Печальный Демон, дух изгнанья, Блуждал под сводом голубым, И лучших дней воспоминанья Чредой теснились перед ним. Тех дней, когда он не был злым, Когда глядел на славу бога, Не отвращаясь от него; Когда заботы и тревога Чуждалися ума его, Как дня боится мрак могилы... И много, много... и всего Представить не имел он силы. В изгнаньи жизнь его текла, Как жизнь развалин. Бесконечность Его тревожить не могла. <Он равнодушно видел вечность,> Не зная ни добра, ни зла, Губя людей без всякой нужды. Ему желанья были чужды. Он жег печатью роковой Всё то, к чему он прикасался; И часто Демон молодой Своим злодействам не смеялся. Боясь лучей, бежал он тьму. Душой измученною болен, Ничем не мог он быть доволен. Всё горько сделалось ему, И, всё на свете презирая, Он жил, не веря ничему И ничего не признавая.
2 В полночь, между холодных скал, Однажды над волнами моря Один, без радости, без горя, Беглец Эдема пролетал И грешным взором созерцал Земли пустынные равнины, И зрит: белеют под горой Стена обители святой И башен странные вершины. Меж бедных келий тишина. Садится поздняя луна; И в усыпленную обитель Вступает мрачный искуситель. <Вдруг> тихий и прекрасный звук, <Подобн>ый звуку лютни, внемлет, И чей-то голос. Жадный слух Он напрягает. Хлад объемлет Чело... Он хочет прочь тотчас — Его крыло не шевелится. И — чудо! —из померкших глаз Слеза свинцовая катится.
3 Как много значит этот звук! Века минувших упоений, Века изгнания и мук, Века бесплодных размышлений, Всё оживилось в нем, но вновь Ужель узнает он любовь? Тому не быть: так если мчится Сын ливня в поле мутный ключ И солнца полумертвый луч На нем случайно отразится, Он лишь мгновенно озарит, А мутных вод не просветит. Влетает в келью дух смущенный. Украдкою, как некий вор, Минует образ позлащенный, Со страхом отвращает взор, Он зрит божественные книги, Лампаду, четки и вериги. Но где же звуки? где же та, К которой сильная мечта Его влечет?..
Облокотившись, С испанской лютнею она Сидела молча у окна, И кудри черные, скатившись На веки нежные очей, Служили покрывалом ей. Исполнена какой-то думой, Младая волновалась грудь. Вот поднялась. На свод угрюмый Она задумала взглянуть. Как звезды омраченной дали, Глаза монахини сияли, Как неба утра облака, Ее лилейная рука Была пленительна; и струны Согласно вздрогнули под ней. Угрюм, как ночи мрак безлунный, Потупя взгляд своих очей, Окованный ее игрою, Стоял злой дух. Ему любить Не должно сердца допустить. Он связан клятвой роковою. (И эту клятву молвил он, Когда блистающий Сион Оставил с гордым сатаною). ......................... ......................... Он искусить хотел — не мог, Не находил в себе искусства; Забыть — забвенья не дал бог, Любить — недоставало чувства; Хотя он для любви готов Оставить полк своих духов И без могущества, без силы Скитаться посреди миров, Как труп вампира, из могилы Исторгшись, бродит меж людей Страшилищем немых ночей... Легок, как падающий снег По ветру средь зимы холодной, Мой Демон, волею свободный, Летучий направляет бег — Прочь-прочь от места, где впервые Земные слезы уронил, Нарушил клятвы роковые И князя бездны раздражил, Но прелесть звуков и виденья Остались на душе его, И в памяти сего мгновенья Уж не загладит ничего.
4 Но кто ж она? Зачем сокрыта В пустыне, меж высоких стен? Иль это добровольный плен, И ею радость позабыта? Иль краска черная одежд С ее душой была согласна? Ее история ужасна, Как вспоминанье без надежд. Она отца и мать не знала, И люльку детскую ее Старушка чуждая качала... Но это ль бедное житье, Любовь ли сердце испугала, Опасность ли — о том узнать Никто не думал испытать. ......................... Как часто дева у окошка Взирала на берег морской. Печаль ее хотя немножко В то время делалась живой. На море вихри бушевали И волны синие вставали; В расселинах стены крутой Протяжный раздавался вой; А дева — взор ясней лазури — При шуме капель дождевых Согласовала с воем бури Игру печальных струн своих. Но с той минуты, как нечистый К ней приходил в ночи тенистой, Она молиться уж нейдет И не играет, не поет, Ей колокола звон противен, В ней кроется холодный яд, Ни моря шум, ни ветр, ни ливень Мечты как было не родят.
5 И бедный Демон удалился От силы адской с этих пор, Он на хребет далеких гор В ледяный грот переселился, Где под снегами хрустали Корой огнистою легли, Природы дивные творенья. Ее причудливой игры Он наблюдает измененья. Составя светлые шары, Он их по ветру посылает, Велит им путнику блеснуть И над болотом освещает Заглохший, неезжаный путь. Когда метель гудет и свищет, Он охраняет прошлеца, Сдувает снег с его лица И для него защиту ищет... И часто прежней пустоты Он слышит муки. Красоты Волшебной стан пред ним летает; И пламя новое мечты Его крылами обнимает. Изгнанник помнит свет небес, Огни потерянного рая; Тоской неистовой сгорая, Он зажигает темный лес, Любуясь на пожар трескучий. Скалы́ на корне вековом Срывая, как нежданный гром, Свергает вниз рукой могучей — И гул подъемлется кругом. Но уж не то его тревожит, Что прежде; тот железный сон Прошел — любить он может — может — И в самом деле любит он. И хочет в путь опять пускаться, Чтоб с милой девой повидаться, Чтоб раз ей в очи поглядеть И невозвратно улететь...
6 Едва блестящее светило На небо юное взошло И моря синее стекло Лучами утра озарило, Как Демон видел пред собой Стену обители святой, Где полразрушенная келья Так много милого хранит. Полетом он туда спешит. Но нет в душе его веселья. Какой-то непонятный страх В ледя́ных светится глазах. Вот дверь простая перед ними. Томяся муками живыми, Он долго медлил; он не мог Переступить через порог, Как будто бы он там погубит, Что на минуту отдал рок... ................................ Теперь лишь видно, что он любит! Теперь лишь признаки любви: Волнение надежд несмелых И пламень неземной крови́ Видны в чертах окаменелых!..
7 Он в келье. Но зачем же он Не привлечет ее вниманья? Зачем не пьет ее дыханья? Не вздох любви — могильный стон, Как эхо, из груди разбитой Протяжно вышел наконец. И сердце кровию облито Отяжелело, как свинец. Его рука остановилась На воздухе. Сведенный перст Оледенел. Хоть взор отверзт: В нем ничего не отразилось Кроме презренья — но к чему? Что показалося ему?
8 Посланник рая, ангел нежный, В одежде дымной, белоснежной, Стоял с блистающим челом Вблизи монахини прекрасной И от врага с улыбкой ясной Приосенил ее крылом. Они счастливы, святы оба! И — мщенье, ненависть и злоба Взыграли демонской душой. Он вышел твердою стопой. Он вышел. Сколько чувств различных, С давнишних лет ему привычных, В душе теснятся! Сколько дум Меняет беспокойный ум!.. Красавице погибнуть надо. Ее не пощадит он вновь, Погибнет — прежняя любовь Не будет для нее оградой!..
9 Как жалко! Он уже хотел На путь спасенья возвратиться, Забыть толпу недобрых дел, Позволить сердцу оживиться. Творцу природы, может быть, Внушил бы Демон сожаленье, И благодатное прощенье Ему б случилось получить. Но поздно! Сын безгрешный рая Вдруг разбудил мятежный ум. Кипит он, ревностью пылая, Явилась снова воля злая И яд преступных, черных дум. И вот, облекшись в образ томный, Обманчивый он принял вид, Он юноша печальный, скромный, Какой-то тенью взор облит. Его опущенные крылья Объяты участью бессилья. На голове венец златой Померкнул и покрылся мглой. Он ждет, у стен святых блуждая, Когда останется одна Его монахиня младая; Когда нескромная луна Взойдет, пустыню озаряя. Он ожидает час глухой, Текущий под ночною мглой, Час тайных встреч и наслаждений И незаметных преступлений. Он к ней прокрадется туда, Среди обители уснувшей; И там погубит навсегда Предмет любви своей минувшей!
10 Лампада в келье чуть горит. Лукавый с девою сидит. И дрожь и страх ее объемлет, Она, как смерть бледнея, внемлет.
Она Земные страсти позабыть Я поклялась давно, ты знаешь. К чему ж теперь меня смущаешь? Чего ты хочешь получить? О! кто ты? — речь твоя опасна! Чего ты хочешь?..
Дух Ты прекрасна!
Она Кто ты?
Дух Я демон, не страшись: Святыни здешней не нарушу. И о спасеньи не молись, Не искусить пришел я душу. К твоим ногам, томясь в любви, Несу покорные моленья, Земные первые мученья И слезы первые мои! Не расставлял я людям сети С толпою грозной злых духов: Брожу один среди миров Несметное число столетий. Не выжимай из груди стон, Не отгоняй меня укором: Несправедливым приговором Я на изгнанье осужден. Не зная радости минутной, Живу над морем и меж гор, Как перелетный метеор, Оставлен всеми, бесприютный...Демон - Лермонтов М.Ю. Печальный демон дух изгнанья блуждал под сводом голубым
Демон, редакция 1830 года - Лермонтов М.Ю.
У бога вашего прощенья.
Я полюбил мои мученья
И не могу их разлюбить.
Но ты, ты можешь оживить
Своей любовью непритворной
Мою томительную лень
И жизни скучной и позорной
Непролетающую тень!..
11
В часы суровой непогоды
В осенний день, когда меж скал
Пенясь, крутясь, шумели воды,
Восточный ветер бушевал,
И тучи серыми рядами
Перебегали небесами;
Зловещий колокола звон,
Как умирающего стон,
Раздался глухо над волнами.
К чему манит отшельниц он?..
Не на молитву поспешали
В обширный и высокий храм,
Не двум счастливым женихам
Свечи дрожащие пылали:
В средине церкви мех звучал,
И катафалк блестел прекрасный,
На нем богатый гроб стоял,
В гробу мертвец лежал безгласный;
Зачем не слышен плач родных
И не видать во храме их?
И кто мертвец? Едва приметный
Остаток прежней красоты
Являют мертвые черты.
Уста закрытые бесцветны.
И в сердце томной страсти яд
Ее глаза не поселят,
Хотя еще весьма недавно
Они владели над душой,
Неугомонной, своенравной,
В борьбе безумной и неравной
Не знавшей власти над собой.
За час до горестной кончины
Духовника на миг единый
Младая дева призвала:
Желанья, добрые дела
И запрещенные деянья
Открыть с слезами покаянья.
Пришел исповедник. Но вдруг
Его безумный хохот встретил.
Он на лице ее заметил
Борение последних мук,
Припадки судорог ужасных.
Он разобрал в речах неясных:
«Ты!.. Демон!.. о!.. коварный друг!..
Своими сладкими речами...
Ты... бедную... заворожил...
Ты был любим и не любил,
Ты б мог спастись, а погубил...
Проклятье сверху, мрак под нами!»
Но кто безжалостный злодей,
Тогда не понял старец честный,
И жизнь монахини моей
Осталась людям неизвестной.
12
С тех пор промчалось много лет.
Пустела тихая обитель,
И время, общий разрушитель,
Смывало постепенно след
Высоких стен. И храм священный
Добычей бури и дождей
Соделался. Между дверей
Вздыхая ходит ветр не пленный.
Внутри на ликах расписных,
На утвари позолоченной
И средь расселин стен седых
Большой паук, пустынник новый,
Кладет нитей своих основы.
Сбегаючи со скал крутых,
Ища приют от непогоды,
Случалось, лань, дитя свободы,
Входила в кельи; — и — порой
Стола нескромное паденье
Среди развалины глухой
Вдруг приводило в удивленье
Ее — но нынче ничему
Нельзя встревожить тишину.
Что может падать, то упало,
Что мрет, то умерло давно;
Что живо, то бессмертно стало;
Но время вживе удержало
Воспоминание одно...
И море пенится и злится,
И сильно плещет и шумит,
Когда волнами устремится
Обнять береговой гранит;
Он вдался в море одиноко;
На нем чернеет крест высокой;
Всегда скалой отражены,
Струи белятся пеной вольной,
Волна теснится у волны,
И слышен ропот своевольный,
И удаляются толпой,
Другим предоставляя бой.
13
Над тем крестом, над той скалою
Однажды утренней порою
С глубокой думою стоял
Дитя Эдема, ангел мирный;
И слезы молча утирал
Своей одеждою сапфирной.
И кудри мягкие как лен
С главы венчанной упадали,
И крылья легкие как сон
За белыми плечьми сияли;
Стан тонкий свеж и прям: таков
Зеленый кипарис садов.
............................
............................
Вот тихо над крестом склонился.
Казалось, будто он молился
За душу девы молодой.
Увы! Напрасные моленья,
Ее страстям уж нет прощенья...
Тогда над синей глубиной
Дух гордости и отверженья
Летел с вершины диких гор,
Как будто прелести творенья
Непозволительный укор.
Как свод безлучный в день осенний,
Был мрачен искуситель гений.
Он близ могилы промелькнул
И, тусклый, мертвый взор кидая,
Посла потерянного рая
Улыбкой горькой упрекнул...
(Конец)
gumfak.ru
Демон: II редакция, 1830 - Лермонтов Михаил ~ Оллам.ру
1
Печальный Демон, дух изгнанья,Блуждал под сводом голубым,И лучших дней воспоминаньяЧредой теснились перед ним.Тех дней, когда он не был злым,Когда глядел на славу бога,Не отвращаясь от него;Когда заботы и тревогаЧуждалися ума его,Как дня боится мрак могилы…И много, много… и всегоПредставить не имел он силы.В изгнаньи жизнь его текла,Как жизнь развалин. БесконечностьЕго тревожить не могла.<Он равнодушно видел вечность,>Не зная ни добра, ни зла,Губя людей без всякой нужды.Ему желанья были чужды.Он жег печатью роковойВсё то, к чему он прикасался;И часто Демон молодойСвоим злодействам не смеялся.Боясь лучей, бежал он тьму.Душой измученною болен,Ничем не мог он быть доволен.Всё горько сделалось ему,И, всё на свете презирая,Он жил, не веря ничемуИ ничего не признавая.
2
В полночь, между холодных скал,Однажды над волнами моряОдин, без радости, без горя,Беглец Эдема пролеталИ грешным взором созерцалЗемли пустынные равнины,И зрит: белеют под горойСтена обители святойИ башен странные вершины.Меж бедных келий тишина.Садится поздняя луна;И в усыпленную обительВступает мрачный искуситель.<Вдруг> тихий и прекрасный звук,<Подобн>ый звуку лютни, внемлет,И чей-то голос. Жадный слухОн напрягает. Хлад объемлетЧело… Он хочет прочь тотчас –Его крыло не шевелится.И – чудо! – из померкших глазСлеза свинцовая катится.
3
Как много значит этот звук!Века минувших упоений,Века изгнания и мук,Века бесплодных размышлений,Всё оживилось в нем, но вновьУжель узнает он любовь?Тому не быть: так если мчитсяСын ливня в поле мутный ключ,И солнца полумертвый лучНа нем случайно отразится,Он лишь мгновенно озарит,А мутных вод не просветит.Влетает в келью дух смущенный.Украдкою, как некий вор,Минует образ позлащенный,Со страхом отвращает взор,Он зрит божественные книги,Лампаду, четки и вериги.Но где же звуки? где же та,К которой сильная мечтаЕго влечет?.. Облокотившись,С испанской лютнею онаСидела молча у окна,И кудри черные, скатившисьНа веки нежные очей,Служили покрывалом ей.Исполнена какой-то думой,Младая волновалась грудь.Вот поднялась. На свод угрюмыйОна задумала взглянуть.Как звезды омраченной дали,Глаза монахини сияли,Как неба утра облака,Ее лилейная рукаБыла пленительна; и струныСогласно вздрогнули под ней.Угрюм, как ночи мрак безлунный,Потупя взгляд своих очей,Окованный ее игрою,Стоял злой дух. Ему любитьНе должно сердца допустить.Он связан клятвой роковою.(И эту клятву молвил он,Когда блистающий СионОставил с гордым сатаною).· · ·· · ·Он искусить хотел – не мог,Не находил в себе искусства;Забыть – забвенья не дал бог,Любить – недоставало чувства;Хотя он для любви готовОставить полк своих духовИ без могущества, без силыСкитаться посреди миров,Как труп вампира, из могилыИсторгшись, бродит меж людейСтрашилищем немых ночей…Легок, как падающий снегПо ветру средь зимы холодной,Мой Демон, волею свободный,Летучий направляет бег –Прочь-прочь от места, где впервыеЗемные слезы уронил,Нарушил клятвы роковыеИ князя бездны раздражил,Но прелесть звуков и виденьяОстались на душе его,И в памяти сего мгновеньяУж не загладит ничего.
4
Но кто ж она? Зачем сокрытаВ пустыне, меж высоких стен?Иль это добровольный плен,И ею радость позабыта?Иль краска черная одеждС ее душой была согласна?Ее история ужасна,Как вспоминанье без надежд.Она отца и мать не знала,И люльку детскую ееСтарушка чуждая качала…Но это ль бедное житье,Любовь ли сердце испугала,Опасность ли – о том узнатьНикто не думал испытать.· · ·Как часто дева у окошкаВзирала на берег морской.Печаль ее хотя немножкоВ то время делалась живой.На море вихри бушевалиИ волны синие вставали;В расселинах стены крутойПротяжный раздавался вой;А дева – взор ясней лазури –При шуме капель дождевыхСогласовала с воем буриИгру печальных струн своих.Но с той минуты, как нечистыйК ней приходил в ночи тенистой,Она молиться уж нейдетИ не играет, не поет,Ей колокола звон противен,В ней кроется холодный яд,Ни моря шум, ни ветр, ни ливеньМечты как было не родят.
5
И бедный Демон удалилсяОт силы адской с этих пор,Он на хребет далеких горВ ледяный грот переселился,Где под снегами хрусталиКорой огнистою легли,Природы дивные творенья.Ее причудливой игрыОн наблюдает измененья.Составя светлые шары,Он их по ветру посылает,Велит им путнику блеснутьИ над болотом освещаетЗаглохший, неезжаный путь.Когда метель гудет и свищет,Он охраняет прошлеца,Сдувает снег с его лицаИ для него защиту ищет…И часто прежней пустотыОн слышит муки. КрасотыВолшебной стан пред ним летает;И пламя новое мечтыЕго крылами обнимает.Изгнанник помнит свет небес,Огни потерянного рая;Тоской неистовой сгорая,Он зажигает темный лес,Любуясь на пожар трескучий.Скалы́ на корне вековомСрывая, как нежданный гром,Свергает вниз рукой могучей –И гул подъемлется кругом.Но уж не то его тревожит,Что прежде; тот железный сонПрошел – любить он может – может –И в самом деле любит он.И хочет в путь опять пускаться,Чтоб с милой девой повидаться,Чтоб раз ей в очи поглядетьИ невозвратно улететь…
6
Едва блестящее светилоНа небо юное взошлоИ моря синее стеклоЛучами утра озарило,Как Демон видел пред собойСтену обители святой,Где полразрушенная кельяТак много милого хранит.Полетом он туда спешит.Но нет в душе его веселья.Какой-то непонятный страхВ ледя́ных светится глазах.Вот дверь простая перед ними.Томяся муками живыми,Он долго медлил; он не могПереступить через порог,Как будто бы он там погубит,Что на минуту отдал рок…· · ·Теперь лишь видно, что он любит!Теперь лишь признаки любви:Волнение надежд несмелыхИ пламень неземной крови́Видны в чертах окаменелых!..
7
Он в келье. Но зачем же онНе привлечет ее вниманья?Зачем не пьет ее дыханья?Не вздох любви – могильный стон,Как эхо, из груди разбитойПротяжно вышел наконец.И сердце кровию облитоОтяжелело, как свинец.Его рука остановиласьНа воздухе. Сведенный перстОледенел. Хоть взор отверзт:В нем ничего не отразилосьКроме презренья – но к чему?Что показалося ему?
8
Посланник рая, ангел нежный,В одежде дымной, белоснежной,Стоял с блистающим челомВблизи монахини прекраснойИ от врага с улыбкой яснойПриосенил ее крылом.Они счастливы, святы оба!И – мщенье, ненависть и злобаВзыграли демонской душой.Он вышел твердою стопой.Он вышел. Сколько чувств различных,С давнишних лет ему привычных,В душе теснятся! Сколько думМеняет беспокойный ум!..Красавице погибнуть надо.Ее не пощадит он вновь,Погибнет – прежняя любовьНе будет для нее оградой!..
9
Как жалко! Он уже хотелНа путь спасенья возвратиться,Забыть толпу недобрых дел,Позволить сердцу оживиться.Творцу природы, может быть,Внушил бы Демон сожаленье,И благодатное прощеньеЕму б случилось получить.Но поздно! Сын безгрешный раяВдруг разбудил мятежный ум.Кипит он, ревностью пылая,Явилась снова воля злаяИ яд преступных, черных дум.И вот, облекшись в образ томный,Обманчивый он принял вид,Он юноша печальный, скромный,Какой-то тенью взор облит.Его опущенные крыльяОбъяты участью бессилья.На голове венец златойПомеркнул и покрылся мглой.Он ждет, у стен святых блуждая,Когда останется однаЕго монахиня младая;Когда нескромная лунаВзойдет, пустыню озаряя.Он ожидает час глухой,Текущий под ночною мглой,Час тайных встреч и наслажденийИ незаметных преступлений.Он к ней прокрадется туда,Среди обители уснувшей;И там погубит навсегдаПредмет любви своей минувшей!
10
Лампада в келье чуть горит.Лукавый с девою сидит.И дрожь и страх ее объемлет,Она, как смерть бледнея, внемлет.
Она
Земные страсти позабытьЯ поклялась давно, ты знаешь.К чему ж теперь меня смущаешь?Чего ты хочешь получить?О! кто ты? – речь твоя опасна!Чего ты хочешь?..
Дух
Ты прекрасна!
Она
Кто ты?
Дух
Я демон, не страшись:Святыни здешней не нарушу.И о спасеньи не молись,Не искусить пришел я душу.К твоим ногам, томясь в любви,Несу покорные моленья,Земные первые мученьяИ слезы первые мои!Не расставлял я людям сетиС толпою грозной злых духов:Брожу один среди мировНесметное число столетий.Не выжимай из груди стон,Не отгоняй меня укором:Несправедливым приговоромЯ на изгнанье осужден.Не зная радости минутной,Живу над морем и меж гор,Как перелетный метеор,Оставлен всеми, бесприютный…И слишком горд я, чтоб проситьУ бога вашего прощенья.Я полюбил мои мученьяИ не могу их разлюбить.Но ты, ты можешь оживитьСвоей любовью непритворнойМою томительную леньИ жизни скучной и позорнойНепролетающую тень!..
11
В часы суровой непогодыВ осенний день, когда меж скалПенясь, крутясь, шумели воды,Восточный ветер бушевал,И тучи серыми рядамиПеребегали небесами;Зловещий колокола звон,Как умирающего стон,Раздался глухо над волнами.К чему манит отшельниц он?..Не на молитву поспешалиВ обширный и высокий храм,Не двум счастливым женихамСвечи дрожащие пылали:В средине церкви мех звучал,И катафалк блестел прекрасный,На нем богатый гроб стоял,В гробу мертвец лежал безгласный;Зачем не слышен плач родныхИ не видать во храме их?И кто мертвец? Едва приметныйОстаток прежней красотыЯвляют мертвые черты.Уста закрытые бесцветны.И в сердце томной страсти ядЕе глаза не поселят,Хотя еще весьма недавноОни владели над душой,Неугомонной, своенравной,В борьбе безумной и неравнойНе знавшей власти над собой.За час до горестной кончиныДуховника на миг единыйМладая дева призвала:Желанья, добрые делаИ запрещенные деяньяОткрыть с слезами покаянья.Пришел исповедник. Но вдругЕго безумный хохот встретил.Он на лице ее заметилБорение последних мук,Припадки судорог ужасных.Он разобрал в речах неясных:«Ты!.. Демон!.. о!.. коварный друг!..Своими сладкими речами…Ты… бедную… заворожил…Ты был любим и не любил,Ты б мог спастись, а погубил…Проклятье сверху, мрак под нами!»Но кто безжалостный злодей,Тогда не понял старец честный,И жизнь монахини моейОсталась людям неизвестной.
12
С тех пор промчалось много лет.Пустела тихая обитель,И время, общий разрушитель,Смывало постепенно следВысоких стен. И храм священныйДобычей бури и дождейСоделался. Между дверейВздыхая ходит ветр не пленный.Внутри на ликах расписных,На утвари позолоченнойИ средь расселин стен седыхБольшой паук, пустынник новый,Кладет нитей своих основы.Сбегаючи со скал крутых,Ища приют от непогоды,Случалось, лань, дитя свободы,Входила в кельи; – и – поройСтола нескромное паденьеСреди развалины глухойВдруг приводило в удивленьеЕе – но нынче ничемуНельзя встревожить тишину.Что может падать, то упало,Что мрет, то умерло давно;Что живо, то бессмертно стало;Но время вживе удержалоВоспоминание одно…И море пенится и злится,И сильно плещет и шумит,Когда волнами устремитсяОбнять береговой гранит;Он вдался в море одиноко;На нем чернеет крест высокой;Всегда скалой отражены,Струи белятся пеной вольной,Волна теснится у волны,И слышен ропот своевольный,И удаляются толпой,Другим предоставляя бой.
13
Над тем крестом, над той скалоюОднажды утренней пороюС глубокой думою стоялДитя Эдема, ангел мирный;И слезы молча утиралСвоей одеждою сапфирной.И кудри мягкие как ленС главы венчанной упадали,И крылья легкие как сонЗа белыми плечьми сияли;Стан тонкий свеж и прям: таковЗеленый кипарис садов.· · ·· · ·Вот тихо над крестом склонился.Казалось, будто он молилсяЗа душу девы молодой.Увы! Напрасные моленья,Ее страстям уж нет прощенья…Тогда над синей глубинойДух гордости и отверженьяЛетел с вершины диких гор,Как будто прелести твореньяНепозволительный укор.Как свод безлучный в день осенний,Был мрачен искуситель гений.Он близ могилы промелькнулИ, тусклый, мертвый взор кидая,Посла потерянного раяУлыбкой горькой упрекнул…
ollam.ru
Демон, пятая редакция поэмы - Лермонтов М.Ю.
Печальный Демон, дух изгнанья,
Блуждал под сводом голубым,
И лучших дней воспоминанья
Чредой теснились перед ним;
Тех дней, когда он не был злым,
Когда глядел на славу бога,
Не отвращаясь от него,
Когда заботы и тревога
Чуждалися ума его,
Как дня боится мрак могилы,
И много, много... и всего
Представить не имел он силы.
Уныло жизнь его текла
В пустыне мира — и на вечность
Он пригляделся — но была
Мучительна его беспечность.
Путем, назначенным судьбой,
Он равнодушно подвигался;
Он жег печатью роковой
Всё то, к чему ни прикасался.
Смеясь над злом и над добром,
Стыдясь надежд, стыдясь боязни,
Он с гордым встретил бы челом
Прощенья глас, как слово казни;
Он жил забыт и одинок,
Грозой оторванный листок,
Угрюм и волен, избегая
И свет небес, и ада тьму,
Он жил, не веря ничему
И ничего не признавая.
Как черный саван на земле
Лежала ночь... вились туманы
По гребням гор; на их челе,
Сторожевые великаны,
Гнездились стаи облаков,
И вечно ропщущее море
Гуляло мирно на просторе,
Сверкая пеною валов.
Между прибрежных диких скал
Беглец Эдема пролетал.
Он взор, исполненный презренья,
Вперил на грешный мир земной
И зрит в тумане отдаленья
Верхи обители святой.
У стен ее, прохлады полны,
Однообразно шепчут волны.
Кругом ее густых дерев
Сплелись кудрявые вершины,
И кое-где из их средины,
Стремясь достать до облаков,
Встает, белея, остов длинный
Зубчатой башни, и над ней,
Символ спасения забвенный,
Чернеет ржавый крест, нагбенный
Усильем бури и дождей.
Меж бедных келий храм огромный.
Едва сквозь длинное окно
Глядит лампады луч нескромный.
Внутри всё спит давным-давно.
Всё вкруг таинственно и темно.
Вот одинока и красна
Встает двурогая луна,
И в усыпленную обитель
Вступает мрачный искуситель.
Вдруг тихий и прекрасный звук,
Подобно звуку лютни, внемлет;
И чей-то голос. Жадный слух
Он напрягает. Хлад объемлет
Чело. Он хочет прочь тотчас:
Его крыло не шевелится
И — чудо! — из померкших глаз
Слеза свинцовая катится.
Поныне возле кельи той,
Насквозь прожженный, виден камень
Слезою жаркою, как пламень,
Нечеловеческой слезой.
Как много значил этот звук!
Века минувших упоений,
Века изгнания и мук,
Века бесплодных размышлений
О настоящем и былом —
Всё разом отразилось в нем.
Проникнул в келью дух смущенный,
Минуя образ позлащенный,
Как будто видя в нем укор,
Со страхом отвращает взор;
В углу из мрамора мадона,
Лампада медная над ней,
На голове ее корона
Из роз душистых и лилей.
У стенки девственное ложе,
Луна, смеясь, в окно глядит,
А у окна... всесильный боже!
Что с ним? — он млеет! он дрожит!
По струнам лютни ударяя,
Пред ним озарена луной
В одежде черной власяной
Была монахиня младая;
Она сидела перед ним
Объята жаром вдохновенья,
Мила как первый херувим,
Как первые звезды творенья.
В больших глазах ее порой
Невнятно говорило что-то
Невыразимою тоской,
Неизъяснимою заботой.
Полураскрытые уста
Живые изливали звуки;
В них было всё: моленья, муки,
Слова надежд, слова разлуки
И детских мыслей простота.
И грудь высоко воздымалась.
И обнаженная рука,
Белей, чем утром облака,
К струнам, как ветер, прикасалась.
Клянусь святыней гробовой,
Лучом заката и востока,
Властитель Персии златой
И ни единый царь земной
Не целовал такого ока!
Гаремов брызжущий фонтан
Ни разу летнею порою
Своей алмазною росою
Не омывал подобный стан...
Ни разу гордый сын порока
Не осквернял руки такой...
Клянусь святыней гробовой,
Лучом заката и востока.
Дух отвержения и зла
Стоял недвижим у порога;
Не смел он приподнять чела,
Страшася в ней увидеть бога!
Увы, в душе его была
Давно забытая тревога!
Он искушать хотел — не мог,
Не находил в себе искусства;
Забыть? —забвенья не дал бог;
Любить? — недоставало чувства.
И удалиться он спешил
От этой кельи, где впервые
Нарушил клятвы роковые,
Земной святыне уступил.
Но прелесть звуков и виденья
Остались на душе его,
И в памяти сего мгновенья
Уж не изгладит ничего!
2
Скажу ль? сначала думал он,
Хотел во что бы то ни стало
Исторгнуть из груди, как жало,
Мгновенный светлый этот сон.
И, победив свое презренье,
Он замешался меж людей,
Чтоб ядом пагубных речей
Убить в них веру в провиденье...
Но до него, как и при нем,
Уж веры не было ни в ком;
И полон скуки непонятной,
Он скоро кинул мир развратный
И на хребет пустынных гор
Переселился с этих пор.
Там над жемчужным водопадом
Себе пещеру отыскал,
В природу вник глубоким взглядом,
Душою жизнь ее объял.
Как часто на вершине льдистой
Один меж небом и землей
Под кровом радуги огнистой
Сидел он мрачный и немой,
И белогривые метели,
Как львы, у ног его ревели.
Как часто, подымая прах
В борьбе с летучим ураганом,
Одетый молньей и туманом
Он дико мчался в облаках,
Чтобы в толпе стихий мятежной
Сердечный ропот заглушить,
Спастись от думы неизбежной
И незабвенное — забыть!
Но уж не то его тревожит,
Что прежде, тот железный сон
Прошел. Любить он может — может,
И в самом деле любит он!
И хочет в путь опять пускаться,
Чтоб с милой девой повидаться,
Чтоб раз ей в очи поглядеть
И невозвратно улететь.
Востока ясное светило
На небо юное взошло
И моря синее стекло
Лучами утра озарило.
Вот милый берег! вот она,
Обетованная страна...
Вот испещренная цветами
Густой лимонной рощи сень,
Вот пред святыми воротами
Часовня... южный теплый день
Играет яркими лучами
По белым башням и стенам.
Безмолвны мраморные плиты,
От стен ведущие во храм.
Плющом душистым перевиты,
Вокруг него ряды крестов,
Немые сторожи гробов,
Как стадо летом пред грозою,
Пестрея жмутся меж собою...
Страшась надеждам волю дать,
К знакомой келье он подходит,
Кругом нее задумчив бродит.
Жива ль она? одна ль, как знать?
К дверям прильнул он жадным ухом.
Ни струн, ни песен не слыхать!
Невольно он смутился духом,
Невольно, как в пещеру змей,
Закралось в ум его сомненье,
И вещий луч грядущих дней
Сверкнул в его воображеньи!
Он в келью светлую проник...
Взошел, взглянул... ужасный крик,
Как бури свист порой ночною,
Раздался в воздухе пустом,
И ярость адскою волною
Как лава разлилась по нем.
Простите, краткие надежды
Любви, блаженства и добра;
Открыл дремавшие он вежды:
И то сказать — давно пора!
Посланник рая, ангел нежный,
В одежде дымной, белоснежной,
Стоял с блистающим челом
Перед монахиней прекрасной
И от врага с улыбкой ясной
Приосенял ее крылом.
Они счастливы, святы оба!
Довольно — ненависть и злоба
Взыграли демонской душой.
Он вышел твердою стопой.
Он вышел — сколько чувств различных,
С давнишних лет ему привычных,
В душе теснятся — сколько дум
Меняет недовольный ум!
Красавице погибнуть надо,
Ее не пощадит он вновь.
Погибнет: прежняя любовь
Не будет для нее оградой!
Свершилось! он опять таков,
Каким явился меж рабов
Великому царю вселенной
В часы той битвы незабвенной,
Где на преступное чело
Проклятье вечное легло.
Он ждет, у стен святых блуждая,
Когда останется одна
Его монахиня младая,
Когда нескромная луна
Взойдет, пустыню озаряя.
Он ожидает час глухой,
Текущий под ночною мглой,
Час тайных встреч и наслаждений
И незаметных преступлений,
Он к ней прокрадется туда,
Под сень обители уснувшей,
И там погубит навсегда
Предмет любви своей минувшей...
Лампада в келье чуть горит.
Лукавый с девою сидит,
И чудный страх ее объемлет.
Она, как смерть, бледнея внемлет.
Монахиня
Забыть волнение страстей
Я поклялась давно, ты знаешь;
К чему ж теперь меня смущаешь
Мольбою странною своей?
О, кто ты? — речь твоя опасна!
Чего ты хочешь?
Незнакомец
Ты прекрасна!
Монахиня
Кто ты?
Незнакомец
Я демон! — не страшись:
Святыни здешней не нарушу;
И о спасеньи не молись.
Не искушать пришел я душу.
К твоим ногам, томясь в любви,
Несу покорные моленья,
Земные первые мученья
И слезы первые мои.
Не отгоняй меня укором,
Не выжимай из груди стон:
Несправедливым приговором
Я на изгнанье осужден.
Не зная радости минутной,
Живу над морем и меж гор,
Как перелетный метеор,
Как степи ветер бесприютный.
И слишком горд я, чтоб просить
У бога вашего прощенья:
Я полюбил мои мученья
И не могу их разлюбить.
Но ты, ты можешь оживить
Своей любовью непритворной
Мою томительную лень
И жизни скучной и позорной
Непролетающую тень!
Монахиня
К чему мне знать твои печали?
Зачем ты жалуешься мне!
Ты виноват...
Незнакомец
Против тебя ли?
Монахиня
Нас могут слышать.
Незнакомец
Мы одне.
Монахиня
А бог?
Незнакомец
На нас не кинет взгляда,
Он занят небом, не землей.
Монахиня
А наказанье, муки ада?
Незнакомец
Так что ж? ты будешь там со мной.
Мы станем жить любя, страдая,
И ад нам будет стоить рая;
Оставь сомнения свои;
И что такое жизнь святая
Перед минутою любви?
Моя бессменная подруга,
Ты будешь разделять со мной
Века бессмертного досуга
И власть над бедною землей,
Где носит всё печать презренья,
Где меж людей, с давнишних лет,
Ни настоящего мученья,
Ни счастья без обмана нет.
Благословишь ты нашу долю,
Не будешь на меня роптать
И не захочешь грусть и волю
За рабство тихое отдать.
Монахиня
Оставь меня, о дух лукавый,
Оставь... не верю я врагу.
Творец... увы, я не могу
Молиться... тайною отравой
Мой ум слабеющий объят...
Но слушай, ты меня погубишь,
Твои слова огонь и яд,
Скажи, зачем меня ты любишь...
Незнакомец
Зачем, красавица? — увы,
Не знаю... Полон жизнью новой,
С своей преступной головы
Я гордо снял венец терновый.
Я всё былое бросил в прах;
Мой рай, мой ад в твоих очах;
Я проклял прежнюю беспечность;
С тобою розно мир и вечность
Пустые звучные слова,
Прекрасный храм — без божества.
Люблю тебя нездешней страстью,
Как полюбить не можешь ты,
Всем упоением, всей властью
Бессмертной мысли и мечты;
Люблю блаженством и страданьем,
Надеждою, воспоминаньем,
Всей роскошью души моей...
О, не страшись... но пожалей!..
Толпу духов моих служебных
Я приведу к твоим стопам,
Прислужниц чудных и волшебных
Тебе, красавица, я дам;
И для тебя с звезды восточной
Сниму венец я золотой,
Возьму с цветов росы полночной,
Его усыплю той росой;
Лучом румяного заката
Твой стан, как лентой, обовью
И яркий перстень из агата
Надену на руку твою.
Всечасно дивною игрою
Твой слух лелеять буду я.
Чертоги светлые построю
Из бирюзы и янтаря...
Я опущусь на дно морское,
Я полечу за облака,
И дам тебе всё, всё земное,
Люби меня!..
И он слегка
Прижался страстными устами
К ее пылающим устам;
Тоской, угрозами, слезами
Он отвечал ее мольбам.
Она противиться не смела,
Слабела, таяла, горела
От неизвестного огня,
Как белый воск от взоров дня.
В то время сторож полуночный
Один, вокруг стены крутой,
Когда ударил час урочный,
Бродил с чугунною доской.
Но возле кельи девы юной
Он шаг свой мерный укротил
И руку над доской чугунной,
Смутясь душой, остановил.
И сквозь окрестное молчанье,
Ему казалось, слышал он
Двух уст согласное лобзанье,
Невнятный крик и слабый стон...
И нечестивое сомненье
Проникло в сердце старика.
«То не отшельницы моленье!»
Подумал он, и до замка
Уже коснулся... тихо снова!
Ни слов, ни шума не слыхать...
Канун угодника святого
Спешит он в страхе прочитать...
Крестит дрожащими перстами
Мечтой взволнованную грудь
И молча скорыми шагами
Свой прежний продолжает путь.
За час до солнечного всхода,
Еще высокий берег спал,
Вдруг зашумела непогода,
И океан забушевал;
И вместе с бурей и громами,
Как умирающего стон,
Раздался глухо над волнами
Зловещий колокола звон.
Не для молитвы призывали
Святых монахинь в тихий храм,
Не двум счастливым женихам
Свечи дрожащие пылали:
В средине церкви гроб стоял,
Досками черными обитый,
И в том гробу мертвец лежал,
Холодным саваном увитый.
Зачем не слышен плач родных
И не видать во храме их?
И кто мертвец? Едва приметный
Остаток прежней красоты
Являют бледные черты;
Уста закрытые бесцветны,
И в сердце пылкой страсти яд
Сии глаза не поселят,
Хотя еще весьма недавно
Владели пылкою душой,
Неизъяснимой, своенравной,
В борьбе безумной и неравной
Не знавшей власти над собой.
И нет тебя, младая дева!..
Как злак потопленных полей,
Добыча ревности и гнева,
Ты вдруг увяла в цвете дней!..
Напрасно будет солнце юга
Играть приветно над тобой,
Напрасно будет дождь и вьюга
Реветь над плитой гробовой.
Лобзанье юноши живое
Твои уста не разомкнет;
Земля взяла свое земное,
Она назад не отдает.
3
С тех пор промчалось много лет,
Пустела древняя обитель,
И время, вечный разрушитель,
Смывало постепенно след
Высоких стен; и храм священный,
Добыча бури и дождей,
Стал молчалив, как мавзолей,
Умерших памятник надменный.
Из двери в дверь во мгле ночей
Блуждает ветр освобожденный.
Внутри, на ликах расписных
И на окладах золотых,
Большой паук, отшельник новый,
Кладет сетей своих основы.
Не раз, сбежав со скал крутых,
Сайгак иль серна, дочь свободы,
Приют от зимней непогоды
Искала в кельях. И порой
Забытой утвари паденье
Среди развалины глухой
Их приводило в изумленье.
Но в наше время ничему
Нельзя нарушить тишину:
Что может падать, то упало,
Что мрет, то умерло давно,
Что живо, то бессмертно стало,
Но время вживе удержало
Воспоминание одно.
И море пенится и злится
И сильно плещет и шумит,
Когда волнами устремится
Обнять береговой гранит.
Он вдался в море одиноко,
Над ним чернеет крест высокой.
Всегда скалой отражена,
Покрыта пылью белоснежной,
Теснится у волны волна,
И слышен ропот их мятежный,
И удаляются толпой,
Другим предоставляя бой.
Над тем крестом, над той скалою,
Однажды утренней порою
С глубокой думою стоял
Дитя Эдема, ангел мирный,
И слезы молча утирал
Своей одеждою сапфирной,
И кудри мягкие как лен
С главы венчанной упадали,
И крылья легкие как сон
За белыми плечьми сияли.
И был небесный свод над ним
Украшен радугой цветистой,
И волны с пеною сребристой
С каким-то трепетом живым
К скалам теснились вековым.
Всё было тихо. Взор унылый
На небо поднял ангел милый,
И с непонятною тоской
За душу грешницы младой
Творцу молился он, и, мнилось,
Природа вместе с ним молилась.
Тогда над синей глубиной
Дух отверженья и порока
Без цели мчался с быстротой
Новорожденного потока.
Страданий мрачная семья
В чертах недвижимых таилась;
По следу крыл его тащилась
Багровой молнии струя.
Когда ж он пред собой увидел
Всё, что любил и ненавидел,
То шумно мимо промелькнул
И, взор пронзительный кидая,
Посла потерянного рая
Улыбкой горькой упрекнул.
gumfak.ru
rulibs.com : Поэзия : Поэзия: прочее : Демон, 1830 : Михаил Лермонтов : читать онлайн : читать бесплатно
Демон, 1830
IIДемон<Начало 1830 года>1Печальный Демон, дух изгнанья, Блуждал под сводом голубым, И лучших дней воспоминанья Чредой теснились перед ним. Тех дней, когда он не был злым, Когда глядел на славу бога, Не отвращаясь от него; Когда заботы и тревога Чуждалися ума его, Как дня боится мрак могилы… И много, много… и всего Представить не имел он силы.
В изгнанье жизнь его текла, Как жизнь развалин. Бесконечность Его тревожить не могла. <Он равнодушно видел вечность,> Не зная ни добра, ни зла, Губя людей без всякой нужды. Ему желанья были чужды. Он жег печатью роковой Всё то, к чему он прикасался; И часто Демон молодой Своим злодействам не смеялся. Боясь лучей, бежал он тьму. Душой измученною болен, Ничем не мог он быть доволен. Всё горько сделалось ему, И, всё на свете презирая, Он жил, не веря ничему И ничего не признавая.
2В полночь, между холодных скал, Однажды над волнами моря Один, без радости, без горя, Беглец Эдема пролетал И грешным взором созерцал Земли пустынные равнины, И зрит: белеют под горой Стена обители святой И башен странные вершины. Меж бедных келий тишина. Садится поздняя луна; И в усыпленную обитель Вступает мрачный искуситель. <Вдруг> тихий и прекрасный звук, <Подобн>ый звуку лютни, внемлет, И чей-то голос. Жадный слух Он напрягает. Хлад объемлет Чело… Он хочет прочь тотчас – Его крыло не шевелится. И – чудо! – из померкших глаз Слеза свинцовая катится.
3Как много значит этот звук! Века минувших упоений, Века изгнания и мук, Века бесплодных размышлений, Всё оживилось в нем, но вновь Ужель узнает он любовь? Тому не быть: так, если мчится Сын ливня в поле мутный ключ, И солнца полумертвый луч На нем случайно отразится, Он лишь мгновенно озарит, А мутных вод не просветит.
Влетает в келью дух смущенный. Украдкою, как некий вор, Минует образ позлащенный, Со страхом отвращает взор, Он зрит божественные книги, Лампаду, четки и вериги. Но где же звуки? Где же та, К которой сильная мечта Его влечет?.. Облокотившись, С испанской лютнею она Сидела молча у окна, И кудри черные, скатившись На веки нежные очей, Служили покрывалом ей. Исполнена какой-то думой, Младая волновалась грудь. Вот поднялась. На свод угрюмый Она задумала взглянуть. Как звезды омраченной дали, Глаза монахини сияли, Как неба утра облака, Ее лилейная рука Была пленительна; и струны Согласно вздрогнули под ней.
Угрюм, как ночи мрак безлунный, Потупя взгляд своих очей, Окованный ее игрою, Стоял злой дух. Ему любить Не должно сердца допустить. Он связан клятвой роковою. (И эту клятву молвил он, Когда блистающий Сион Оставил с гордым сатаною.) ……………… ……………… Он искусить хотел – не мог, Не находил в себе искусства; Забыть – забвенья не дал бог, Любить – недоставало чувства; Хотя он для любви готов Оставить полк своих духов И без могущества, без силы Скитаться посреди миров, Как труп вампира, из могилы Исторгшись, бродит меж людей Страшилищем немых ночей…
Легок, как падающий снег По ветру средь зимы холодной, Мой Демон, волею свободный, Летучий направляет бег – Прочь-прочь от места, где впервые Земные слезы уронил, Нарушил клятвы роковые И князя бездны раздражил, Но прелесть звуков и виденья Остались на душе его, И в памяти сего мгновенья Уж не загладит ничего.
4Но кто ж она? Зачем сокрыта В пустыне, меж высоких стен? Иль это добровольный плен, И ею радость позабыта? Иль краска черная одежд С ее душой была согласна? Ее история ужасна, Как вспоминанье без надежд. Она отца и мать не знала, И люльку детскую ее Старушка чуждая качала… Но это ль бедное житье, Любовь ли сердце испугала, Опасность ли – о том узнать Никто не думал испытать. ………………
Как часто дева у окошка Взирала на берег морской. Печаль ее хотя немножко В то время делалась живой. На море вихри бушевали, И волны синие вставали; В расселинах стены крутой Протяжный раздавался вой; А дева – взор ясней лазури – При шуме капель дождевых Согласовала с воем бури Игру печальных струн своих. Но с той минуты, как нечистый К ней приходил в ночи тенистой, Она молиться уж нейдет И не играет, не поет, Ей колокола звон противен, В ней кроется холодный яд, Ни моря шум, ни ветр, ни ливень Мечты, как было, не родят.
5И бедный Демон удалился От силы адской с этих пор, Он на хребет далеких гор В ледяный грот переселился, Где под снегами хрустали Корой огнистою легли, Природы дивные творенья. Ее причудливой игры Он наблюдает измененья. Составя светлые шары, Он их по ветру посылает, Велит им путнику блеснуть И над болотом освещает Заглохший, неезжаный путь. Когда метель гудет и свищет, Он охраняет прошлеца, Сдувает снег с его лица И для него защиту ищет… И часто прежней пустоты Он слышит муки. Красоты Волшебной стан пред ним летает; И пламя новое мечты Его крылами обнимает. Изгнанник помнит свет небес, Огни потерянного рая; Тоской неистовой сгорая, Он зажигает темный лес, Любуясь на пожар трескучий. Скалы́ на корне вековом Срывая, как нежданный гром, Свергает вниз рукой могучей – И гул подъемлется кругом. Но уж не то его тревожит, Что прежде; тот железный сон Прошел – любить он может – может – И в самом деле любит он. И хочет в путь опять пускаться, Чтоб с милой девой повидаться, Чтоб раз ей в очи поглядеть И невозвратно улететь…
6Едва блестящее светило На небо юное взошло И моря синее стекло Лучами утра озарило, Как Демон видел пред собой Стену обители святой, Где полразрушенная келья Так много милого хранит. Полетом он туда спешит. Но нет в душе его веселья. Какой-то непонятный страх В ледя́ных светится глазах. Вот дверь простая перед ними. Томяся муками живыми, Он долго медлил; он не мог Переступить через порог, Как будто бы он там погубит, Что на минуту отдал рок… ……………… Теперь лишь видно, что он любит! Теперь лишь признаки любви: Волнение надежд несмелых И пламень неземной крови́ Видны в чертах окаменелых!..
7Он в келье. Но зачем же он Не привлечет ее вниманья? Зачем не пьет ее дыханья? Не вздох любви – могильный стон, Как эхо, из груди разбитой Протяжно вышел наконец. И сердце, кровию облито, Отяжелело, как свинец. Его рука остановилась На воздухе. Сведенный перст Оледенел. Хоть взор отверзт: В нем ничего не отразилось, Кроме презренья – но к чему? Что показалося ему?
8Посланник рая, ангел нежный, В одежде дымной, белоснежной, Стоял с блистающим челом Вблизи монахини прекрасной И от врага с улыбкой ясной Приосенил ее крылом, Они счастливы, святы оба! И – мщенье, ненависть и злоба Взыграли демонской душой. Он вышел твердою стопой. Он вышел. Сколько чувств различных, С давнишних лет ему привычных, В душе теснятся! Сколько дум Меняет беспокойный ум!.. Красавице погибнуть надо. Ее не пощадит он вновь, Погибнет – прежняя любовь Не будет для нее оградой!..
9Как жалко! Он уже хотел На путь спасенья возвратиться, Забыть толпу недобрых дел, Позволить сердцу оживиться. Творцу природы, может быть, Внушил бы Демон сожаленье, И благодатное прощенье Ему б случилось получить. Но поздно! Сын безгрешный рая Вдруг разбудил мятежный ум. Кипит он, ревностью пылая, Явилась снова воля злая И яд преступных, черных дум. И вот, облекшись в образ томный, Обманчивый он принял вид, Он юноша печальный, скромный, Какой-то тенью взор облит. Его опущенные крылья Объяты участью бессилья. На голове венец златой Померкнул и покрылся мглой.
Он ждет, у стен святых блуждая, Когда останется одна Его монахиня младая; Когда нескромная луна Взойдет, пустыню озаряя. Он ожидает час глухой, Текущий под ночною мглой, Час тайных встреч и наслаждений И незаметных преступлений. Он к ней прокрадется туда, Среди обители уснувшей; И там погубит навсегда Предмет любви своей минувшей!
10Лампада в келье чуть горит. Лукавый с девою сидит. И дрожь и страх ее объемлет, Она, как смерть бледнея, внемлет.
Она
Земные страсти позабыть Я поклялась давно, ты знаешь. К чему ж теперь меня смущаешь? Чего ты хочешь получить? О! – кто ты? – речь твоя опасна! Чего ты хочешь?..
Дух
Ты прекрасна!
Она
Кто ты?
Дух
Я демон, не страшись: Святыни здешней не нарушу. И о спасенье не молись, Не искусить пришел я душу. К твоим ногам, томясь в любви, Несу покорные моленья, Земные первые мученья И слезы первые мои! Не расставлял я людям сети С толпою грозной злых духов: Брожу один среди миров Несметное число столетий. Не выжимай из груди стон, Не отгоняй меня укором: Несправедливым приговором Я на изгнанье осужден. Не зная радости минутной, Живу над морем и меж гор, Как перелетный метеор, Оставлен всеми, бесприютный… И слишком горд я, чтоб просить У бога вашего прощенья. Я полюбил мои мученья И не могу их разлюбить. Но ты, ты можешь оживить Своей любовью непритворной Мою томительную лень И жизни скучной и позорной Непролетающую тень!..
11В часы суровой непогоды В осенний день, когда меж скал, Пенясь, крутясь, шумели воды, Восточный ветер бушевал, И тучи серыми рядами Перебегали небесами; Зловещий колокола звон, Как умирающего стон, Раздался глухо над волнами. К чему манит отшельниц он?.. Не на молитву поспешали В обширный и высокий храм, Не двум счастливым женихам Свечи дрожащие пылали: В средине церкви мех звучал, И катафалк блестел прекрасный, На нем богатый гроб стоял, В гробу мертвец лежал безгласный; Зачем не слышен плач родных И не видать во храме их? И кто мертвец? Едва приметный Остаток прежней красоты Являют мертвые черты. Уста закрытые бесцветны. И в сердце томной страсти яд Ее глаза не поселят, Хотя еще весьма недавно Они владели над душой, Неугомонной, своенравной, В борьбе безумной и неравной Не знавшей власти над собой.
За час до горестной кончины Духовника на миг единый Младая дева призвала: Желанья, добрые дела И запрещенные деянья Открыть с слезами покаянья. Пришел исповедник. Но вдруг Его безумный хохот встретил. Он на лице ее заметил Борение последних мук, Припадки судорог ужасных. Он разобрал в речах неясных: «Ты!.. Демон!.. О!.. Коварный друг!.. Своими сладкими речами… Ты… бедную… заворожил… Ты был любим и не любил, Ты б мог спастись, а погубил… Проклятье сверху, мрак под нами!» Но кто безжалостный злодей, Тогда не понял старец честный, И жизнь монахини моей Осталась людям неизвестной.
12С тех пор промчалось много лет. Пустела тихая обитель, И время, общий разрушитель, Смывало постепенно след Высоких стен. И храм священный Добычей бури и дождей Соделался. Между дверей Вздыхая ходит ветр не пленный. Внутри на ликах расписных, На утвари позолоченной И средь расселин стен седых Большой паук, пустынник новый, Кладет нитей своих основы. Сбегаючи со скал крутых, Ища приют от непогоды, Случалось, лань, дитя свободы, Входила в кельи; – и – порой Стола нескромное паденье Среди развалины глухой Вдруг приводило в удивленье Ее – но нынче ничему Нельзя встревожить тишину. Что может падать, то упало, Что мрет, то умерло давно; Что живо, то бессмертно стало; Но время вживе удержало Воспоминание одно… И море пенится и злится, И сильно плещет и шумит, Когда волнами устремится Обнять береговой гранит; Он вдался в море одиноко; На нем чернеет крест высокой; Всегда скалой отражены, Струи белятся пеной вольной, Волна теснится у волны, И слышен ропот своевольный, И удаляются толпой, Другим предоставляя бой.
13Над тем крестом, над той скалою Однажды утренней порою С глубокой думою стоял Дитя Эдема, ангел мирный; И слезы молча утирал Своей одеждою сапфирной. И кудри мягкие, как лен, С главы венчанной упадали, И крылья легкие, как сон, За белыми плечьми сияли; Стан тонкий свеж и прям: таков Зеленый кипарис садов.
……………… ……………… Вот тихо над крестом склонился. Казалось, будто он молился За душу девы молодой. Увы! Напрасные моленья, Ее страстям уж нет прощенья…
Тогда над синей глубиной Дух гордости и отверженья Летел с вершины диких гор, Как будто прелести творенья Непозволительный укор. Как свод безлучный в день осенний, Был мрачен искуситель гений. Он близ могилы промелькнул И, тусклый, мертвый взор кидая, Посла потерянного рая Улыбкой горькой упрекнул…
(Конец)
Демон: Поэма, 1831
IIIДемонПоэма1831 годПосвящениеПрими мой дар, моя мадона! С тех пор как мне явилась ты, Моя любовь мне оборона От порицаний клеветы.
Такой любви нельзя не верить, А взор не скроет ничего: Ты не способна лицемерить, Ты слишком ангел для того!
Скажу ли? – предан самовластью Страстей печальных и судьбе, Я счастьем не обязан счастью, Но всем обязан я – тебе.
Как демон, хладный и суровый, Я в мире веселился злом, Обманы были мне не новы, И яд был на́ сердце моем;
Теперь, как мрачный этот Гений, Я близ тебя опять воскрес Для непорочных наслаждений, И для надежд, и для небес.
rulibs.com
Михаил Юрьевич Лермонтов
| Михаил Юрьевич Лермонтов |
1
Печальный Демон, дух изгнанья, Блуждал под сводом голубым, И лучших дней воспоминанья Чредой теснились перед ним; Тех дней, когда он не был злым, Когда глядел на славу бога, Не отвращаясь от него, Когда заботы и тревога Чуждалися ума его, Как дня боится мрак могилы, И много, много... и всего Представить не имел он силы.
Уныло жизнь его текла В пустыне мира - и на вечность Он пригляделся - но была Мучительна его беспечность. Путем, назначенным судьбой, Он равнодушно подвигался; Он жег печатью роковой Все то, к чему ни прикасался. Смеясь над злом и над добром, Стыдясь надежд, стыдясь боязни, Он с гордым встретил бы челом Прощенья глас, как слово казни; Он жил забыт и одинок, Грозой оторванный листок, Угрюм и волен, избегая И свет небес, и ада тьму, Он жил, не веря ничему И ничего не признавая.
Как черный саван, на земле Лежала ночь... вились туманы По гребням гор; на их челе, Сторожевые великаны, Гнездились стаи облаков. И вечно ропщущее море Гуляло мирно на просторе, Сверкая пеною валов.
Между прибрежных диких скал Беглец Эдема пролетал. Он взор, исполненный презренья, Вперил на грешный мир земной И зрит в тумане отдаленья Верхи обители святой. У стен ее, прохлады полны, Однообразно шепчут волны. Кругом ее густых дерев Сплелись кудрявые вершины, И кое-где из их средины, Стремясь достать до облаков, Встает, белея, остов длинный Зубчатой башни, и над ней, Символ спасения забвенный, Чернеет ржавый крест, нагбенный Усильем бури и дождей. Меж бедных келий храм огромный. Едва сквозь длинное окно Глядит лампады луч нескромный. Внутри все спит давным-давно. Все вкруг таинственно и темно.
Вот одинока и красна Встает двурогая луна, И в усыпленную обитель Вступает мрачный искуситель. Вдруг тихий и прекрасный звук, Подобно звуку лютни, внемлет; И чей-то голос. Жадный слух Он напрягает. Хлад объемлет Чело. Он хочет прочь тотчас: Его крыло не шевелится, И - чудо! - из померкших глаз Слеза свинцовая катится. Поныне возле кельи той Насквозь прожженный виден камень Слезою жаркою, как пламень, Нечеловеческой слезой.
Как много значил этот звук! Века минувших упоений, Века изгнания и мук, Века бесплодных размышлений О настоящем и былом - Все разом отразилось в нем.
Проникнул в келью дух смущенный, Минуя образ позлащенный, Как будто видя в нем укор, Со страхом отвращает взор; В углу из мрамора мадона, Лампада медная над ней, На голове ее корона Из роз душистых и лилей. У стенки девственное ложе, Луна, смеясь, в окно глядит, А у окна... всесильный боже! Что с ним? - он млеет! он дрожит! По струнам лютни ударяя, Пред ним, озарена луной, В одежде черной власяной Была монахиня младая; Она сидела перед ним Объята жаром вдохновенья, Мила, как первый херувим, Как первые звезды творенья. В больших глазах ее порой Невнятно говорило что-то Невыразимою тоской, Неизъяснимою заботой. Полураскрытые уста Живые изливали звуки; В них было все: моленья, муки, Слова надежд, слова разлуки И детских мыслей простота. И грудь высоко воздымалась. И обнаженная рука, Белей, чем утром облака, К струнам, как ветер, прикасалась. Клянусь святыней гробовой, Лучом заката и востока, Властитель Персии златой И ни единый царь земной Не целовал такого ока! Гаремов брызжущий фонтан Ни разу летнею порою Своей алмазною росою Не омывал подобный стан... Ни разу гордый сын порока Не осквернял руки такой... Клянусь святыней гробовой, Лучом заката и востока.
Дух отвержения и зла Стоял недвижим у порога; Не смел он приподнять чела, Страшася в ней увидеть бога! Увы, в душе его была Давно забытая тревога! Он искушать хотел - не мог, Не находил в себе искусства; Забыть? - забвенья не дал бог; Любить? - недоставало чувства. И удалиться он спешил От этой кельи, где впервые Нарушил клятвы роковые, Земной святыне уступил. Но прелесть звуков и виденья Остались на душе его, И в памяти сего мгновенья Уж не изгладит ничего!
2
Скажу ль? сначала думал он, Хотел во что бы то ни стало Исторгнуть из груди, как жало, Мгновенный светлый этот сон. И, победив свое презренье, Он замешался меж людей, Чтоб ядом пагубных речей Убить в них веру в провиденье... Но до него, как и при нем, Уж веры не было ни в ком; И полон скуки непонятной, Он скоро кинул мир развратный И на хребет пустынных гор Переселился с этих пор. Там над жемчужным водопадом Себе пещеру отыскал, В природу вник глубоким взглядом, Душою жизнь ее объял. Как часто на вершине льдистой Один меле небом и землей Под кровом радуги огнистой Сидел он мрачный и немой, И белогривые метели, Как львы, у ног его ревели. Как часто, подымая прах В борьбе с летучим ураганом, Одетый молньей и туманом, Он дико мчался в облаках, Чтобы в толпе стихий мятежной Сердечный ропот заглушить, Спастись от думы неизбежной И незабвенное - забыть! Но уж не то его тревожит, Что прежде, тот железный сон Прошел. Любить он может-может, И в самом деле любит он! И хочет в путь опять пускаться, Чтоб с милой девой повидаться, Чтоб раз ей в очи поглядеть И невозвратно улететь.
Востока ясное светило На небо юное взошло И моря синее стекло Лучами утра озарило. Вот милый берег! вот она, Обетованная страна... Вот испещренная цветами Густой лимонной рощи сень, Вот пред святыми воротами Часовня... южный теплый день Играет яркими лучами По белым башням и стенам. Безмолвны мраморные плиты, От стен ведущие во храм. Плющом душистым перевиты, Вокруг него ряды крестов, Немые сторожи гробов, Как стадо летом пред грозою, Пестрея жмутся меле собою...
Страшась надеждам волю дать, К знакомой келье он подходит, Кругом нее задумчив бродит. Жива ль она? одна ль, как знать? К дверям прильнул он жадным ухом. Ни струн, ни песен не слыхать! Невольно он смутился духом, Невольно, как в пещеру змей, Закралось в ум его сомненье, И вещий луч грядущих дней Сверкнул в его воображенье! Он в келью светлую проник... Взошел, взглянул... ужасный крик, Как бури свист порой ночною, Раздался в воздухе пустом, И ярость адскою волною, Как лава, разлилась по нем. Простите, краткие надежды Любви, блаженства и добра; Открыл дремавшие он вежды: И то сказать - давно пора!
Посланник рая, ангел нежный, В одежде дымной, белоснежной, Стоял с блистающим челом Перед монахиней прекрасной И от врага с улыбкой ясной Приосенял ее крылом. Они счастливы, святы оба! Довольно - ненависть и злоба Взыграли демонской душой. Он вышел твердою стопой. Он вышел - сколько чувств различных, С давнишних лет ему привычных, В душе теснятся - сколько дум Меняет недовольный ум! Красавице погибнуть надо, Ее не пощадит он вновь, Погибнет: прежняя любовь Не будет для нее оградой!
Свершилось! он опять таков, Каким явился меж рабов Великому царю вселенной В часы той битвы незабвенной, Где на преступное чело Проклятье вечное легло. Он ждет, у стен святых блуждая, Когда останется одна Его монахиня младая, Когда нескромная луна Взойдет, пустыню озаряя. Он ожидает час глухой, Текущий под ночною мглой, Час тайных встреч и наслаждений И незаметных преступлений, Он к ней прокрадется туда, Под сень обители уснувшей, И там погубит навсегда Предмет любви своей минувшей... Лампада в келье чуть горит. Лукавый с девою сидит, И чудный страх ее объемлет. Она, как смерть, бледнея, внемлет.
Монахиня
Забыть волнение страстей Я поклялась давно, ты знаешь; К чему ж теперь меня смущаешь Мольбою странною своей? О, кто ты? - речь твоя опасна! Чего ты хочешь?
Незнакомец
Ты прекрасна!
Монахиня
Кто ты?
Незнакомец
Я Демон! - не страшись: Святыни здешней не нарушу; И о спасенье не молись. Не искушать пришел я душу. К твоим ногам, томясь в любви, Несу покорные моленья, Земные первые мученья И слезы первые мои. Не отгоняй меня укором, Не выжимай из груди стон: Несправедливым приговором Я на изгнанье осужден. Не зная радости минутной, Живу над морем и меж гор, Как перелетный метеор, Как степи ветер бесприютный. И слишком горд я, чтоб просить У бога вашего прощенья: Я полюбил мои мученья И не могу их разлюбить. Но ты, ты можешь оживить Своей любовью непритворной Мою томительную лень И жизни скучной и позорной Непролетающую тень!
Монахиня
К чему мне знать твои печали? Зачем ты жалуешься мне! Ты виноват...
Незнакомец
Против тебя ли?
Монахиня
Нас могут слышать.
Незнакомец
Мы одне.
Монахиня
А бог?
Незнакомец
На нас не кинет взгляда, Он занят небом, не землей.
Монахиня
А наказанье, муки ада?
Незнакомец
Так что ж? ты будешь там со мной. Мы станем жить любя, страдая, И ад нам будет стоить рая; Оставь сомнения свои; И что такое жизнь святая Перед минутою любви? Моя бессменная подруга, Ты будешь разделять со мной Века бессмертного досуга И власть над бедною землей, Где носит все печать презренья, Где меж людей, с давнишних лет, Ни настоящего мученья, Ни счастья без обмана нет. Благословила ты нашу долю, Не будешь на меня роптать И не захочешь грусть и волю За рабство тихое отдать.
Монахиня
Оставь меня, о дух лукавый, Оставь... не верю я врагу. Творец... увы, я не могу Молиться... тайною отравой Мой ум слабеющий объят... Но слушай, ты меня погубишь, Твои слова огонь и яд, Скажи, зачем меня ты любишь...
Незнакомец
Зачем, красавица? - увы, Не знаю... Полон жизнью новой, С своей преступной головы Я гордо снял венец терновый. Я все былое бросил в прах; Мой рай, мой ад в твоих очах; Я проклял прежнюю беспечность; С тобою розно мир и вечность Пустые звучные слова, Прекрасный храм - без божества. Люблю тебя нездешней страстью, Как полюбить не можешь ты, Всем упоением, всей властью Бессмертной мысли и мечты; Люблю блаженством и страданьем, Надеждою, воспоминаньем, Всей роскошью души моей... О, не страшись... но пожалей!.. Толпу духов моих служебных Я приведу к твоим стопам, Прислужниц чудных и волшебных Тебе, красавица, я дам; И для тебя с звезды восточной Сниму венец я золотой, Возьму с цветов росы полночной, Его усыплю той росой; Лучом румяного заката Твой стан, как лентой, обовью И яркий перстень из агата Надену на руку твою. Всечасно дивною игрою Твой слух лелеять буду я. Чертоги светлые построю Из бирюзы и янтаря... Я опущусь на дно морское, Я полечу за облака И дам тебе все, все земное, Люби меня!..
И он слегка Прижался страстными устами К ее пылающим устам; Тоской, угрозами, слезами Он отвечал ее мольбам. Она противиться не смела, Слабела, таяла, горела От неизвестного огня, Как белый воск от взоров дня. В то время сторож; полуночный Один, вокруг стены крутой, Когда ударил час урочный, Бродил с чугунною доской. Но возле кельи девы юной Он шаг свой мерный укротил И руку над доской чугунной, Смутясь душой, остановил. И сквозь окрестное молчанье, Ему казалось, слышал он Двух уст согласное лобзанье, Невнятный крик и слабый стон... И нечестивое сомненье Проникло в сердце старика. "То не отшельницы моленье!" Подумал он, и до замка Уже коснулся... тихо снова! Ни слов, ни шума не слыхать... Канон угодника святого Спешит он в страхе прочитать... Крестит дрожащими перстами Мечтой взволнованную грудь И молча, скорыми шагами Свой прежний продолжает путь.
За час до солнечного всхода, Еще высокий берег спал, Вдруг зашумела непогода, И океан забушевал; И вместе с бурей и громами, Как умирающего стон, Раздался глухо над волнами Зловещий колокола звон. Не для молитвы призывали Святых монахинь в тихий храм, Не двум счастливым женихам Свечи дрожащие пылали: В средине церкви гроб стоял, Досками черными обитый, И в том гробу мертвец лежал, Холодным саваном увитый. Зачем не слышен плач родных И не видать во храме их? И кто мертвец? Едва приметный Остаток прежней красоты Являют бледные черты; Уста закрытые бесцветны, И в сердце пылкой страсти яд Сии глаза не поселят, Хотя еще весьма недавно Владели пылкою душой, Неизъяснимой, своенравной, В борьбе безумной и неравной Не знавшей власти над собой. И нет тебя, младая дева!.. Как злак потопленных полей, Добыча ревности и гнева, Ты вдруг увяла в цвете дней!.. Напрасно будет солнце юга Играть приветно над тобой, Напрасно будет дождь и вьюга Реветь над плитой гробовой. Лобзанье юноши живое Твои уста не разомкнет; Земля взяла свое земное, Она назад не отдает.
3
С тех пор промчалось много лет, Пустела древняя обитель, И время, вечный разрушитель, Смывало постепенно след Высоких стен; и храм священный, Добыча бури и дождей, Стал молчалив, как мавзолей, Умерших памятник надменный. Из двери в дверь во мгле ночей Блуждает ветр освобожденный. Внутри, на ликах расписных И на окладах золотых, Большой паук, отшельник новый, Кладет сетей своих основы. Не раз, сбежав со скал крутых, Сайгак иль серна, дочь свободы, Приют от зимней непогоды Искала в кельях. И порой Забытой утвари паденье Среди развалины глухой Их приводило в изумленье. Но в наше время ничему Нельзя нарушить тишину: Что может падать, то упало, Что мрет, то умерло давно, Что живо, то бессмертно стало, Но время вживе удержало Воспоминание одно.
И море пенится и злится, И сильно плещет и шумит, Когда волнами устремится Обнять береговой гранит. Он вдался в море одиноко, Над ним чернеет крест высокой. Всегда скалой отражена, Покрыта пылью белоснежной, Теснится у волны волна, И слышен ропот их мятежный, И удаляются толпой, Другим предоставляя бой.
Над тем крестом, над той скалою, Однажды утренней порою С глубокой думою стоял Дитя Эдема, ангел мирный, И слезы молча утирал Своей одеждою сапфирной, И кудри мягкие, как лен, С главы венчанной упадали, И крылья легкие, как сон, За белыми плечьми сияли. И был небесный свод над ним Украшен радугой цветистой, И волны с пеною сребристой С каким-то трепетом живым К скалам теснились вековым. Все было тихо. Взор унылый На небо поднял ангел милый, И с непонятною тоской За душу грешницы младой Творцу молился он, и, мнилось, Природа вместе с ним молилась.
Тогда над синей глубиной Дух отверженья и порока Без цели мчался с быстротой Новорожденного потока. Страданий мрачная семья В чертах недвижимых таилась; По следу крыл его тащилась Багровой молнии струя. Когда ж он пред собой увидел Все, что любил и ненавидел, То шумно мимо промелькнул И, взор пронзительно кидая, Посла потерянного рая Улыбкой горькой упрекнул.
bibliotekasmirnova-2.narod.ru
ДЕМОН, 1830 (РАННИЕ РЕДАКЦИИ) Лермонтов М. Ю.
IIДемон1Печальный Демон, дух изгнанья,Блуждал под сводом голубым,И лучших дней воспоминаньяЧредой теснились перед ним.Тех дней, когда он не был злым,Когда глядел на славу бога,Не отвращаясь от него;Когда заботы и тревогаЧуждалися ума его,Как дня боится мрак могилы…И много, много… и всегоПредставить не имел он силы.В изгнанье жизнь его текла,Как жизнь развалин. БесконечностьЕго тревожить не могла.Не зная ни добра, ни зла,Губя людей без всякой нужды.Ему желанья были чужды.Он жег печатью роковойВсё то, к чему он прикасался;И часто Демон молодойСвоим злодействам не смеялся.Боясь лучей, бежал он тьму.Душой измученною болен,Ничем не мог он быть доволен.Всё горько сделалось ему,И, всё на свете презирая,Он жил, не веря ничемуИ ничего не признавая.2В полночь, между холодных скал,Однажды над волнами моряОдин, без радости, без горя,Беглец Эдема пролеталИ грешным взором созерцалЗемли пустынные равнины,И зрит: белеют под горойСтена обители святойИ башен странные вершины.Меж бедных келий тишина.Садится поздняя луна;И в усыпленную обительВступает мрачный искуситель.тихий и прекрасный звук,ый звуку лютни, внемлет,И чей-то голос. Жадный слухОн напрягает. Хлад объемлетЧело… Он хочет прочь тотчас –Его крыло не шевелится.И – чудо! – из померкших глазСлеза свинцовая катится.3Как много значит этот звук!Века минувших упоений,Века изгнания и мук,Века бесплодных размышлений,Всё оживилось в нем, но вновьУжель узнает он любовь?Тому не быть: так, если мчитсяСын ливня в поле мутный ключ,И солнца полумертвый лучНа нем случайно отразится,Он лишь мгновенно озарит,А мутных вод не просветит.Влетает в келью дух смущенный.Украдкою, как некий вор,Минует образ позлащенный,Со страхом отвращает взор,Он зрит божественные книги,Лампаду, четки и вериги.Но где же звуки? Где же та,К которой сильная мечтаЕго влечет?.. Облокотившись,С испанской лютнею онаСидела молча у окна,И кудри черные, скатившисьНа веки нежные очей,Служили покрывалом ей.Исполнена какой-то думой,Младая волновалась грудь.Вот поднялась. На свод угрюмыйОна задумала взглянуть.Как звезды омраченной дали,Глаза монахини сияли,Как неба утра облака,Ее лилейная рукаБыла пленительна; и струныСогласно вздрогнули под ней.Угрюм, как ночи мрак безлунный,Потупя взгляд своих очей,Окованный ее игрою,Стоял злой дух. Ему любитьНе должно сердца допустить.Он связан клятвой роковою.(И эту клятву молвил он,Когда блистающий СионОставил с гордым сатаною.)………………………………Он искусить хотел – не мог,Не находил в себе искусства;Забыть – забвенья не дал бог,Любить – недоставало чувства;Хотя он для любви готовОставить полк своих духовИ без могущества, без силыСкитаться посреди миров,Как труп вампира, из могилыИсторгшись, бродит меж людейСтрашилищем немых ночей…Легок, как падающий снегПо ветру средь зимы холодной,Мой Демон, волею свободный,Летучий направляет бег –Прочь-прочь от места, где впервыеЗемные слезы уронил,Нарушил клятвы роковыеИ князя бездны раздражил,Но прелесть звуков и виденьяОстались на душе его,И в памяти сего мгновеньяУж не загладит ничего.4Но кто ж она? Зачем сокрытаВ пустыне, меж высоких стен?Иль это добровольный плен,И ею радость позабыта?Иль краска черная одеждС ее душой была согласна?Ее история ужасна,Как вспоминанье без надежд.Она отца и мать не знала,И люльку детскую ееСтарушка чуждая качала…Но это ль бедное житье,Любовь ли сердце испугала,Опасность ли – о том узнатьНикто не думал испытать.………………Как часто дева у окошкаВзирала на берег морской.Печаль ее хотя немножкоВ то время делалась живой.На море вихри бушевали,И волны синие вставали;В расселинах стены крутойПротяжный раздавался вой;А дева – взор ясней лазури –При шуме капель дождевыхСогласовала с воем буриИгру печальных струн своих.Но с той минуты, как нечистыйК ней приходил в ночи тенистой,Она молиться уж нейдетИ не играет, не поет,Ей колокола звон противен,В ней кроется холодный яд,Ни моря шум, ни ветр, ни ливеньМечты, как было, не родят.5И бедный Демон удалилсяОт силы адской с этих пор,Он на хребет далеких горВ ледяный грот переселился,Где под снегами хрусталиКорой огнистою легли,Природы дивные творенья.Ее причудливой игрыОн наблюдает измененья.Составя светлые шары,Он их по ветру посылает,Велит им путнику блеснутьИ над болотом освещаетЗаглохший, неезжаный путь.Когда метель гудет и свищет,Он охраняет прошлеца,Сдувает снег с его лицаИ для него защиту ищет…И часто прежней пустотыОн слышит муки. КрасотыВолшебной стан пред ним летает;И пламя новое мечтыЕго крылами обнимает.Изгнанник помнит свет небес,Огни потерянного рая;Тоской неистовой сгорая,Он зажигает темный лес,Любуясь на пожар трескучий.Скалы́ на корне вековомСрывая, как нежданный гром,Свергает вниз рукой могучей –И гул подъемлется кругом.Но уж не то его тревожит,Что прежде; тот железный сонПрошел – любить он может – может –И в самом деле любит он.И хочет в путь опять пускаться,Чтоб с милой девой повидаться,Чтоб раз ей в очи поглядетьИ невозвратно улететь…6Едва блестящее светилоНа небо юное взошлоИ моря синее стеклоЛучами утра озарило,Как Демон видел пред собойСтену обители святой,Где полразрушенная кельяТак много милого хранит.Полетом он туда спешит.Но нет в душе его веселья.Какой-то непонятный страхВ ледя́ных светится глазах.Вот дверь простая перед ними.Томяся муками живыми,Он долго медлил; он не могПереступить через порог,Как будто бы он там погубит,Что на минуту отдал рок…………………Теперь лишь видно, что он любит!Теперь лишь признаки любви:Волнение надежд несмелыхИ пламень неземной крови́Видны в чертах окаменелых!..7Он в келье. Но зачем же онНе привлечет ее вниманья?Зачем не пьет ее дыханья?Не вздох любви – могильный стон,Как эхо, из груди разбитойПротяжно вышел наконец.И сердце, кровию облито,Отяжелело, как свинец.Его рука остановиласьНа воздухе. Сведенный перстОледенел. Хоть взор отверзт:В нем ничего не отразилось,Кроме презренья – но к чему?Что показалося ему?8Посланник рая, ангел нежный,В одежде дымной, белоснежной,Стоял с блистающим челомВблизи монахини прекраснойИ от врага с улыбкой яснойПриосенил ее крылом,Они счастливы, святы оба!И – мщенье, ненависть и злобаВзыграли демонской душой.Он вышел твердою стопой.Он вышел. Сколько чувств различных,С давнишних лет ему привычных,В душе теснятся! Сколько думМеняет беспокойный ум!..Красавице погибнуть надо.Ее не пощадит он вновь,Погибнет – прежняя любовьНе будет для нее оградой!..9Как жалко! Он уже хотелНа путь спасенья возвратиться,Забыть толпу недобрых дел,Позволить сердцу оживиться.Творцу природы, может быть,Внушил бы Демон сожаленье,И благодатное прощеньеЕму б случилось получить.Но поздно! Сын безгрешный раяВдруг разбудил мятежный ум.Кипит он, ревностью пылая,Явилась снова воля злаяИ яд преступных, черных дум.И вот, облекшись в образ томный,Обманчивый он принял вид,Он юноша печальный, скромный,Какой-то тенью взор облит.Его опущенные крыльяОбъяты участью бессилья.На голове венец златойПомеркнул и покрылся мглой.Он ждет, у стен святых блуждая,Когда останется однаЕго монахиня младая;Когда нескромная лунаВзойдет, пустыню озаряя.Он ожидает час глухой,Текущий под ночною мглой,Час тайных встреч и наслажденийИ незаметных преступлений.Он к ней прокрадется туда,Среди обители уснувшей;И там погубит навсегдаПредмет любви своей минувшей!10Лампада в келье чуть горит.Лукавый с девою сидит.И дрожь и страх ее объемлет,Она, как смерть бледнея, внемлет.ОнаЗемные страсти позабытьЯ поклялась давно, ты знаешь.К чему ж теперь меня смущаешь?Чего ты хочешь получить?О! – кто ты? – речь твоя опасна!Чего ты хочешь?..ДухТы прекрасна!ОнаКто ты?ДухЯ демон, не страшись:Святыни здешней не нарушу.И о спасенье не молись,Не искусить пришел я душу.К твоим ногам, томясь в любви,Несу покорные моленья,Земные первые мученьяИ слезы первые мои!Не расставлял я людям сетиС толпою грозной злых духов:Брожу один среди мировНесметное число столетий.Не выжимай из груди стон,Не отгоняй меня укором:Несправедливым приговоромЯ на изгнанье осужден.Не зная радости минутной,Живу над морем и меж гор,Как перелетный метеор,Оставлен всеми, бесприютный…И слишком горд я, чтоб проситьУ бога вашего прощенья.Я полюбил мои мученьяИ не могу их разлюбить.Но ты, ты можешь оживитьСвоей любовью непритворнойМою томительную леньИ жизни скучной и позорнойНепролетающую тень!..11В часы суровой непогодыВ осенний день, когда меж скал,Пенясь, крутясь, шумели воды,Восточный ветер бушевал,И тучи серыми рядамиПеребегали небесами;Зловещий колокола звон,Как умирающего стон,Раздался глухо над волнами.К чему манит отшельниц он?..Не на молитву поспешалиВ обширный и высокий храм,Не двум счастливым женихамСвечи дрожащие пылали:В средине церкви мех звучал,И катафалк блестел прекрасный,На нем богатый гроб стоял,В гробу мертвец лежал безгласный;Зачем не слышен плач родныхИ не видать во храме их?И кто мертвец? Едва приметныйОстаток прежней красотыЯвляют мертвые черты.Уста закрытые бесцветны.И в сердце томной страсти ядЕе глаза не поселят,Хотя еще весьма недавноОни владели над душой,Неугомонной, своенравной,В борьбе безумной и неравнойНе знавшей власти над собой.За час до горестной кончиныДуховника на миг единыйМладая дева призвала:Желанья, добрые делаИ запрещенные деяньяОткрыть с слезами покаянья.Пришел исповедник. Но вдругЕго безумный хохот встретил.Он на лице ее заметилБорение последних мук,Припадки судорог ужасных.Он разобрал в речах неясных:«Ты!.. Демон!.. О!.. Коварный друг!..Своими сладкими речами…Ты… бедную… заворожил…Ты был любим и не любил,Ты б мог спастись, а погубил…Проклятье сверху, мрак под нами!»Но кто безжалостный злодей,Тогда не понял старец честный,И жизнь монахини моейОсталась людям неизвестной.12С тех пор промчалось много лет.Пустела тихая обитель,И время, общий разрушитель,Смывало постепенно следВысоких стен. И храм священныйДобычей бури и дождейСоделался. Между дверейВздыхая ходит ветр не пленный.Внутри на ликах расписных,На утвари позолоченнойИ средь расселин стен седыхБольшой паук, пустынник новый,Кладет нитей своих основы.Сбегаючи со скал крутых,Ища приют от непогоды,Случалось, лань, дитя свободы,Входила в кельи; – и – поройСтола нескромное паденьеСреди развалины глухойВдруг приводило в удивленьеЕе – но нынче ничемуНельзя встревожить тишину.Что может падать, то упало,Что мрет, то умерло давно;Что живо, то бессмертно стало;Но время вживе удержалоВоспоминание одно…И море пенится и злится,И сильно плещет и шумит,Когда волнами устремитсяОбнять береговой гранит;Он вдался в море одиноко;На нем чернеет крест высокой;Всегда скалой отражены,Струи белятся пеной вольной,Волна теснится у волны,И слышен ропот своевольный,И удаляются толпой,Другим предоставляя бой.13Над тем крестом, над той скалоюОднажды утренней пороюС глубокой думою стоялДитя Эдема, ангел мирный;И слезы молча утиралСвоей одеждою сапфирной.И кудри мягкие, как лен,С главы венчанной упадали,И крылья легкие, как сон,За белыми плечьми сияли;Стан тонкий свеж и прям: таковЗеленый кипарис садов.………………………………Вот тихо над крестом склонился.Казалось, будто он молилсяЗа душу девы молодой.Увы! Напрасные моленья,Ее страстям уж нет прощенья…Тогда над синей глубинойДух гордости и отверженьяЛетел с вершины диких гор,Как будто прелести твореньяНепозволительный укор.Как свод безлучный в день осенний,Был мрачен искуситель гений.Он близ могилы промелькнулИ, тусклый, мертвый взор кидая,Посла потерянного раяУлыбкой горькой упрекнул…(Конец)
у стихотворения ДЕМОН, 1830 (РАННИЕ РЕДАКЦИИ) аудио записей пока нет...
biblioteka-poeta.ru
помогите выбрать отрывок для экзамена
завтра у меня экзамен по дикторскому мастерству.а я не разу не бла на этой паре.и вот вяснилось что надо для экзамена выучить отрывок из произведения.и потом его прочитать наизусть.девочки,миле помогите мне самый-самый красивый кусочек выбрать.только не оч большой.ну такой что б и выуить легче было и что б смысл,и интонации.ну вообщем просто кусочек,который вам больше нравитсяа-то я уже несколько раз перечитываю и остановиться в выборе не могунижу прелогаю текст.это демон лермонтоваЛермонтов Михаил ЮрьевичДемон (Из ранних редакций)Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]--------------------------------------------------------------------------------Комментарии: 1, последний от 28/02/2006.Лермонтов Михаил Юрьевич ([email protected])Год: 1834Обновлено: 10/10/2005. 27k. Статистика.Поэма: Поэзия ПоэмыОценка: 8.62*31 Ваша оценка: шедевр замечательно очень хорошо хорошо нормально Не читал терпимо посредственно плохо очень плохо не читать
--------------------------------------------------------------------------------
М.Ю. Лермонтов
Демон(Из ранних редакций)
----------------------------------------------------------------------------Русская романтическая поэма.М., Правда, 1985OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru----------------------------------------------------------------------------
1
Печальный Демон, дух изгнанья,Блуждал под сводом голубым,И лучших дней воспоминаньяЧредой теснились перед ним;Тех дней, когда он не был злым,Когда глядел на славу бога,Не отвращаясь от него,Когда заботы и тревогаЧуждалися ума его,Как дня боится мрак могилы,И много, много... и всегоПредставить не имел он силы.
Уныло жизнь его теклаВ пустыне мира - и на вечностьОн пригляделся - но былаМучительна его беспечность.Путем, назначенным судьбой,Он равнодушно подвигался;Он жег печатью роковойВсе то, к чему ни прикасался.Смеясь над злом и над добром,Стыдясь надежд, стыдясь боязни,Он с гордым встретил бы челомПрощенья глас, как слово казни;Он жил забыт и одинок,Грозой оторванный листок,Угрюм и волен, избегаяИ свет небес, и ада тьму,Он жил, не веря ничемуИ ничего не признавая.
Как черный саван, на землеЛежала ночь... вились туманыПо гребням гор; на их челе,Сторожевые великаны,Гнездились стаи облаков.И вечно ропщущее мореГуляло мирно на просторе,Сверкая пеною валов.
Между прибрежных диких скалБеглец Эдема пролетал.Он взор, исполненный презренья,Вперил на грешный мир земнойИ зрит в тумане отдаленьяВерхи обители святой.У стен ее, прохлады полны,Однообразно шепчут волны.Кругом ее густых деревСплелись кудрявые вершины,И кое-где из их средины,Стремясь достать до облаков,Встает, белея, остов длинныйЗубчатой башни, и над ней,Символ спасения забвенный,Чернеет ржавый крест, нагбенныйУсильем бури и дождей.Меж бедных келий храм огромный.Едва сквозь длинное окноГлядит лампады луч нескромный.Внутри все спит давным-давно.Все вкруг таинственно и темно.
Вот одинока и краснаВстает двурогая луна,И в усыпленную обительВступает мрачный искуситель.Вдруг тихий и прекрасный звук,Подобно звуку лютни, внемлет;И чей-то голос. Жадный слухОн напрягает. Хлад объемлетЧело. Он хочет прочь тотчас:Его крыло не шевелится,И - чудо! - из померкших глазСлеза свинцовая катится.Поныне возле кельи тойНасквозь прожженный виден каменьСлезою жаркою, как пламень,Нечеловеческой слезой.
Как много значил этот звук!Века минувших упоений,Века изгнания и мук,Века бесплодных размышленийО настоящем и былом -Все разом отразилось в нем.
Проникнул в келью дух смущенный,Минуя образ позлащенный,Как будто видя в нем укор,Со страхом отвращает взор;В углу из мрамора мадона,Лампада медная над ней,На голове ее коронаИз роз душистых и лилей.У стенки девственное ложе,Луна, смеясь, в окно глядит,А у окна... всесильный боже!Что с ним? - он млеет! он дрожит!По струнам лютни ударяя,Пред ним, озарена луной,В одежде черной власянойБыла монахиня младая;Она сидела перед нимОбъята жаром вдохновенья,Мила, как первый херувим,Как первые звезды творенья.В больших глазах ее поройНевнятно говорило что-тоНевыразимою тоской,Неизъяснимою заботой.Полураскрытые устаЖивые изливали звуки;В них было все: моленья, муки,Слова надежд, слова разлукиИ детских мыслей простота.И грудь высоко воздымалась.И обнаженная рука,Белей, чем утром облака,К струнам, как ветер, прикасалась.Клянусь святыней гробовой,Лучом заката и востока,Властитель Персии златойИ ни единый царь земнойНе целовал такого ока!Гаремов брызжущий фонтанНи разу летнею пороюСвоей алмазною росоюНе омывал подобный стан...Ни разу гордый сын порокаНе осквернял руки такой...Клянусь святыней гробовой,Лучом заката и востока.
Дух отвержения и злаСтоял недвижим у порога;Не смел он приподнять чела,Страшася в ней увидеть бога!Увы, в душе его былаДавно забытая тревога!Он искушать хотел - не мог,Не находил в себе искусства;Забыть? - забвенья не дал бог;Любить? - недоставало чувства.И удалиться он спешилОт этой кельи, где впервыеНарушил клятвы роковые,Земной святыне уступил.Но прелесть звуков и виденьяОстались на душе его,И в памяти сего мгновеньяУж не изгладит ничего!
2
Скажу ль? сначала думал он,Хотел во что бы то ни сталоИсторгнуть из груди, как жало,Мгновенный светлый этот сон.И, победив свое презренье,Он замешался меж людей,Чтоб ядом пагубных речейУбить в них веру в провиденье...Но до него, как и при нем,Уж веры не было ни в ком;И полон скуки непонятной,Он скоро кинул мир развратныйИ на хребет пустынных горПереселился с этих пор.Там над жемчужным водопадомСебе пещеру отыскал,В природу вник глубоким взглядом,Душою жизнь ее объял.Как часто на вершине льдистойОдин меле небом и землейПод кровом радуги огнистойСидел он мрачный и немой,И белогривые метели,Как львы, у ног его ревели.Как часто, подымая прахВ борьбе с летучим ураганом,Одетый молньей и туманом,Он дико мчался в облаках,Чтобы в толпе стихий мятежнойСердечный ропот заглушить,Спастись от думы неизбежнойИ незабвенное - забыть!Но уж не то его тревожит,Что прежде, тот железный сонПрошел. Любить он может-может,И в самом деле любит он!И хочет в путь опять пускаться,Чтоб с милой девой повидаться,Чтоб раз ей в очи поглядетьИ невозвратно улететь.
Востока ясное светилоНа небо юное взошлоИ моря синее стеклоЛучами утра озарило.Вот милый берег! вот она,Обетованная страна...Вот испещренная цветамиГустой лимонной рощи сень,Вот пред святыми воротамиЧасовня... южный теплый деньИграет яркими лучамиПо белым башням и стенам.Безмолвны мраморные плиты,От стен ведущие во храм.Плющом душистым перевиты,Вокруг него ряды крестов,Немые сторожи гробов,Как стадо летом пред грозою,Пестрея жмутся меле собою...
Страшась надеждам волю дать,К знакомой келье он подходит,Кругом нее задумчив бродит.Жива ль она? одна ль, как знать?К дверям прильнул он жадным ухом.Ни струн, ни песен не слыхать!Невольно он смутился духом,Невольно, как в пещеру змей,Закралось в ум его сомненье,И вещий луч грядущих днейСверкнул в его воображенье!Он в келью светлую проник...Взошел, взглянул... ужасный крик,Как бури свист порой ночною,Раздался в воздухе пустом,И ярость адскою волною,Как лава, разлилась по нем.Простите, краткие надеждыЛюбви, блаженства и добра;Открыл дремавшие он вежды:И то сказать - давно пора!
Посланник рая, ангел нежный,В одежде дымной, белоснежной,Стоял с блистающим челомПеред монахиней прекраснойИ от врага с улыбкой яснойПриосенял ее крылом.Они счастливы, святы оба!Довольно - ненависть и злобаВзыграли демонской душой.Он вышел твердою стопой.Он вышел - сколько чувств различных,С давнишних лет ему привычных,В душе теснятся - сколько думМеняет недовольный ум!Красавице погибнуть надо,Ее не пощадит он вновь,Погибнет: прежняя любовьНе будет для нее оградой!
Свершилось! он опять таков,Каким явился меж рабовВеликому царю вселеннойВ часы той битвы незабвенной,Где на преступное челоПроклятье вечное легло.Он ждет, у стен святых блуждая,Когда останется однаЕго монахиня младая,Когда нескромная лунаВзойдет, пустыню озаряя.Он ожидает час глухой,Текущий под ночною мглой,Час тайных встреч и наслажденийИ незаметных преступлений,Он к ней прокрадется туда,Под сень обители уснувшей,И там погубит навсегдаПредмет любви своей минувшей...Лампада в келье чуть горит.Лукавый с девою сидит,И чудный страх ее объемлет.Она, как смерть, бледнея, внемлет.
Монахиня
Забыть волнение страстейЯ поклялась давно, ты знаешь;К чему ж теперь меня смущаешьМольбою странною своей?О, кто ты? - речь твоя опасна!Чего ты хочешь?
Незнакомец
Ты прекрасна!
Монахиня
Кто ты?
Незнакомец
Я Демон! - не страшись:Святыни здешней не нарушу;И о спасенье не молись.Не искушать пришел я душу.К твоим ногам, томясь в любви,Несу покорные моленья,Земные первые мученьяИ слезы первые мои.Не отгоняй меня укором,Не выжимай из груди стон:Несправедливым приговоромЯ на изгнанье осужден.Не зная радости минутной,Живу над морем и меж гор,Как перелетный метеор,Как степи ветер бесприютный.И слишком горд я, чтоб проситьУ бога вашего прощенья:Я полюбил мои мученьяИ не могу их разлюбить.Но ты, ты можешь оживитьСвоей любовью непритворнойМою томительную леньИ жизни скучной и позорнойНепролетающую тень!
Монахиня
К чему мне знать твои печали?Зачем ты жалуешься мне!Ты виноват...
Незнакомец
Против тебя ли?
Монахиня
Нас могут слышать.
Незнакомец
Мы одне.
Монахиня
А бог?
Незнакомец
На нас не кинет взгляда,Он занят небом, не землей.
Монахиня
А наказанье, муки ада?
Незнакомец
Так что ж? ты будешь там со мной.Мы станем жить любя, страдая,И ад нам будет стоить рая;Оставь сомнения свои;И что такое жизнь святаяПеред минутою любви?Моя бессменная подруга,Ты будешь разделять со мнойВека бессмертного досугаИ власть над бедною землей,Где носит все печать презренья,Где меж людей, с давнишних лет,Ни настоящего мученья,Ни счастья без обмана нет.Благословила ты нашу долю,Не будешь на меня роптатьИ не захочешь грусть и волюЗа рабство тихое отдать.
Монахиня
Оставь меня, о дух лукавый,Оставь... не верю я врагу.Творец... увы, я не могуМолиться... тайною отравойМой ум слабеющий объят...Но слушай, ты меня погубишь,Твои слова огонь и яд,Скажи, зачем меня ты любишь...
Незнакомец
Зачем, красавица? - увы,Не знаю... Полон жизнью новой,С своей преступной головыЯ гордо снял венец терновый.Я все былое бросил в прах;Мой рай, мой ад в твоих очах;Я проклял прежнюю беспечность;С тобою розно мир и вечностьПустые звучные слова,Прекрасный храм - без божества.Люблю тебя нездешней страстью,Как полюбить не можешь ты,Всем упоением, всей властьюБессмертной мысли и мечты;Люблю блаженством и страданьем,Надеждою, воспоминаньем,Всей роскошью души моей...О, не страшись... но пожалей!..Толпу духов моих служебныхЯ приведу к твоим стопам,Прислужниц чудных и волшебныхТебе, красавица, я дам;И для тебя с звезды восточнойСниму венец я золотой,Возьму с цветов росы полночной,Его усыплю той росой;Лучом румяного закатаТвой стан, как лентой, обовьюИ яркий перстень из агатаНадену на руку твою.Всечасно дивною игроюТвой слух лелеять буду я.Чертоги светлые построюИз бирюзы и янтаря...Я опущусь на дно морское,Я полечу за облакаИ дам тебе все, все земное,Люби меня!..
И он слегкаПрижался страстными устамиК ее пылающим устам;Тоской, угрозами, слезамиОн отвечал ее мольбам.Она противиться не смела,Слабела, таяла, горелаОт неизвестного огня,Как белый воск от взоров дня.В то время сторож; полуночныйОдин, вокруг стены крутой,Когда ударил час урочный,Бродил с чугунною доской.Но возле кельи девы юнойОн шаг свой мерный укротилИ руку над доской чугунной,Смутясь душой, остановил.И сквозь окрестное молчанье,Ему казалось, слышал онДвух уст согласное лобзанье,Невнятный крик и слабый стон...И нечестивое сомненьеПроникло в сердце старика."То не отшельницы моленье!"Подумал он, и до замкаУже коснулся... тихо снова!Ни слов, ни шума не слыхать...Канон угодника святогоСпешит он в страхе прочитать...Крестит дрожащими перстамиМечтой взволнованную грудьИ молча, скорыми шагамиСвой прежний продолжает путь.
За час до солнечного всхода,Еще высокий берег спал,Вдруг зашумела непогода,И океан забушевал;И вместе с бурей и громами,Как умирающего стон,Раздался глухо над волнамиЗловещий колокола звон.Не для молитвы призывалиСвятых монахинь в тихий храм,Не двум счастливым женихамСвечи дрожащие пылали:В средине церкви гроб стоял,Досками черными обитый,И в том гробу мертвец лежал,Холодным саваном увитый.Зачем не слышен плач родныхИ не видать во храме их?И кто мертвец? Едва приметныйОстаток прежней красотыЯвляют бледные черты;Уста закрытые бесцветны,И в сердце пылкой страсти ядСии глаза не поселят,Хотя еще весьма недавноВладели пылкою душой,Неизъяснимой, своенравной,В борьбе безумной и неравнойНе знавшей власти над собой.И нет тебя, младая дева!..Как злак потопленных полей,Добыча ревности и гнева,Ты вдруг увяла в цвете дней!..Напрасно будет солнце югаИграть приветно над тобой,Напрасно будет дождь и вьюгаРеветь над плитой гробовой.Лобзанье юноши живоеТвои уста не разомкнет;Земля взяла свое земное,Она назад не отдает.
3
С тех пор промчалось много лет,Пустела древняя обитель,И время, вечный разрушитель,Смывало постепенно следВысоких стен; и храм священный,Добыча бури и дождей,Стал молчалив, как мавзолей,Умерших памятник надменный.Из двери в дверь во мгле ночейБлуждает ветр освобожденный.Внутри, на ликах расписныхИ на окладах золотых,Большой паук, отшельник новый,Кладет сетей своих основы.Не раз, сбежав со скал крутых,Сайгак иль серна, дочь свободы,Приют от зимней непогодыИскала в кельях. И поройЗабытой утвари паденьеСреди развалины глухойИх приводило в изумленье.Но в наше время ничемуНельзя нарушить тишину:Что может падать, то упало,Что мрет, то умерло давно,Что живо, то бессмертно стало,Но время вживе удержалоВоспоминание одно.
И море пенится и злится,И сильно плещет и шумит,Когда волнами устремитсяОбнять береговой гранит.Он вдался в море одиноко,Над ним чернеет крест высокой.Всегда скалой отражена,Покрыта пылью белоснежной,Теснится у волны волна,И слышен ропот их мятежный,И удаляются толпой,Другим предоставляя бой.
Над тем крестом, над той скалою,Однажды утренней пороюС глубокой думою стоялДитя Эдема, ангел мирный,И слезы молча утиралСвоей одеждою сапфирной,И кудри мягкие, как лен,С главы венчанной упадали,И крылья легкие, как сон,За белыми плечьми сияли.И был небесный свод над нимУкрашен радугой цветистой,И волны с пеною сребристойС каким-то трепетом живымК скалам теснились вековым.Все было тихо. Взор унылыйНа небо поднял ангел милый,И с непонятною тоскойЗа душу грешницы младойТворцу молился он, и, мнилось,Природа вместе с ним молилась.
Тогда над синей глубинойДух отверженья и порокаБез цели мчался с быстротойНоворожденного потока.Страданий мрачная семьяВ чертах недвижимых таилась;По следу крыл его тащиласьБагровой молнии струя.Когда ж он пред собой увиделВсе, что любил и ненавидел,То шумно мимо промелькнулИ, взор пронзительно кидая,Посла потерянного раяУлыбкой горькой упрекнул.
Комментарии
В наст. изд. публикуется так называемая V редакция поэмы, созданная в1833-1834 гг.Стр. 481. Верхи обители святой... Глядит лампады луч нескромный - Ср. с1-ой и началом 2-ой главки "Чернеца".
А.С. Немзер,А.М. Песков
--------------------------------------------------------------------------------Комментарии: 1, последний от 28/02/2006.Лермонтов Михаил Юрьевич ([email protected])Год: 1834Обновлено: 10/10/2005. 27k. Статистика.Поэма: ПоэзияОценка: 8.62*31 Ваша оценка: шедевр замечательно очень хорошо хорошо нормально Не читал терпимо посредственно плохо очень плохо не читать
--------------------------------------------------------------------------------Связаться с программистом сайта.
blondie.ru
