассказы Нильса и Филиппа были столь краткими? Одним из возможных ответов на этот вопрос было особое состояние памяти. Это явление подразумевает то, что события, пережитые в состоянии измененного сознания, могут ясно вспоминаться только в таком же состоянии, но не в нормальном. Это происходит под воздействием таких веществ, как алкоголь, марихуана, или под воздействием таких медикаментов, как валиум, ксанакс, или под воздействием барбитуратов. Это состояние возникает также во время таких состояний измененного сознания, не вызванных веществами, как гипноз или сон. В случае с Нильсом и Филиппом эта гипотеза соответствовала бы правде, если бы они вспомнили большую часть сессии с 0,6 мг./кг. при работе с более низкими и управляемыми дозами ДМТ. Но ни с одним из них этого не произошло в течение дальнейшего участия в проекте. Еще одна возможность заключалась в том, что Нильс и Филипп пострадали от делирия, "острого органичного синдрома мозга" или "острого спутанного состояния". Слово "делирий" происходит от латинского "де", означающего "из" или "от", и "лира", колея, что буквально означает "выход из колеи". Делирий может быть вызван физическими факторами, такими, как жар, травма мозга, недостаток кислорода, ли низкий уровень сахара в крови. К тому же, сильный травматический психологический опыт может вызвать состояние делирия, что часто случается с теми, кто переживает сильную травму или катастрофу. Я не был уверен, в какой степени понятие "психологическая травма" может относиться к смущению Нильса и Филиппа, и их неспособности припомнить большую часть сессии ДМТ. Сколь велика была психологическая реакция на вещество, в отличие от прямого воздействия самого вещества? То есть, если вы вскарабкаетесь по лестнице и увидите невообразимо шокирующее зрелище, вы можете попасть в состояние шока или делирия, но в этом будет виновата не лестница, а то зрелище, которое вы увидели благодаря лестнице. Было ли то, что увидели Нильс с Филиппом таким странным, непонятным и неописуемо абнормальным, что их рассудок просто отключился, чтобы не дать им четко рассмотреть то, что там было? Может быть, лучше было забыть это. Как бы там ни было, было ли слишком много вещества, или слишком много опыта, но что бы доза в 0,6 мг./кг. ДМТ внутривенно ни сделала с этими двумя ветеранами психоделии, вывод был один: "слишком много". Как позже сказал Филипп: Это была космическая паяльная лампа, буря цветов, ошеломляюще, как будто меня вбросило за борт, и пытался обрести контроль, как пробка, которую кидало туда-сюда. Я снова позвонил Дейву Николсу, чтобы обсудить дозировку ДМТ. Какую дозу можно считать низкой "высокой" дозой? Снижение дозы до 0,5 мг./кг. снизит дозу только на одну шестую, в то время как доза в 0,4 мг./кг. - меньше на целую треть. Мы рассматривали несколько вариантов. Я хотел убедиться в том, что доза будет достаточно высока, чтобы вызвать полноценный эффект, но не хотел психологически травмировать наших добровольцев. После событий с Филиппом и Нильсом я чувствовал себя несколько неуверенно. "В первую очередь, не навредите". Это первоочередная догма медицины вообще, и особенно в том, что касается исследований, проводимых на людях. Довести группу добровольцев до психологической травмы было немыслимо. Обсуждая воздействие 0,6 мг./кг на Нильса и Филиппа, мы решили принять 0,4 мг./кг. ДМТ как самую высокую дозу при проведении исследования. Несколько дней спустя я позвонил доктору Стивену Сзаре, одному из первых исследователей ДМТ, чтобы обсудить вопрос дозировки. Доктор Сзара открыл психоделическое воздействие ДМТ, вводя его себе в своей лаборатории в Будапеште, Венгрии, в середине 1950-ых. (В начале психоделических исследований ученые часто опробовали все на себе). Сейчас он с успехом работал в Национальном Институте Соединенных Штатов по Токсикомании в Вашингтоне, округе Колумбия. Я спросил его, "Вам доводилось вводить слишком большое количество ДМТ вашим добровольцам?" Доктор Сзара немного подумал, а потом ответил со своим изысканным восточно-европейским акцентом, "да. Они ничего не могли вспомнить. Они не могли вспомнить ничего из своего опыта. Единственное, что с ними осталось, это ощущение того, что произошло что-то пугающее. Мы решили, что не стоит вводить такие дозы". profilib.net Сотрудники Сандоз Лабораториз раздавали исследователям ЛСД, чтобы те могли вызвать краткое психотическое состояние среди психически нормальных добровольцев. Ученые надеялись, что подобные эксперименты смогут пролить свет на такие психические расстройства, как шизофрения. Сотрудники Сандоз также рекомендовали интернам, специализирующимся в психиатрии, принимать ЛСД, чтобы вызвать чувство сопереживания со своими психотичными пациентами. Эти молодые доктора были поражены временной встречей с безумием. Подобные встречи с собственными, ранее неосознанными воспоминаниями и чувствами, убедили этих психиатров в том, что освобождающие разум свойства ЛСД могут помочь в психотерапии. В многочисленных научных публикациях говорилось о том, что привычный механизм устной терапии становился более эффективным с применением психоделического вещества. Множество научных статей описывало удивительный успех в помощи ранее неподдающимся лечению пациентам, страдающим от обсессий и компульсивности, посттравматического стресса, нарушений в области питания, тревоги, депрессии, алкогольной и героиновой зависимости. Эти неожиданные достижения, описанные исследователями, прибегавшими к "психоделической терапии", побудили других ученых изучить благотворное воздействие этих веществ на отчаявшихся, испытывающих сильную боль, неизлечимых пациентов. В то время как вещества практически не оказывали воздействия на их общее состояние, психоделическая психотерапия поразительно влияла на этих пациентов. Депрессии развеивались, требования обезболивающих резко снижались, а сами пациенты гораздо лучше принимали свой диагноз и прогноз развития заболевания. Помимо этого, пациенты и их семьи справлялись с глубокими и эмоциональными вопросами так, как никогда раньше. Резкое ускорение психологического роста благодаря этой новой терапии выглядело многообещающим в тех случаях, когда время было основным фактором. Некоторые терапевты считали, что многие из этих "чудесных" откликов на психоделическую психотерапию были вызваны трансформирующим мистическим или духовным опытом. К тому же, вскоре выяснилось, что опыт, переживаемый добровольцами, находящимися под сильным воздействием психоделиков, был удивительно схож с опытом тех, кто практиковал традиционную восточную медитацию. Совпадение изменения сознания, вызванного психоделическими веществами и медитацией, привлекло внимание писателей из ненаучных кругов, включая Олдоса Хаксли, английского романиста и религиозного философа. Хаксли получил свой собственный очень позитивный опыт с мескалином и ЛСД, под бдительным руководством канадского психиатра Хамфри Осмонда, который приезжал к нему в Лос-Анжелес в 1950-ых. Хаксли вскоре описал свой опыт приема веществ, и те размышления, которые они у него вызвали. Его работы о природе и ценности психоделического опыта были убедительны и красноречивы. Они убедили многих людей попытаться добиться, а многих исследователей - выявить духовное просветление посредством психоделических веществ. Несмотря на то, что его идеи стимулировали массовое движение к популярному экспериментированию с психоделиками, Хаксли твердо придерживался той теории, что только элитная группа интеллектуалов и людей творчества должна иметь к ним доступ. Он не верил, что обыкновенные мужчины и женщины могут употреблять психоделики наиболее безопасным и продуктивным способом. Однако изучение безнадежных больных и обсуждение сходства между воздействием психоделических веществ и мистическим опытом столкнули между собой религию и науку. Исследования отходили все дальше и дальше от первоначальной программы Сандоз. Выход ЛСД из лабораторий, произошедший в 1960-ых, еще сильнее усложнил ситуацию. Средства массовой информации кричали о реанимации, самоубийствах, убийствах, врожденных дефектах и разбитых хромосомах. Широко разрекламированный отказ от научно-исследовательских принципов Тимоти Лири и его команды исследователей в Гарвардском Университете привел к их увольнению. Эти события усилили растущее подозрение того, что даже ученые потеряли контроль над этими мощными психоактивными веществами. Средства массовой информации преувеличивали и подчеркивали негативные физические и психологические эффекты психоделических веществ. Некоторые из этих рассказов возникли благодаря плохо организованным исследованиям, некоторые были просто сфабрикованы. Последующие публикации сняли с психоделиков обвинение в серьезной токсичности, ведущей к повреждению хромосом. Но эти последующие исследования вызвали гораздо меньше шумихи, чем первоначальные обвинительные отчеты. В психиатрической литературе также начали появляться отчеты, описывающие "бэды", или противоречивую психологическую реакцию на психоделики, но количество этих отчетов также было невелико. Чтобы разобраться с подобными вопросами в рамках моих собственных исследований, я прочитал каждый опубликованный доклад, посвященный подобным негативным последствиям. Мне стало понятно, что уровень психиатрических осложнений при проведении контролируемого исследования, как среди психиатрических пациентов, так и среди нормальных добровольцев, был необычно низок. Но в тех случаях, когда психически больные или нестабильные люди принимали неочищенные или неизвестные психоделики, в сочетании с алкоголем и другими веществами, в неконтролируемой обстановке и с неадекватным надзором, возникали проблемы. В ответ на общественное беспокойство по поводу неконтролируемого употребления ЛСД, и, несмотря на возражения практически каждого ученого в этой области, конгресс Соединенных Штатов в 1970 г. принял закон, запрещающий ЛСД и другие психоделики. Правительство приказало ученым сдать находящиеся у них вещества, канцелярская работа с целью получения и хранения психоделиков для исследовательских целей стала долгой и запутанной, и почти не осталось надежды на проведение новых проектов. Средства на проведение исследований пропали, и многие исследователи отказались от своих экспериментов. При принятии нового законодательства о веществах, интерес к исследованию воздействия психоделиков на людей пропал так же неожиданно, как и появился. Было такое ощущение, что психоделики еще не были открыты. Учитывая небывалые темпы развития исследований воздействия психоделиков на людей лишь тридцать лет назад, удивительно, насколько мало о них рассказывают современные медицинские и психиатрические обучающие программы. Психоделики были важнейшей сферой развития психиатрии свыше двадцати лет. Сейчас молодые врачи и психиатры почти ничего о них не знают. К тому времени, когда я начал изучать медицину, в середине 1970-ых годов, по прошествии менее десяти лет с момента изменения законодательства о веществах, у меня было всего две лекции о психоделиках за четыре года. И даже это было больше, чем то, что могли узнать студенты-медики в других университетах, потому что в Медицинском Колледже Альберта Эйнштейна в Нью-Йорке, в котором я учился, работала группа ученых, проводивших исследования на животных. Я провел исследовательский семинар по психоделическим веществам для студентов-психатров старших курсов в Университете Нью-Мехико - возможно, это был единственный подобный семинар в нашей стране в течение нескольких десятилетий. Отсутствие академического интереса к психоделикам может быть частично вызвано отсутствием исследований, проводимых на людях. Однако для студентов-медиков является общепринятой практикой изучать ранее популярные теории и методики, даже если в настоящее время к ним редко прибегают. Но психоделические вещества полностью выпали из сферы деятельности психиатрии. Большинство новых теорий, практик и медикаментов в области клинической психиатрии проходят предсказуемый цикл введения, тестирования и приспосабливания к дальнейшему применению. Таким образом, совершенно неудивительно то, что, с накоплением сведений во время первой волны исследования психоделиков на людях, начали появляться противоречащие друг другу результаты. У тех, кто утверждал, что психоделики могут создать "модель психоза" или предоставить "лекарство" для трудноизлечимых больных, энтузиазм предсказуемо пошел на спад. Естественным процессом в рамках психиатрических исследований является то, что ученые совершенствуют вопросы и методы исследования, и способы применения их результатов. Этого не произошло с психоделиками. Вместо этого, изучение психоделиков прошло через в высшей степени неестественный цикл развития. Психоделики начинались как "чудо-лекарства", потом они стали "ужасными лекарствами", потом их не стало вообще. Я считаю, что студенты-медики и начинающие психиатры так мало слышат о психоделиках не из-за того, что исследование психоделиков завершилось, а из-за того, как именно оно завершилось. Этот процесс полностью деморализовал академическую психиатрию, которая впоследствии повернулась спиной к психоделическим веществам. Психоделические исследования стали сложной и унизительной главой в жизни многих наиболее выдающихся ученых, работавших в этой области. Это были лучшие и наиболее талантливые психиатры своего поколения. Многие из наиболее уважаемых на сегодняшний день психиатрических исследователей Северной Америки и Европы, как практикующих, так и теоретиков, возглавляющих факультеты крупнейших университетов и национальные психиатрические организации, начинали свою профессиональную деятельность с исследования психоделических веществ. Наиболее влиятельные представители этой профессии обнаружили, что наука, объективные данные и здравый смысл были бессильны защитить их исследования от принятия репрессивного закона, вызванного необоснованным мнением, эмоциями и средствами массовой информации. profilib.net Посттравматический стресс вызывает чувство того, что вы застряли в прошлом, и постоянно несетесь на машине времени обратно к ужасному событию. Физическое и сексуальное насилие в детстве и воздействие природных и вызванных человеком катаклизмов представляют собой серьезный повод для беспокойства в современном обществе. Ранние исследования ученых, занимавшихся психоделической психотерапией, рассматривали применение этих веществ в лечении посттравматических синдромов. Голландский психиатр Ян Бастиаанс, до своей недавней кончины, успешно применял психоделики в лечение многих трудных случаев синдрома узника концентрационного лагеря. Многие люди злоупотребляют алкоголем и веществами, стремясь избавиться от болезненных воспоминаний и эмоций. Но вскоре проблемы, связанные со злоупотреблением, становятся более значительными, чем первоначальная проблема. Было доказано, что членство в туземных американских церквях, использующих пейот, снижает тягу к алкоголизму. То же самое наблюдается в отношении зависимости от алкоголя и кокаина членов бразильских церквей, принимающих аяхуаску. Негативная реакция на боль и прогрессирование неизлечимой болезни может вызвать широкий спектр очень сложных эмоций. Растущее количество стареющих и умирающих "бейби-бумеров", а также СПИД и другие эпидемии, придают особую остроту желанию умереть спокойной и "хорошей" смертью. Некоторые ранние исследования показали хорошие результаты при применении больших доз психоделиков во время терапевтических сеансов. Результаты нашего изучения ДМТ могут еще более облегчить работу с умирающими. Если во время смерти происходит выброс ДМТ, то введение этого вещества живым будет являться "пробным прогоном" перед настоящей смертью. Отпускание себя, ощущение того, что осознание существует независимо от тела, встреча в этом состоянии с любящим и сильным существом – это все подробно покажет то, что происходит, когда умирает тело. Но мы двигаемся по опасной территории, когда рассматриваем работу с умирающими. Если у пациента произойдет пугающая встреча с собственной душой или нематериальным миром, у нас может быть очень мало времени для того, чтобы все исправить. Более того, а что, если нет ничего общего между умиранием и большой дозой ДМТ? В этом случае шок, дезориентация и страх еще больше усложнят процесс умирания. Помимо лечения клинических расстройств, психоделики могут использоваться для того, чтобы усилить присущие нам в нормальном состоянии свойства, такие, как творческие способности, умение решать проблемы, духовность, и так далее. Исследовательский институт, который я представляю себе, будет осторожно и ответственно проводить подобные исследования. Эта работа, в конечном итоге, поможет большему количеству людей и окажет более сильное общее воздействие, чем терапевтические проекты, основанные на патологиях. Сейчас в продаже можно увидеть относительно свободные от побочных эффектов антидепрессанты, усилители сексуального влечения, стимуляторы и стабилизаторы настроения. Эти новые химические вещества, которые очень легко принимать, заставляют нас переоценивать риск и пользу, связанные с тем, что мы становимся лучше среднестатистического человека. Почему бы не использовать психоделики с иной целью, чем лечение больных? ДМТ вызвал у наших добровольцев идеи, чувства, мысли и образы, которые, по их собственным словам, они не могли и вообразить. Психоделики стимулируют воображение и, таким образом, являются логическим инструментом усиления творческих способностей. Проблемы, с которыми сталкивается наше общество и наша планета, требуют новых идей в то же степени, что и новых и мощных технологий. Невозможно преувеличить острую потребность в усилении нашего воображения. Психоделики могут оказаться мощным инструментом для достижения этой цели. Я ранее упоминал проводимый в 1960-ых проект Хармана и Федимена по изучению воздействия психоделиков на способность решать проблемы. Объекты исследования, каждый из которых был профессионалом в своей области, обнаружили, что многие из способов решения задач, вызванные психоделиками, оказались достаточно эффективными. В настоящее время существует множество четких способов измерения творческих способностей, включая артистизм, научные способности, психологические, духовные и эмоциональные черты. Возобновление исследования воздействия психоделиков на эти ключевые человеческие качества было бы слишком прямолинейным. Многие определения воображения говорят о божественной природе этого свойства. Создание чего-либо нового позволяет нам в какой-то степени разделить божественную силу творения. Наше воображение силой мысли может поместить нас туда, где раньше ничего не было. Таким образом, мы возвращаемся к роли психоделиков в духовности. Как я подчеркнул в главе 20, "Наступая на пальцы святошам", существует рациональный способ соединения психоделиков с духовными дисциплинами. Если человек, практикующий определенную религию, не обладает непосредственным знанием возвышенных состояний, которыми пронизаны писания, ритуалы и ученичество, то тщательно спланированная и контролируемая психоделическая сессия может способствовать его самосовершенствованию в рамках его веры. Этот вид работы также может способствовать развитию более широкого и универсального подхода к духовному. МЫ можем спорить по поводу того, что есть биологическое, психологическое или духовное. Разрешение внутренних конфликтов, завершение негативных отношений с людьми или веществами и стимуляция воображения могут быть осуществлены при использовании этих трех моделей. Но мы выходим далеко за пределы своих полномочий клинических исследователей, когда разговариваем с объектами исследования, рассказывающими по возвращении о контакте и общении с тем, что кажется автономными нематериальными существами. Как тогда нам изучить "трансдименсионные" свойства ДМТ? Мы должны начать с предположения о том, что этот вид опыта "возможно реален". Другими словами, он может указывать на то, "что есть что" в параллельной реальности. Самые первые попытки систематического изучения этих контактов должны определить последовательность и стабильность существ. Когда ощущение шока от их присутствия снизится, будет ли возможным продлить, расширить и углубить наше с ними общение? Бывает ли так, что люди, рассказывающие о встречах с существами, обладающими похожей внешностью и поведением, происходящими в похожей "местности", рассказывают об обмене равноценными посланиями и информацией? В подобном институте будут проходить не только исследования. Экспериментальные исследования в первую очередь выявят лучшие способы применения психоделиков с определенной целью: терапевтической, творческой и духовной. Так же, как и в любом другом сеттинге, в котором практикуются инновационные методы лечения, большие количества людей смогут получить эти специализированные услуги. Во время их пребывания в институте меньшее внимание будет уделяться сбору данных, и большее – оценке результата с целью отслеживания. Естественным следствием опыта, сконцентрированного в этом институте, станет то, что там будет большое внимание уделяться образованию и обучению. Там постоянно будет существовать возможность обучения у экспертов во многих областях, которые могут быть усилены психоделическим опытом. В заключение, в исследовательском центре будет обширная библиотека и архив, и он сможет служить информационном центром для множества образовательных материалов. Хотя исследование психоделических веществ в Университете Нью-Мехико было очень сложным как в личном, так и в профессиональном плане, это было самым вдохновляющим и замечательным временем в моей жизни. Возобновление подобной работы в Соединенных Штатах было мечтой всей моей жизни, и я рад, что оказался в нужное время в нужном месте для того, чтобы сделать это. Я считал, что, так как я являюсь клиническим исследователем с богатым опытом психотерапевтической и духовной работы, я обладал достаточной квалификацией для того, чтобы возобновить в Америке исследование психоделиков с участием людей. Я был и готов, и не готов к тому, куда заведет нас молекула духа. Мы смогли открыть дверь, которая была плотно закрыта в течение жизни целого поколения. Но как только открылась эта дверь, из-за нее появилась сила, обладающая своим собственным планом действия и языком. Эта сила исцеляла, ранила, шокировала и проявляла равнодушие самыми дикими и непредсказуемыми способами. За каждым поворот я слышал ее зовущий голос, нежный, вызывающий, манящий и пугающий. Но вопрос так и не изменился. Этот тот вопрос, с которым столкнулся во время своей сессии с максимальной дозой ДМТ Саул, один из наших добровольцев, с которым мы еще не познакомились. Давайте завершим его рассказом. Тридцатичетырехлетний женатый Саул был психологом. Он был крепким и энергичным, у него было причудливое чувство юмора, и пристальный взгляд. Он принимал психоделики около сорока раз, и занимался медитацией в течение двадцати лет (я приложил максимум усилий к тому, чтобы набрать объектов исследования с опытом медитации. Они могли лучше справиться с первоначальным накатом ДМТ, а также помогали мне сравнить медитацию, и вызванное веществом состояние осознания). Саул вызвался участвовать в изучении кривой доза-эффект потому, что "я слышал о ДМТ и всегда хотел попробовать его. К тому же, мне нравится мысль о том, что его можно попробовать в больнице, под наблюдением врача". Прием минимальной дозы прошел у Саула мягко, и на следующий день он вернулся для проведения сессии с 0,4 мг./кг. Саулу нравилось писать, и несмотря на то, что мои записи достаточно полные, письмо, которое он прислал мне позднее, еще лучше описывает то, что произошло с ним в тот день: Пустое пространство в комнате начало сверкать. Появились большие хрустальные призмы, от которых в разные стороны исходило сияние. В мое поле зрения проникли более сложные и красивые геометрические узоры. Мое тело было прохладным и легким. Я терял сознание? Я закрыл глаза, вздохнул и подумал: "Боже мой!". Я совершенно ничего не слышал, но мой разум был заполнен определенным звуком, похожим на затихающий звон большого колокола. Я не был уверен в том, что дышал. Я решил, что все будет нормально, и отпустил эту мысль до того, как у меня могла бы начаться паника. Экстаз был настолько велик, что мое тело не могло его вместить. Я почувствовал, как моему осознанию пришлось выйти, оставив свое физическое вместилище позади. Они вышли, или появились, из бушующего водопада пылающих цветов, ревущей тишины и невыразимой радости. Они с любопытством приветствовали меня, и почти пропели: "теперь ты видишь?". Я почувствовал, как их вопрос заполняет каждую частичку моего осознания: "теперь ты видишь? Теперь ты видишь?". Вибрирующие, протяжные голоса, оказывавшие невероятное давление на мой разум. Не было необходимости отвечать. Как будто кто-то спросил меня, находясь жарким безоблачным днем в пустыне Нью-Мехико: "небо яркое?". Вопрос и ответ были идентичны. Я сказал "да!", потом, более прочувствовано "конечно", и наконец, с невероятной остротой пришло "наконец-то!". Я "вытаращился" на них своим мысленным взором, и мы рассмотрели друг друга. Когда они снова ушил в поток цветок, который уже начинал тускнеть, я услышал какой-то звук в комнате. Я знал, что меня отпускает. Я почувствовал, что дышу, ощутил свое лицо, пальцы и начал смутно осознавать окружающую меня темноту. Существует ли пламя, дым, пыль, воюющие армии, невыразимое страдание? Я открыл глаза. www.profilib.com profilib.net Еще один фактор, при обычных условиях защищающий организм от выработки пинеальной железой психоделического количества ДМТ, связан с самой пинеальной железой. Было доказано, что особый вид протеина, первоначально обнаруженный в крови, мешает деятельности вырабатывающих ДМТ энзим. В пинеальной железе содержится высокий уровень этого протеина, своего рода "анти-ДМТ". Если бы сам этот ингибитор был заблокирован, выработка ДМТ была бы более вероятна. Где лучше взять анти-ДМТ для предотвращения потенциально опасной выработки ДМТ, чем там, где он вырабатывается - в пинеальной железе? Сведения, полученные в ходе исследования психозов, так же поддерживают эту точку зрения. В 1960-ых, в качестве экспериментального лечения, больным шизофренией вводилась вытяжка из пинеальной железы. Их симптомы значительно смягчались. Это открытие объяснялось тем, что вытяжка из пинеальной железы предоставляла пациентам дополнительную дозу анти-ДМТ, не вырабатываемого их собственной пинеальной железой. Таким образом, им становилось легче сопротивляться патологически высокому уровню ДМТ, и их психотические симптомы смягчались. Два других фактора, замедляющих выработку ДМТ пинеальной железой, относятся к энзимам: тем, которые производят и тем, которые разлагают молекулу духа в организме. Исследователи обнаружили, что молекулы methyltransferase, вырабатывающие ДМТ, более активны при шизофрении, чем в обычном состоянии. Это повышает уровень выработки ДМТ. Ученые рассмотрели множество образцов человеческих тканей, стремясь локализовать эту патологическую функцию энзим, но, к несчастью, они не изучали пинеальную железу. В конце концов, если бы система МАО, при обычных условиях уничтожающая ДМТ, не работала, то в организме оседало бы больше ДМТ, вызывающего "психоделические" и психотические симптомы. МАО менее эффективна у шизофреников, чем у здоровых добровольцев. Возможно, ДМТ недостаточно быстро выводится из организма шизофреников. Это приводит к тому, что уровень ДМТ становится слишком высоким для нормальной мозговой активности. Когда исследователи изучали деятельность МАО в нескольких человеческих тканях, они, к несчастью, не оценили деятельность МАО в пинеальной железе шизофреников. Теперь давайте рассмотрим менее патологические, но также относительно частые и нативные состояния измененного сознания, в которых играет роль ДМТ, вырабатываемый пинеальной железой. Одно из этих состояний - осознание снов. Время, в которое нам чаще всего снятся сны, это так же время, в которое уровень мелатонина наиболее высок, то есть, около трех часов утра. Так как мелатонин сам по себе обладает незначительным психоделическим воздействием, это наталкивает на мысль о воздействии другой составляющей пинеальной железы, уровень которой соответствует уровню мелатонина. ДМТ - вероятный кандидат на эту роль. Однако, никто не анализировал суточный ритм выработки ДМТ у нормальных добровольцев, в попытке связать уровень ДМТ с интенсивностью или частотой снов. Доктор Джейс Кэллауэй выдвинул предположение, что выработанные пинеальной железой бета-карболины могут влиять на сны. В то время, как неясное психологическое воздействие бета-карболинов подвергало сомнению эту гипотезу, бета-карболины, выработанные пинеальной железой, в силу своего воздействия, повышающего уровень ДМТ, определенно могут косвенно стимулировать появление снов. Медитация и молитва также могут вызывать глубокие изменения в состоянии сознания. ДМТ, выработанный пинеальной железой, может лежать в основе этого мистического или духовного опыта. Все духовные дисциплины описывают психоделические черты трансформирующего опыта, достижение которого является целью их практик. Ослепляющий белый свет, встречи с ангельскими или демоническими сущностями, чувства экстаза, отсутствия времени, небесные звуки, чувства смерти и перерождения, контакта с мощной и любящей силой, являющейся основой реальности - подобный опыт встречается во всех религиозных конфессиях. Он также характеризует полноценный психоделический опыт с ДМТ. Как может медитация вызвать выработку ДМТ пинеальной железой? Некоторые виды медитации требуют интенсивной концентрации внимания и осознания; например, концентрации на своем дыхании. Электрическая деятельность мозга, измеренная электроэнцефалограммой, отражает эту синхронизацию, или единение, мозговой деятельности. В рамках многих исследований было установлено, что мозговые волны людей, часто занимающихся медитацией, медленнее и лучше организованы, чем у обычных людей. Чем "глубже" медитация, тем медленнее и сильнее волны. В других традициях медитация заменяется другими техниками по концентрации внимания, например, мантрами. Произнесение мантр, слов древних языков, предположительно обладающих уникальными духовными свойствами, может вызвать глубокое психологическое воздействие. Практики визуализации, в рамках которых перед умственным взором возникают сложные и динамичные образы, также могут привести к состоянию блаженства. В этих состояниях наблюдается динамичная, но неподвижная составляющая, напоминающая стоячую волну в реке. Со стороны это смотрится так, будто волна совершенно не двигается, а вода обтекает ее со всех сторон. На самом деле, именно текущая вода создает волну. А эти волны создают уникальный тон, или звук. Такие волновые явления, производят определенный тон или звук, связанный с их частотой, и устанавливают обширные и широкомасштабные поля. Предметы, попадающие в эти поля, ответно вибрируют на той же самой частоте. Это явление называется резонанс. Примером резонанса может быть то, когда от звука определенной частоты осыпается стекло, даже если сам звук не очень громкий. Стекло ответно вибрирует, или резонирует, на той же частоте, что и частота окружающего звука. Определенная тональность может создавать условия невыносимого напряжения в структуре стекла, и оно лопается. Подобным же образом техники медитации, использующие звук, образ или разум, могут генерировать определенные волновые поля, вызывающие резонанс в мозге. За несколько тысячелетий проб и ошибок человек смог определить, что некоторые "священные" слова, образы и умственные упражнения производят желаемый эффект. Этот эффект может объясняться особыми полями, которые он генерирует в мозге. Эти поля заставляют многие системы вибрировать и пульсировать с определенной частотой. Мы чувствуем, как наше тело и разум резонируют на эти духовные упражнения. Конечно же, пинеальная железа также пульсирует на этой частоте. Процесс резонанса происходит в пинеальной железе примерно так же, как и в стекле, хотя и не со столь же разрушительными последствиями. Пинеальная железа начинает "вибрировать" при частотах, которые ослабляют ее многочисленные барьеры выработки ДМТ: клеточное защитное поле пинеальной железы, уровни энзимов, и количество анти-ДМТ. В конечном итоге возникает психоделический всплеск молекулы духа, приводящий к субъективному состоянию мистического осознания. До сих пор мы рассматривали лишь ситуации, не несущие угрозы жизни: психозы и духовный опыт. Сейчас мы можем повернуться к более драматичным случаям, которые почти всегда сопровождаются психоделическим изменением субъективной реальности: рождение, околосмертный опыт и смерть. То, что рождение, околосмертный опыт и смерть являются чрезвычайно стрессовыми событиями - не преувеличение. Жизненная сила делает все, что может, чтобы остаться в человеке. В эти моменты происходит огромный выплеск гормонов стресса, включая выплеск таких катехоламинов, как адреналин и норадреналин, стимулирующих деятельность пинеальной железы. Давайте начнем с процесса рождения. Для роженицы, не получившей обезболивающего, процесс родов является очень психоделическим. И еще в большей степени это относится к новорожденному! Мы знаем, что ДМТ наличествует в новорожденных лабораторных животных. Нет причин не думать, что он также есть в новорожденных людях. Однако, еще никто не проводил исследований на наличие ДМТ в организме новорожденных или женщин во время родов. Нормальные вагинальные роды вызывают огромный выброс катехоламина. Затопление пинеальной железы матери и плода этими гормонами стресса может аннулировать действие защитной системы пинеальной железы и вызвать выброс ДМТ. Если матери делают анестезию, то вырабатывается меньше катехоламина, и еще меньше вырабатывается при родах путем кесаревого сечения. Таким образом, две последние ситуации могут привести к меньшему выплеску ДМТ пинеальной железой матери и ребенка. Высокий уровень ДМТ при рождении предоставляет объяснение факту, давно замеченному в психоделической психотерапии. По словам доктора Станислава Грофа, психотерапевта, обладающего огромным опытом в области работы с ЛСД, многое из того, что происходит на сеансах психоделической терапии, представляет собой воспроизведение процесса рождения. Он обнаружил что те, кто родился посредством кесаревого сечения, менее открыты психоделической терапии по сравнению с теми, кто родился нормальным образом. Это открытие можно объяснить наличием психоделического количества ДМТ при нормальных родах, и его низким уровнем при родах посредством кесаревого сечения, вызванным недостаточным количеством гормонов стресса. Возможно, что для того, чтобы полностью открыться во взрослом возрасте любому мощному эмоциональному опыту, нам необходим базис безопасной и стабильной подверженности нашему первому нативному "трипу с ДМТ", сопровождающему процесс родов. Иначе, позднее, уже во взрослом состоянии, столкновение с подобным необычным и неожиданным состоянием повергает нас в совершенно незнакомую ситуацию, которая путает и пугает нас. Нам не хватает успешного опыта переживания подобных состояний. profilib.net Нильс разволновался и натянул подушку и спальник себе на лицо. Он принял позу зародыша, отвернувшись от нас и от прибора для измерения кровяного давления, запутав шнур, который соединят манжетку с прибором. Мы не могли получить данные ни на 2, ни на 5 минутах, когда уровень его кровяного давления и сердцебиения был на самом высоком, и потенциально на самом опасном уровне. Он попытался вылезти из кровати, бесцельно размахивая руками и ногами. Но это были увесистые руки и ноги для человека, рост которого был 1 метр 93 см. Когда Синди, Филипп и я объединились и уложили его обратно в кровать, которая теперь казалась слишком маленькой, его руки были холодными и липкими. Через 6 минут его вырвало в таз, который мы нашли в шкафу. Так как для этого ему пришлось сесть, мы смогли нормально уложить его в кровать и измерить его кровяное давление и сердцебиение. В этот момент, спустя 10 минут после инъекции, его показатели были на удивление нормальными. Он протянул руку к Синди, и коснулся ее волос и свитера. Казалось, что он собирается погладить ее волосы, но он быстро забыл, что он хотел сделать. Потом Нильс уставился на меня, сказав: Сейчас мне нужно смотреть на тебя, а не на Филиппа или Синди. Я постарался выглядеть спокойным и смотреть ему в глаза, тихо молясь, чтобы с ним все было в порядке. Через 19 минут он приподнялся на локтях и засмеялся. Он выглядел совершенно "обдолбанным": огромные зрачки, косая ухмылка, бессвязное бормотание. В конце концов, он сказал: Я думаю, что правильная доза - между 0,2 и 0, 6. Мы все рассмеялись, и напряжение в помещении немного спало. Нильс все еще мог соображать, по крайней мере, в тот момент. Он продолжал: Было движение эго. Меня разочаровало то, что это уже заканчивается. Было множество цветов. Знакомое ощущение. Да, я вернулся. "Они" были там, и мы узнали друг друга. Я спросил: кто? Никто или ничто, по нашим представлениям. Казалось, что он еще очень сильно находится под воздействием вещества. Я не хотел давить на него. Он покачал головой, и добавил: Когда начало отпускать, это было очень ярко, но скучно, по сравнению с пиком. В момент пика я знал, что я вернулся туда, где был в прошлом году, когда курил. Мне было очень одиноко покидать это место. Мне казалось, что меня очень сильно тошнит. Я чувствовал, как вы все столпились вокруг меня, как будто я умирал, а вы пытались меня реанимировать. Я надеялся, что все в порядке. Я просто пытался уловить то, что происходило внутри меня. Он помолчал, потом подвел итог: Я устал. Я бы хотел вздремнуть, хотя мне на самом деле не хочется спать. Кроме этого, Нильс почти ничего не мог сказать, за исключением того, что он был очень голоден, так как он очень мудро поступил, не позавтракав. Он с большим аппетитом поел, одновременно заполняя нашу анкету. Даже Нильс подумал, что 0,6 мг./кг. - это слишком много! Я несколько минут посидел в комнате медсестер, размышляя над тем, что мы только что увидели. Судя по кардиотоническим показаниям, пульс и кровяное давление Нильса умеренно возросли, хотя мы не смогли измерить эти показатели во время предполагаемого пика. Таким образом, казалось, что введение 0,6 мг./кг. ДМТ внутривенно не причиняло физического вреда. Но я не был уверен, чем была вызвана краткость рассказа Нильса - тем, что он не мог вспомнить того, что произошло, или тем, что ему было свойственно не разглашать большую часть происходящего. Было ясно то, что мы преодолели "психоделический порог". Быстрота и интенсивность наката, неоспоримость полученного опыта, чувство общения с другими сущностями, описанное Нильсом, все это было характерно для "полноценного" трипа с ДМТ. Но не слишком ли далеко мы отошли от психоделического барьера? Нильс сам признавал, что ему требуется большая доза, чем многим другим, для того, чтобы достичь достаточно высокого уровня изменения восприятия при помощи одного и того же вещества. Как это воспримет Филипп? Мы с Филиппом прошлись по ярко освещенному коридору Исследовательского центра. Мы прошли мимо Нильса, он был на посту медсестер, в поисках еще еды. Он себя прекрасно чувствовал. Меня ободряло то, насколько хорошо он выглядел спустя столь недолгое время после его пугающего прыжка с психического обрыва. Я спросил Филиппа, "ты уверен, что хочешь принять такую же дозу?" "Да". Он ни минуты не колебался. Я не был настолько уверен. Если бы Филипп отказался проходить через испытание, через которое прошел Нильс, я бы немного успокоился. Может быть, он согласится на дозу в 0,5 или 0,4 мг./кг. Это было бы достаточно просто - я бы просто не полностью ввел ему раствор ДМТ из шприца. Хотя я считал дозу в 0,6 мг./кг. безопасной для организма, воздействие на рассудок, которое вполне могло оказаться сокрушительным, стало для всех нас еще более очевидным, чем было до сессии Нильса. Но Филипп не собирался уступать своему другу и коллеге-"психонавту". Он был готов получить свою дозу 0,6 мг./кг. У всех наших добровольцев прослеживалась очень сильная тенденция упорствовать даже тогда, когда была сильна возможность очень опасного психоделического опыта. Это стало особенно очевидным во время исследования толерантности, проведенного в 1991. В рамках этого исследования добровольцам вводили четыре больших дозы ДМТ с интервалом в 30 минут. Ни один из добровольцев, как бы измучен он не был, не отказался от четвертой, и самой большой, дозы ДМТ. Желание Филиппа принять такую же дозу, как Нильс, поставило меня лицом к лицу с научной, личностной и этической дилеммой. Полученное мной образование подсказывало, что не стоит воздерживаться от выписывания слишком высокой дозы препарата, если того требуют обстоятельства. Например, очень высокие дозы могут оказаться необходимыми для проведения полноценной терапии с пациентами, которые с трудом поддавались лечению. К тому же, было очень важно изучить токсичные эффекты, чтобы иметь возможность быстро распознавать их в разных обстоятельствах. Последнее соображение является важнейшим при изучении новых экспериментальных веществ. Авторитет и ответственность, возложенные на меня как на главного исследователя проекта, позволяли мне сказать Филиппу, что я не хочу, чтобы он повторил опыт Нильса с 0,6 мг./кг. ДМТ. Но сейчас с Нильсом все было в порядке. Еще более важным соображением было то, что он был первым и единственным человеком, принявшим эту дозу. На это утро я запланировал две сессии с 0,6 мг./кг. ДМТ, чтобы выяснить, вызывает ли такая доза схожие реакции у разных людей. Мне нравился Филипп, и он хотел принять 0,6 мг./кг. Но какую роль в этом играла наша дружба? Я не хотел делать так, как он просит, только для того, чтобы сохранить наши отношения, но я хотел, чтобы его участие в этой начальной стадии исследования стоило затрачиваемых им усилий. В каком-то смысле, он делал нам одолжение. Филипп жил далеко от Альбукерка, и ему было бы неудобно приезжать еще раз, чтобы принять 0,6 мг./кг. в том случае, если 0,4 и 0,5 окажется недостаточно большой дозой. Тут было очень много конфликтующих приоритетов. Я надеялся, что принял правильное решение, позволив Филиппу принять 0,6 мг./кг. Войдя в палату Филиппа, мы поздоровались с Синди и Робин, девушкой Филиппа, которые были уже там, в ожидании нас. Филипп удобно устроился на кровати. Вот-вот должна была начаться еще одна сессия с 0,6 мг./кг. ДМТ, вводимого внутривенно. В почти пустой и стерильно чистой палате Филиппа были ярко начищенные полы из линолеума и розовые стены. Из-за спинки кровати торчали трубки с кислородом и трубки для вывода выделений и воды. Филипп наклеил плакат с изображением Авалокитешвары, буддийского святого, символизирующего сострадание, на внешнюю сторону деревянной двери, ведущей в ванную. Дверь была расположена напротив его кровати. На потолке над его узкой кроватью, застеленной тонкими больничными простынями, висел телевизор, прикрепленный при помощи клубка проводов. Громко гудел кондиционер. Он лег на кровать, и устроился как можно удобнее. Синди быстро и ловко ввела иглу капельницы в вену предплечья. Манжетка для измерения кровяного давления была обмотана вокруг его руки. Мы прикрепили капельницу побольше к другой руке Филиппа, чтобы иметь возможность измерить концентрацию ДМТ в его крови после того, как вещество будет введено. Эта капельница была прикреплена к прозрачному пластиковому мешку, из которого в кровь по капле поступал стерильный физраствор, с целью предотвращения сгущивания крови в трубочке, по которой будет идти кровь. Мы с Синди сидели по обе стороны от Филиппа, не зная, чего ожидать, в свете недавней реакции Нильса. Робин сидела немного в стороне, в ногах кровати. Филипп прекрасно помнил недавнюю сессию Нильса, поэтому ему понадобилось мало подготовки. Он знал, чего ожидать от нас, когда он будет лежать в постели под воздействием вещества. Он знал, что мы сразу же придем ему на помощь, если окажется, что ему понадобится наша помощь. Мы пожелали ему удачи. Он закрыл глаза, откинулся назад, сделал несколько глубоких вдохов, и сказал, "Я готов". Я смотрел на секундную стрелку часов на стене, ожидая, чтобы она достигла цифры "6". Тогда я смогу рассчитать 30 секунд на инъекцию и закончить тогда, когда секундная стрелка достигнет цифры "12", которая станет точкой отсчета. Было почти 10 утра. Когда я вставил иглу шприца в капельницу Филиппа, но до того, как я начал вводить раствор ДМТ ему в вену, в дверь громко и настойчиво постучали. Я поднял голову, остановился, вытащил иглу шприца из капельницы, надел на нее наконечник, и положил шприц на тумбочку возле кровати Филиппа. profilib.net Как только эти законы были приняты, правительственные инспекторы и спонсирующие агентства быстро отозвали разрешения, вещества и деньги. Те психоделические вещества, которые воспринимались исследователями как уникальные ключи к психическим заболеваниям, и которые помогли становлению многих карьер, стали объектами страха и ненависти. Другая проблема заключалась в том, что психоделики становились позорным источником разногласий среди самих психиатров. Психиатры, придерживающиеся биологического подхода, терпеть не могли тех своих коллег, которые "нашли религию" и расхваливали духовное воздействие веществ. Последние относились к своим коллегам, интересующимся исключительно деятельностью мозга, как к недалеким и консервативным людям. Психиатрия всегда противоречила духовным вопросам, и в конечно итоге появилось новое направление в этой области медицины, борющееся против результатов исследования психологических веществ: так называемая "трансперсональная" теория и практика. Таким образом, по крайней мере, некоторые из исследователей психологических веществ могли вздохнуть с облегчением, потому что им больше не приходилось разбираться со сложными, противоречивыми и беспорядочными последствиями действия веществ среди их пациентов, коллег и их самих. Кто захочет читать лекцию о позорной странице в академической психиатрии аудитории, в которой сидят 200 сообразительных студентов-медиков? Группа первых исследователей психоделических веществ, в основном, состояла из профессиональных ученых, а не фанатиков. Они отдавали себе отчет в том, что не стоит публично критиковать своих коллег и благодетелей. Лучше жить и делать свои выводы. Теперь, когда мы рассмотрели важную часть истории психоделиков, давайте посмотрим на то, что они делают. Психоделики оказывают свое воздействие благодаря сложному сочетанию трех факторов - сета, сеттинга и вещества. Сет - это то, из чего мы состоим, и сейчас, и в будущем. Это наше прошлое, наше настоящее, и наше возможное будущее; наши предпочтения, привычки и чувства. Сет также включает наш организм и мозг. Психоделический опыт также тесно связан с сеттингом - тем, или чем, что есть или чего нет в нашем непосредственном окружении; то, где мы находимся, будь это на природе или в городе, в здании или на улице; качество воздуха, которым мы дышим и окружающие нас звуки, и т. д. На сеттинг также влияет сет тех, кто находится с нами, когда мы принимаем вещество, будь это друзья или незнакомцы, расслабленные или напряженные, гид ли это, оказывающий вам всевозможную поддержку, или любопытный ученый. Потом идет само вещество. Во-первых, как нам его называть? Даже исследователи не могут прийти к согласию по этому важному вопросу. Некоторые даже не используют слово drug (в этом переводе я перевожу drug как вещество. Более распространенный вариант перевода этого слова - наркотик. прим. переводчика), используя вместо этого слова молекула, соединение, агент, препарат, лекарство или таинство. Даже если мы решим называть это веществом, посмотрите на то, сколько у него названий: галлюциноген (вызывающий галлюцинации), энтеоген (приближающий к божественному), мистикомиметик (имитирующий мистические состояния), онейроген (вызывающий сны), фанеротим (вызывающий явные эмоции), фантастикант (стимулирующий фантазию), психодислептик (тревожащий разум), психотомиметик и психотоген (имитирующий или вызывающий психоз, соответственно), и психотоксин и шизотоксин (яд, вызывающий психоз и шизофрению, соответственно). Выбор имени не является незначительным вопросом. Если бы все придерживались одного и того же мнения касательно того, что делает или что представляет собой психоделик, не было бы столько терминов для определения одного и того же вещества. Множество названий отражает глубоко укоренившийся и до сих пор продолжающийся диспут о психоделических веществах и их воздействии. Ученые редко придают значение названиям, которые они присваивают психоделикам, несмотря на то, что они знают, насколько сильно ожидания воздействуют на эффект вещества. Все аспиранты, изучающие психиатрию, узнают об этом во время вводного курса по психологии, во время обзора наиболее значительных исследований, опубликованных в 1960-ых. Проводимые эксперименты включали инъекции добровольцам адреналина, гормона "драки и погони", при разных условиях. Адреналин вызывал спокойное и расслабленное состояние у добровольцев, которым говорили, что им вводят успокоительное. Если им говорили, что это экспериментальное вещество должно стимулировать, добровольцы испытывали более типичное чувство беспокойства и прилив энергии. Таким образом, то, как мы называем вещество, которое мы принимаем или даем другим, влияет на наше представление о том, как оно подействует. Это как оказывает влияние на само воздействие вещества, так и на то, как мы интерпретируем и справляемся с этим воздействием. Название никакого другого вещества не меняет настолько сильно воздействие, вызываемое им, как это бывает с психоделиками, потому что они в большой степени повышают нашу внушаемость. Помимо того, что мы называем психоделиком, термины, которые мы применяем к людям, участвующим в приеме, так же влияют на сет и сеттинг и, таким образом, на реакцию на вещество. Если мы принимаем вещество, мы объекты исследования или добровольцы? Клиенты или священники, совершающие таинство? Если мы даем вещество другим, мы гиды, ситтеры или исследователи? Шаманы или ученые? Попробуйте сделать следующее умственное упражнение: подумайте, как вы представите себе день, в который вы будете выступать как объект исследования под воздействием "психотомиметического агента"? Потом подумайте: что вы будете думать о своей роли священника, совершающего таинство, во время "церемонии" с "энтеогенным причастием"? Как разница в контексте повлияет на вашу интерпретацию галлюцинаций и сильных перепадов настроения, вызванных веществом? Вы будете "сходить с ума" или получать "просветляющий опыт"? Если бы вы давали кому-нибудь психоделик, какой вид поведения вы бы ожидали от объекта вашего исследования, и на что бы вы не обращали внимания? Многое будет зависеть от того, даете ли вы "шизотоксин" или "фантастикант". Вы можете поощрять "внетелесный опыт" в шаманском контексте, но положите конец этому же самому воздействию, выдав антипсихотический антидот в психотомиметическом контексте. Наиболее распространенным медицинским термином для психоделических веществ является галлюциноген. Это название подчеркивает воздействие, оказываемое веществом на восприятие, в основном, на зрительное восприятие. Но, несмотря на то, что перцепционное воздействие психоделиков является наиболее распространенным, это не единственный вид оказываемого ими воздействия, и не всегда самый ценный. На самом деле, видения могут отвлекать от наиболее популярных свойств этого опыта, таких, как сильная эйфория, глубокое интеллектуальное или духовное просветление, и растворение физических границ тела. Термину галлюциноген я предпочитаю термин психоделик, или проявляющий разум. Психоделики показывают вам, что происходит в вашем разуме, выявляют те подсознательные мысли и чувства, которые спрятаны, закрыты, забыты, находятся вне вашего поля зрения, которых, возможно, вы совсем не ожидаете, но которые, тем не менее, присутствуют в вашем разуме. В зависимости от сета и сеттинга, одно и то же вещество, в одной и той же дозировке, может вызвать совершенно разные реакции у одного и того же человека. В один день ничего не происходит; в другой день вы парите в экстазе от новых откровений; на третий день вы с трудом пробираетесь через пугающий кошмар. Общая природа психоделика, термина, открытого для разнообразной интерпретации, объясняет это разное воздействие. Термин психоделик теперь живет собственной культурной и лингвистической жизнью. В настоящее время он может относиться к особому стилю в одежде, искусстве или даже к особенно напряженным обстоятельствам. Когда дело доходит до рационального разговора о веществах, термин психоделик пробуждает возникшие в 1960-ых годах сильные эмоции и конфликты по поводу посторонних политических и социологических вопросов. Многим из нас при слове "психоделик" вспоминаются такие термины, как "контркультура", "бунтарский", "либеральный" и "левый". Но я рискну, и буду использовать этот термин в своей книге. Я думаю, что это наилучший термин из тех, которые есть у нас. Я не хочу оскорбить никого из тех, кому он не нравится. Независимо от того, как мы их называем, мы все согласны, что психоделики - это физические, химические объекты. Именно на этом, самом простом уровне, мы должны начать изучение того, что они собой представляют и как они воздействуют. Диаграммы, сопровождающие следующие объяснения, показывают химическую структуру различных психоделических препаратов. Кружочки представляют собой атомы; наиболее распространенным из них является углерод, больше никак не отмеченный. "N" означает азот, "Р" - фосфор, а "О" - кислород. Многочисленные атомы водорода присоединены к другим атомам в молекулах; но их так много, что они займут всю диаграмму, поэтому я их не включил. Существует две основных группы психоделических веществ: фенэтиламины и триптамины. Фенэтеламины - вещества на основе фенэтиламина. Фенэтиламин Наиболее известным фенэтиламином является мескалин, который получают из кактуса пейот, произрастающего на юго-западе Америки. profilib.netРик Страссман - ДМТ - Молекула духа. Рик страссман дмт молекула духа
Рик Страссман - ДМТ - Молекула Духа
Кружева
Необычное творчество фотографа Nick Veasey…
Штурмуя небеса. - Стивенс Джей
Рик Страссман - ДМТ - Молекула духа
Рик Страссман - ДМТ - Молекула духа
Рик Страссман - ДМТ - Молекула духа
Эпилог
Рик Страссман - ДМТ - Молекула духа
Рик Страссман - ДМТ - Молекула духа
Рик Страссман - ДМТ - Молекула духа
Смотрите также
