Винсент Ван Гог – нидерландский художник, один из ярчайших представителей постимпрессионизма. Много и плодотворно работал: в течение десяти с небольшим лет создал такое количество произведений, какого не было ни у одного из известных живописцев. Писал портреты и автопортреты, пейзажи и натюрморты, кипарисы, пшеничные поля и подсолнухи. Родился художник около южной границы Нидерландов в деревушке Грот-Зюндерт. Это событие в семье пастора Теодора ван Гога и его жены Анны Корнелии Карбентус произошло 30 марта 1853 г. Всего в семье Ван Гогов было шестеро детей. Младший брат Тео на протяжении всей жизни помогал Винсенту, принимал активное участие в его непростой судьбе. Винсент Ван Гог В семье Винсент был трудным, непослушным ребенком с некоторыми странностями, поэтому его часто наказывали. Вне дома, наоборот, выглядел задумчивым, серьезным и тихим. С детьми он почти не играл. Односельчане считали его скромным, милым, дружелюбным и сострадательным ребенком. В 7 лет его отдают в деревенскую школу, спустя год забирают оттуда и учат дома, осенью 1864 г. мальчика отвозят в школу-интернат в Зевенберген. Отъезд ранит душу мальчика и причиняет ему много страданий. В 1866 г. его переводят в другой интернат. Винсенту хорошо даются языки, здесь же он получает и первые навыки рисования. В 1868-м посреди учебного года он бросает школу и уезжает домой. Его образование на этом заканчивается. О своем детстве он вспоминает как о чем-то холодном и мрачном. Винсент Ван Гог в детстве Традиционно поколения Ван Гогов реализовали себя в двух сферах деятельности: торговле картинами и церковной деятельности. Винсент попробует себя и в качестве проповедника, и в качестве торговца, отдавая работе всего себя. Добившись определенных успехов, он отказывается от того и другого, освящая свою жизнь и всего себя живописи. В 1868 г. пятнадцатилетний юноша поступает в филиал художественной фирмы «Гупиль и Ко» в Гааге. За хорошую работу и любознательность его направляют в лондонский филиал. За два года, которые Винсент пробыл в Лондоне, он становится настоящим коммерсантом и знатоком гравюр английских мастеров, цитирует Диккенса и Элиота, в нем появляется лоск. Ван Гога ожидает перспектива блестящего комиссионера центрального отделения «Гупиля» в Париже, куда он должен был переехать. Страницы из книги писем к брату Тео В 1875 году произошли события, изменившие его жизнь. В письме к Тео свое состояние он называет «болезненным одиночеством». Исследователи биографии художника предполагают, что причина такого состояния в отвергнутой любви. Кто был объектом этой любви, точно не известно. Возможно, что данная версия ошибочна. Изменить ситуацию не помог и перевод в Париж. Он охладел к «Гупилю» и был уволен. В поисках себя Винсент утверждается в своем религиозном предназначении. В 1877 г. переезжает к дяде Иоганнесу в Амстердам и готовится к поступлению на факультет теологии. В учебе он разочаровывается, бросает занятия и уезжает. Желание служить людям приводит его в миссионерскую школу. В 1879-м он получает должность проповедника в Ваме на юге Бельгии. Винсент ван Гог. Автопортрет Преподает в шахтерском центре в Боринаже Закон Божий, помогает семьям шахтеров, посещает больных, обучает детей, читает проповеди, для заработка рисует карты Палестины. Сам живет в жалкой лачуге, питается водой и хлебом, спит на полу, истязая себя физически. Кроме того, он помогает рабочим отстаивать свои права. Местные власти снимают его с должности, так как не приемлют бурной деятельности и крайностей. В этот период он много рисует шахтеров, их жен и детей. Чтобы уйти от депрессии, связанной с событиями в Патюраже, Ван Гог обращается к живописи. Брат Тео оказывает ему поддержку, и он посещает Академию изящных искусств. Но уже через год бросает учебу и едет к родителям, продолжая заниматься самостоятельно. Снова влюбляется. На этот раз в свою кузину. Его чувства не находят ответа, но он продолжает ухаживания, чем вызывает раздражение родных, которые попросили его уехать. Из-за нового потрясения он отказывается от личной жизни, уезжает в Гаагу, чтобы заняться живописью. Здесь он берет уроки у Антона Мауве, много работает, наблюдает за городской жизнью, преимущественно в бедных кварталах. Изучает «Курс обучения рисунку» Шарля Барга, копирует литографии. Осваивает смешивание различных техник на холсте, добиваясь в работах интересных цветовых оттенков. Винсент ван Гог. Автопортрет Еще раз пытается создать семью с беременной уличной женщиной, с которой он знакомится на улице. Женщина с детьми переезжает к нему и становится для художника моделью. Из-за этого ссорится с родственниками и друзьями. Сам Винсент чувствует себя счастливым, но недолго. Тяжелый характер сожительницы превратил его жизнь в кошмар, и они расстались. Художник отправляется в провинцию Дренте на север Нидерландов, живет в хижине, которую он оборудовал под мастерскую, пишет пейзажи, крестьян, сцены из их труда и быта. Ранние работы Ван Гога, с оговорками, но можно назвать реалистичными. Отсутствие академического образования сказалось на его рисунке, в неточности изображении фигур людей. Картина “Едоки картофеля” Из Дрента он переезжает к родителям в Нюэнен, много рисует. В этот период были созданы сотни рисунков и полотен. Одновременно с творчеством занимается живописью с учениками, много читает и берет уроки музыки. Тематика работ голландского периода – простые люди и сцены, написанные в экспрессивной манере с преобладанием темной палитры, мрачных и глухих тонов. К шедеврам этого периода относится картина «Едоки картофеля» (1885 г.), изображающая сцену из жизни крестьян. После долгих раздумий Винсент принимает решение жить и творить в Париже, куда переезжает в конце февраля 1986 г. Здесь он встречается с братом Тео, дослужившимся до директора художественной галереи. Художественная жизнь французской столицы этого периода бьет ключом. Значительным событием становится выставка импрессионистов на улице Лафит. Впервые там выставляются Синьяк и Сера, возглавившие движение постимпрессионизма, ознаменовавшее завершающий этап импрессионизма. Импрессионизм – революция в искусстве, изменившая подход к живописи, вытеснившая академическую технику и сюжеты. Во главу угла ставится первое впечатление, чистые цвета, предпочтение отдается живописи на пленэре. В Париже Ван Гога опекает брат Тео, поселяет его в своем доме, знакомит с художниками. В мастерской художника-традиционалиста Фернана Кормона он знакомится с Тулуз-Лотреком, Эмилем Бернаром и Луи Анкетеном. Огромное впечатление на него производит живопись импрессионистов и постимпрессионистов. В Париже он пристрастился к абсенту и даже пишет на эту тему натюрморт. Картина "Натюрморт с абсентом" Парижский период (1986-1988 гг) оказался наиболее плодотворным, коллекция его работ пополнилась 230 полотнами. Это было время поиска техники, изучения новаторских тенденций современной живописи. У него формируется новый взгляд на живопись. Реалистический подход сменяется новой манерой, тяготеющей к импрессионизму и постимпрессионизму, что отражается в его натюрмортах с цветами и пейзажах. Брат знакомит его с самыми яркими представителями этого направления: Камилем Писсарро, Клодом Моне, Пьером-Огюстом Ренуаром и другими. Со своими друзьями художниками часто выходит на пленэр. Его палитра постепенно светлеет, становится ярче, а со временем превращается в буйство красок, характерное для его творчества последних лет. Фрагмент картины “Агостина Сегатори в кафе” В Париже Ван Гог много общается, посещает те же места, куда ходят его братья. В «Тамбурин» он даже заводит небольшой роман с его хозяйкой Агостиной Сегатори, которая когда-то позировала Дега. С нее он пишет портрет за столиком в кафе и несколько работ в стиле “ню”. Еще одним местом встречи стала лавочка папаши Танги, где продавались краски и другие материалы для художников. Здесь, как и во многих других подобных заведениях, художники выставляли свои работы. Формируется группа Малых бульваров, в которую входит Ван Гог и его товарищи, не достигшие таких высот, как мастера Больших бульваров – более знаменитые и признанные. Дух соперничества и напряжение, царившие в парижском обществе того времени, для импульсивного и бескомпромиссного художника становятся невыносимыми. Он вступает в споры, ссорится и принимает решение уехать из столицы. В феврале 1888 г. он отправляется в Прованс и привязывается к нему всей душой. Тео спонсирует брата, посылая ему 250 франков в месяц. В благодарность Винсент отсылает брату свои картины. Снимает четыре комнаты в гостинице, питается в кафе, владельцы которого становятся его друзьями и позируют для картин. С приходом весны художника пленяют пронизанные южным солнцем, цветущие деревья. Он в восторге от ярких красок и прозрачности воздуха. Идеи импрессионизма постепенно уходят, но остается верность светлой палитре и живописи на пленэре. В работах преобладает желтый цвет, приобретающий особое сияние, идущее из глубины. Винсент Ван Гог. Автопортрет с отрубленным ухом Чтобы работать ночью на пленэре, закрепляет на шляпе и этюднике свечи, освещая таким способом свое рабочее место. Именно так были написаны его картины «Звездная ночь над Роной» и «Ночное кафе». Важным событием становится приезд Поля Гогена, которого Винсент неоднократно приглашал в Арль. Восторженное и плодотворное совместное проживание заканчивается ссорой и разрывом. Уверенный в себе, педантичный Гоген был полной противоположностью несобранному и беспокойному Ван Гогу. Эпилогом этой истории становится бурное выяснение отношений перед Рождеством 1888 года, когда Винсент отрубил себе ухо. Гоген, испугавшись, что напасть собираются на него, скрылся в гостинице. Винсент завернул окровавленную мочку уха в бумагу и отправил ее их общей знакомой – проститутке Рашель. В луже крови его обнаружил друг Рулен. Рана быстро заживает, но душевное здоровье вновь возвращает его на больничную койку. Жители Арля начинают опасаться непохожего на них горожанина. В 1889 г. они пишут петицию с требованием избавить их от «рыжего безумца». Винсент осознает опасность своего состояния и добровольно отправляется в лечебницу Святого Павла Мавзолийского в Сен-Реми. Во время лечения ему разрешают писать на улице под присмотром медперсонала. Так появились его работы с характерными волнообразными линиями и завихрениями («Звездная ночь», «Дорога с кипарисами и звездой» и др.). Картина “Звездная ночь” В Сен-Реми периоды бурной активности сменяются длительными перерывами, вызванными депрессией. В момент одного из кризисов он глотает краски. Несмотря на участившиеся обострения болезни, брат Тео способствует его участию в сентябрьском Салоне Независимых в Париже. В январе 1890-го Винсент выставляет «Красные виноградники в Арле» и продает их за четыреста франков, что составляет довольно приличную сумму. Это была единственная проданная при жизни картина. Картина «Красные виноградники в Арле» Его радость была безмерной. Художник не переставал трудиться. Успехом «Виноградников» воодушевлен и его брат Тео. Он снабжает Винсента красками, но тот начинает их есть. В мае 1890 года брат договаривается с терапевтом-гомеопатом доктором Гаше о лечении Винсента в его клинике. Доктор и сам увлекается рисованием, поэтому с радостью принимается за лечение художника. Винсент также расположен к Гаше, видит в нем добросердечного и оптимистичного человека. Спустя месяц Ван Гогу разрешают поездку в Париж. Брат встречает его не очень ласково. У него проблемы с финансами, сильно болеет дочь. Винсента такой прием вывел из равновесия, он понимает, что становится, возможно, и всегда был для брата обузой. Потрясенный, он возвращается в клинику. Фрагмент картины «Дорога с кипарисами и звездой» 27 июля как обычно выходит на пленэр, но возвращается не с этюдами, а с пулей в груди. Пуля, выпущенная им из пистолета, попала в ребро и ушла в сторону от сердца. Художник сам вернулся в приют и лег в постель. Лежа в постели, он спокойно курил трубку. Создавалось впечатление, что рана не причиняла ему боли. Гаше вызвал Тео телеграммой. Он тут же приехал, стал успокаивать брата, что ему помогут, что не нужно предаваться отчаянию. В ответ прозвучала фраза: «Печаль продлится вечно». Скончался художник 29 июля 1890 г. в половине второго ночи. Его похоронили в местечке Мери 30 июля. Могила Винсента Ван Гога Проститься с художником приехали многие его друзья-художники. Стены комнаты были увешаны его последними картинами. Доктор Гаше хотел сказать речь, но так сильно плакал, что сумел произнести лишь несколько слов, суть которых сводилась к тому, что Винсент был великим художником и честным человеком, что искусство, которое для него было превыше всего, отплатит ему тем, увековечит его имя. Брата художника Тео Ван Гога не стало спустя полгода. Он не простил себе ссоры с братом. Его отчаяние, которым он делится с матерью, становится невыносимым, и он заболевает нервным расстройством. Вот что он написал в письме матери после смерти брата: «Невозможно описать мое горе, как невозможно найти утешение. Это горе, которое будет длиться и от которого я, конечно, никогда не избавлюсь, пока я жив. Единственное, что можно сказать, что сам он обрел покой, к которому стремился... Жизнь была для него такой тяжелой ношей, но теперь, как это часто случается, все расхваливают его таланты... О, мама! Он был таким моим, моим собственным братом». Тео Ван Гог, брат художника А это последнее письмо Винсента, написанное им после ссоры: В 1914 году останки Тео его вдова перезахоронила рядом с могилой Винсента. Одной из причин психического заболевания Ван Гога могла быть его несостоявшаяся личная жизнь, он так и не нашел себе спутницу жизни. Первый приступ отчаяния случился после отказа дочери его домохозяйки Урсулы Лойер, в которую он долгое время был тайно влюблен. Предложение прозвучало неожиданно, шокировало девушку, и она грубо отказала. История повторилась с овдовевшей кузиной Ки Стрикер Вое, но на этот раз Винсент решает не сдаваться. Женщина не принимает ухаживаний. В третий свой визит к родственникам возлюбленной он сует руку в пламя свечи, обещая держать ее так до тех пор, пока она не даст своего согласия стать его женой. Этим поступком он окончательно убедил отца девушки, что тот имеет дело с психически нездоровым человеком. Больше церемониться с ним не стали и просто выпроводили из дома. Винсент ван Гог. Автопортрет Сексуальная неудовлетворенность отражалась на его нервном состоянии. Винсенту начинаются нравиться проститутки, особенно не очень молодые и не очень красивые, которых он мог воспитывать. Вскоре он останавливает выбор на беременной проститутке, которая поселяется у него с 5-летней дочкой. После рождения сына Винсент привязывается к детям и подумывает жениться. Женщина позировала художнику и прожила у него около года. Из-за нее ему пришлось лечиться от гонореи. Отношения испортились окончательно, когда художник увидел, насколько она цинична, жестока, неряшлива и разнуздана. После расставания женщина предалась своим прежним занятиям, а Ван Гог покинул Гаагу. Марго Бегеманн в молодости и зрелости В 1844 году Винсента преследовала 41-летняя женщина по имени Марго Бегеманн. Она была соседкой художника в Нуэнене и очень хотела замуж. Ван Гог, скорее из жалости, соглашается на ней жениться. Родители на этот брак согласия не дали. Марго чуть было не покончила с жизнью, но Ван Гог ее спас. В последующий период у него много беспорядочных связей, он посещает публичные дома и время от времени лечится от венерических заболеваний. uzor.uz Откомандированный в лондонский филиал компании, Винсент был «обречен» на хлебосольное существование, для раскрутки коего требовалось лишь время. Но, как и подобает 20-летнему герою, юнец безмятежно влюбился в одну милую особу – дочь хозяйки своей съемной квартиры – которая по прискорбному стечению обстоятельств была другому отдана. Ван Гог не выдержал подобной насмешки злодейки-судьбы и не смог совладать с обезумевшим сердцем. Вот тут-то и произошла кульминация печально известной пьесы, прожитой голландцем. Ван Гогом овладело безучастие, он попросту наплевал на себя и обратил все внимание на стенания народа, обступившего его сознание плотной стеной. В Англии в 1876 году ставший уже другим, Винсент берется преподавать – его хватает ненадолго; потом так же стремительно этот скорый на поступки сумасброд тестирует себя клерком в книготорговом деле; и… вот он уже в Амстердаме – желает приобщиться к духовенству, сдает экзамены – но снова «нет», богословская каноническая строгость кажется невыносимой. Столь форсированный темп приводит вечного искателя правды в Париж. И там, конечно, не обходится без дружбы с Гогеном и Писсарро. Здесь Ван Гог раскрывается в полной мере. 1880-е годы – кульбит в искусство. И дальше – понеслось. Напоенный увиденными с детства образами страждущих и обездоленных, он нередко изливал их на полотна. Художник был неумолим к себе. Решил бежать по пересеченной местности, хоть страховочных тросов никто не выдавал. Но что с того, если ноги сами несли. Верный призванию и не отступивший от судьбы. Мужественно прошедший предуготовленные ему повороты – без тени лукавства и без попыток срезать маршрут, дабы избежать трудностей. Ван Гог – тот, который не юлил со своей совестью. Не прошло бесследно и время, проведенное в Бельгии в евангелической школе. Живописец, подпитанный идеями веры, отчаянно начинает проповедовать их шахтерам. Исполненный надежд, раздает свое имущество нищим. Но церковные вершители не разделили порыва мечтателя, углядев в его действиях нечто огульное и грозящее пошатнуть спокойствие трудового рабства. Источать милосердие насильно запретили. Мало того, как только творчество постепенно стало произрастать из окрепшего, обновленного внутреннего мира Винсента, фатум обрушил на него очередную порцию испытаний. Мужчина воспылал страстью к своей кузине, а она легкомысленно не приняла весь груз его любви. Истерзанные чаяния гулко покатились камнем вниз. Вслед за увлечением кузиной последовали продолжительные отношения с девушкой из бедной семьи, швеей, вынужденной промышлять проституцией. Ван Гог искренне хотел спасти несчастную от постигших ее злоключений. Однако женитьбе не быть – решила семья жениха – и будущий спасительный брак был расстроен. Вместе с нервами Ван Гога. В этот нелегкий период Винсента материально поддерживал брат Тео. К концу 1883 года скиталец возвращается в отчий дом. И через пару лет производит на свет шедевр «Едоки картофеля». Картина создана после смерти отца, поэтому написана в столь меланхоличных тонах. Повествует о мудрой крестьянской семье, познавшей на своем веку, почем пуд соли и не раз столкнувшейся с великой сермяжной правдой. Семья впечатляет некоторой земной укорененностью. Люди с холщовой судьбиной. Трудяги, вымолившие пропитание черновыми буднями. Состраданием к простым труженикам пронизаны и портреты «Крестьянки, собирающей колоски», «Женщины, собирающей картофель»… После умопомрачительных беспрестанных переездов из города в город мастер кисти, в конце концов, находит себе приют в Арле на юге Франции. Характер необыкновенного голландца стал скверным, окружающим было нелегко общаться с таким строптивцем. О первых признаках помешательства свидетельствовала его горе-попытка наброситься на Гогена и как следствие – пресловутое отсеченное собственное ухо. Но именно Арль послужил благодатной почвой для художественных экспериментов. Здесь проступил типичный для Ван Гога вихрастый стиль на контрастной основе. Здесь как фата-моргана долгожданного умиротворения вырисовываются пшеничные поля с кипарисами, «Коттеджи, крытые соломой, при солнечном свете», «Оливковые деревья с желтым небом и солнцем», «Соломенные крыши Овера». А непревзойденный портрет «Мадам Жину с перчатками и зонтиком»... Ее вид выдает особу претенциозную и сдержанную, но вместе с тем довольно интересную. Супруги Жину являлись владельцами местного периферийного кафе, куда часто наведывался Ван Гог. Да, гений был одержим. Сам приговорил себя к страданиям, но упорно шел туда, где умеют верить. Не нашедший успокоения при жизни, заглянул в пропасть, рискуя сорваться. Так и случилось. Беззвучно сорвался. Но человечество благодарно Ван Гогу за этот совершенно немыслимый прыжок в краски на тысячу световых лет вперед. Потерявшийся в себе мужчина проходил лечение в психиатрических лечебницах в Арле в 1888-м, затем – в Сен-Реми-де-Провансе. Полотно «Звездная ночь» – плод Сен-Реми. А «Портрет доктора Гаше» с веточкой наперстянки – проникновенный образ невротической личности, подобный тем больным, коих он сам врачевал. Ван Гог считал его своим братом по духу. Им было вдвоем тягостно в деревушке Овер-сюр-Уаз севернее от Парижа. И вот в 1890-м Ван Гог говорит себе: «стоп» и молча спускает курок револьвера. Вот и все. Окончен бал, погасли свечи. Нещадное провидение посчитало нужным прекратить муки. Но так сильно болело что-то внутри Ван Гога, что бесконечная боль до сих пор живет, забыв о том, что ее хозяина давно нет в живых… Пара ботинок, 1887 Едоки картофеля, 1885 Ирисы, 1889 Арлезианка (мадам Жину с перчатками и зонтом), 1888 Женщина, собирающая картофель, 1885 Автопортрет, 1888 Автопортрет, 1889 Автопортрет, 1889 Деревня и лестница с фигурами, 1890 Дом Винсента в Арле, 1888 Женщина в кафе ''Тамбурин'', 1887 Крестьянин, 1888 www.kultoboz.ru Затем, по истечению семи лет, он становится проповедником Библии в Бельгии, и лишь в возрасте 27 лет, после всех скитаний, приходит в искусство. А способствовала этому поездка с проповеднической миссией в нищий рабочий поселок Боринаж. Винсент был поражен безысходностью жизни местных шахтеров до такой глубины, что навсегда отрекся от проповеди веры и узрел свое призвание в служении народу с помощью искусства, а простой рабочий, крестьянин стал, в последствии, главной фигурой его картин. Винсент Ван Гог никогда не получал специального художественного образования, кроме непродолжительного обучения мастерству у художника Мауве. Он развивался сам, путем экспериментов с образами и их выражением. Так главная тема его творений голландского периода – природа и ее неустанный служитель – простой крестьянин, ремесленник, рыбак. Все его творения проникнуты сочувствием к трудной жизни этих людей, скорбным пониманием их житейских тягот. Картины этого периода исполнены в темных, скорее даже мрачных тонах. Это такие полотна как «Едоки картофеля», «Крестьянка». Во Франции, куда Ван Гог переехал в 1886 году, художник постепенно отходит от этого подавленно состояния, что проявляется в появлении новых светлых тонов в его полотнах («Мост через Сену», «Портрет папаши Танги»). В 1888 году живописец переезжает в город Арль. Именно тут проходит период расцвета творчества. Его полотна то полны оптимизма и наполнены яркими тонами («Жатва. Долина Ла-Кро», «Рыбачьи лодки в Сент-Мари»), то зловещи, и выражают подавленность («Ночное кафе»). В этот время начинает проявляться душевная болезнь художника. Он уже не в силах контролировать свои эмоции, которые резко сменяют одни другими. В ходе разногласий со своим другом Полем Гогеном, он отрезает себе часть мочки уха, после чего попадает в лечебницу, где пребывает до 1889 года. Последние моменты жизни художника прошли в небольшой французской деревне Овер, где жил его брат со своей семьей. Там созданы такие произведения как «Пейзаж в Овере после дождя», «Вороны над пшеничным полем». Но душевная болезнь не отступала, и 1890 году художник покончил с собой, выстрелив в грудь из пистолета. Биография Ван Гога наполнена слухами и надуманными фактами. Ниже представлены наиболее интересные аспекты жизни художника, имеющие место быть. Мало кому известно, что после выстрела из пистолета, Ван Гог прожил еще двое суток, а его брат пережил Винсента всего лишь на полгода, и похоронен с ним рядом. Одно из своих самых знаменитых полотен художник создал в психиатрической лечебнице («Звездная ночь»). При жизни Винсенту удалось реализовать лишь оно свое произведение «Красные виноградники в Арле». За свою жизнь художник написал чуть менее тысячи писем, адресованных своему брату, с которым был очень дружен. Удивительным человеком был Ван Гог: биография художника это подтверждает. mir-prekpasen.ru Ничто не может быть более захватывающим и сюрреалистическим для художника, как путешествие в места, где жил и работал его любимый художник. Осенью 2016 года мне на некоторое время посчастливилось посетить юг Франции. Большинство из нас уже знают историю жизни Ван Гога, но на самом деле пеший поход там же, где ступала его нога вызвал во мне эмоциональный отклик, к которому я не был подготовлен. Это статья написана под впечатлением от посещения монастыря (психиатрической лечебницы), где Ван Гог провёл целый год свой жизни. При первом входе на территорию монастыря Санкт Поль де Мозоль в Сен-Реми, Франция, жуткая атмосфера вошла в мое внутреннее царство, и, несомненно, это был дух Винсента. Эта атмосфера сразу затопила мою память всеми вещами Винсента, от его задокументированной борьбы с внешними и внутренними демонами до жуткого холода, владевшего им и проникшего ко мне в позвоночник. Очень простая часовня была первым зданием, куда я вошёл, мне было интересно, сколько раз Винсент открывал эту дверь в поисках совета, помощи или просто спасаясь от одиночества. Когда вы ходите по коридорам внутри или рядом с красиво цветущим монастырским садом, вас посещают видения Винсента, а, возможно, и сюжет новой картины. На верхнем этаже, в спальне, которую художник занимал больше года, стены украшены копиями картин, сделанных во время его пребывания. Мое прибытие в октябре означало, что лаванда и ирисы давно исчезли, после сезона, который умер на всей территории сада. Как Винсент увидел это омертвение? Это сделало его более подавленным или он просто увидел конец сезона? Его спальня была очень небольшой и неуютной с одним окном с видом на заднюю территорию. Глядя на задний сад, размышляя о том моменте, когда он рисовал, глядя из этого окна, я ощутил тоску его жизненной ситуации. Жизнь этого мученика от искусства, так потрясла меня, что я на мгновение заплакал. Его нет уже более ста лет, так как я мог почувствовать его боль в этот момент? Даже статуя Винсента, держащего подсолнухи, на территории монастыря имеет вид измученного человека. Его искусство, его письма, и его жизнь объединились, чтобы сломать меня до такой степени, что сейчас я проливаю молчаливую слезу везде, где бы не увидел его искусство. Трудно себе представить, что Винсент написал более ста картин и столько же рисунков во время годичного пребывания в этом убежище с такими ограниченными запасами и такой большой зависимостью от своего брата Тео. За всю свою жизнь Винсент написал, приблизительно девятьсот картин и тысячи рисунков. Безусловно, он был достаточно плодовит, и невозможно предположить, что этот сложный человек продал только одну картину при жизни! Ограничений, которые он испытал, было бы достаточно, чтобы сорвать самого здравомыслящего человека. Художники заканчивали свою жизнь по причинам, известным изначально и ставшим известными лишь с течением времени, но я не признаю популярную версию гибели Винсента -самоубийство. Я не могу спекулировать на том, что на самом деле произошло, но, конечно, знаю, что сообщество искусств задолжало г-ну Ван Гогу за его вклад. История написана художника Дэйла Р. Кинни Post Views: 208 www.dukoe.com Сегодня я ничего не буду тут писать – все, что вы прочтете, это отрывки из писем Ван Гога любимому брату Тео. К ним я подобрала репродукции картин, написанных в этот самый творческий и самый трагический период его жизни. Он прожил всего 37 лет. «В сущности, говорить за нас должны наши полотна.» (Ван Гог) "Здесь по-прежнему мороз и всюду лежит снег. Я написал этюд - снежные поля и город на заднем плане." "Что касается работы, то сегодня я принес домой холст размером в 15" - подъемный мост, с проезжающим по нему экипажем на фоне голубого неба; река тоже голубая; на оранжевом берегу, поросшем зеленью, - группа прачек в цветных корсажах и чепцах." "Погода здесь неустойчивая, часто бывает пасмурно, и дует ветер, но миндаль уже повсюду зацвел." "У меня еще никогда не было такой замечательной возможности работать. Природа здесь необыкновенно красива! Везде, надо всем дивно синий небосвод и солнце, которое струит сияние светлого зеленовато-желтого цвета…" "Мне хочется - и по многим причинам - обзавестись пристанищем, куда, в случае полного истощения, можно было бы вывозить на поправку несчастных парижских кляч - тебя и многих наших друзей, бедных импрессионистов." "Я до сих пор надеюсь, что работаю не только для себя, и верю в неизбежное обновление искусства - цвета, рисунка и всей жизни художников." "Очень огорчаюсь за Гогена - особенно потому, что здоровье его подорвано. Он теперь уже не в таком состоянии, чтобы житейские превратности могли пойти ему на пользу; напротив, они лишь вымотают его и помешают ему работать. Меня больше не мучат сомнения, я без колебаний берусь за работу, и моя уверенность в себе все больше возрастает. Какая здесь природа!.." "Последняя моя картина, написанная с помощью последних тюбиков краски на последнем куске холста, - зеленый, как и полагается, сад - сделана одним чистым зеленым цветом с небольшой прибавкой прусской зелени и желтого хрома." "Я написал на открытом воздухе полотно размером в 20" - фиолетовый вспаханный участок, тростниковая изгородь, два розовых персиковых дерева и небо, сверкающее белизной и синевой. Похоже, что это мой самый лучший пейзаж." "Я работаю как бешеный: сейчас цветут сады и мне хочется написать провансальский сад в чудовищно радостных красках." "В данную минуту работаю над сливовым деревом - оно желтовато-белое, со множеством черных веток. Расходую огромное количество холста и красок, но думаю, что трачу деньги не впустую..." "Этот дом будет моей мастерской, моей штаб-квартирой на все время пребывания на юге. Представляешь себе - дом снаружи желтый, внутри белый, солнечный." "Снял я его за пятнадцать франков в месяц. Теперь мне хочется как-то обставить хоть одну комнату, ту, что на втором этаже. В ней я устрою себе спальню. Моя спальня - это нечто вроде натюрморта из парижских романов, знаешь, тех, что в желтых, розовых и зеленых переплетах, хотя фактура, как мне кажется, и мужественнее, и проще. В ней нет ни пуантилизма, ни штриховки - ничего, кроме плоских, гармоничных цветов." "Наконец-то я увижу, как выглядят мои полотна в светлом помещении. Пол вымощен красными плитками, под окнами лужайка..." "Мне хочется, чтобы у меня был настоящий дом художника, без претензий, напротив, совсем непритязательный, но такой, где во всем, вплоть до последнего стула, будет чувствоваться стиль." "Я убежден, что природа здесь как раз такая, какая необходима для того, чтобы почувствовать цвет. Поэтому более чем вероятно, что я не уеду отсюда. При необходимости я готов и даже рад буду разделить свою новую мастерскую с каким-нибудь другим художником. Быть может, на юг приедет Гоген..." "Мой бедный друг, наша неврастения и пр. отчасти объясняется нашим чересчур художническим образом жизни, но главным образом роковой наследственностью: в условиях цивилизации человечество вырождается от поколения к поколению. Иногда я просто лопаюсь от злости, глядя на самого себя: мне мало быть ни больным, ни здоровым, как другие. Мой идеал - такая конституция, чтобы дожить до восьмидесяти лет и чтобы в жилах текла кровь, настоящая здоровая кровь. Если бы хоть знать, что следующее поколение художников будет счастливее нас! Все-таки утешение..." "Я видел тут женщин, не уступающих красотой моделям Гойи или Веласкеса. Посылаю портрет дамы - уже немолодой, но сделанный в духе изречения Мишле о том, что «женщина никогда не бывает старой». Смотреть таким ясным взглядом на современную жизнь вопреки всем ее неизбежным горестям - это и есть утешение." "Они умеют оживить черное платье розовым пятном, умеют так одеться в белое, желтое, розовое, или в зеленое с розовым, или даже в голубое с желтым, что в наряде их с художественной точки зрения ничего нельзя изменить. Портреты женщин и детей - это, со всех точек зрения, самое лучшее, чем можно заняться. Мне только кажется, что лично я для этого не очень подхожу - во мне слишком мало от Милого друга." "Помнишь, в «Тартарене» есть великолепная страница — описание того, как скрипит тарасконский дилижанс. Так вот, я написал эти зеленые и красные экипажи, красующиеся во дворе гостиницы. Скоро ты их увидишь, а пока вот тебе набросок, наспех воспроизводящий композицию. Передний план очень простой — только серый песок; задний план тоже очень прост — желтые и розовые стены, на окнах зеленые решетчатые ставни, клочок голубого неба." " "Оба экипажа — очень пестрые и яркие — зеленые, красные; колеса их — желтые, черные, голубые, оранжевые. Размер полотна обычный — 30. Экипажи написаны густыми мазками, a la Монтичелли.Мой удел - работать и время от времени создавать такое, что останется надолго; но кто же будет в фигурной живописи тем, чем стал Клод Моне в пейзаже? А это, как ты и сам чувствуешь, носится в воздухе." "Если бы ты стал художником, ты, наверно, многому бы удивлялся, и в частности тому, что живопись и все связанное с нею - подлинно тяжелая работа с точки зрения физической. Помимо умственного напряжения и душевных переживаний она требует еще большой затраты сил, и так день за днем... Она требует от человека так много, что в настоящее время заниматься ею - все равно, что принять участие в походе, сражении, войне..." "Как хотелось бы мне, чтобы нашлось нечто такое, что успокоило и утешило бы нас, что помогло бы нам не чувствовать себя виновными и несчастными. Идти по жизни, не страдая от одиночества, не сбиваясь с пути, ничего не боясь и не рассчитывая лихорадочно каждый свой шаг, которым мы, сами того не желая, можем причинить зло нашим ближним!" Я думал о Гогене и пришел вот к чему: если он хочет приехать сюда, придется оплатить проезд и купить две кровати или два матраса. Но поскольку Гоген - моряк, мы, вероятно, сумеем сами готовить себе еду. Если Гоген согласится, надо вытащить его из бретонской дыры. Это положит начало ассоциации. Знай, я постоянно мечтаю о том, чтобы ты возглавил ассоциацию французских импрессионистов." "У меня есть еще вид на Рону с железнодорожным мостом у Тринкеталя: небо и река цвета абсента, набережные - лилового тона, люди, опирающиеся на парапет, - черноватые, сам мост - ярко-синий фон - синий с нотками ярко-зеленого веронеза и резкого оранжевого. Это опять незаконченный опыт, но такой, в котором я ищу чего-то особенно надрывного и, следовательно, особенно надрывающего сердце." "Кончается ли все со смертью, нет ли после нее еще чего-то? Быть может, для художника расстаться с жизнью вовсе не самое трудное? Мне, разумеется, обо всем этом ничего не известно, но всякий раз, когда я вижу звезды, я начинаю мечтать так же непроизвольно, как я мечтаю, глядя на черные точки, которыми на географической карте обозначены города и деревни…Я по-прежнему нуждаюсь в религии. Потому я вышел ночью из дома и начал рисовать звёзды." "Что до моих пейзажей, то мне все больше кажется, что самые лучшие из них - те, которые я писал особенно быстро. Возьми, например, тот, набросок с которого я тебе послал, - жатву и стога." "Сейчас я занят новой моделью - это почтальон в синем с золотом мундире, бородач с грубым лицом Сократа… Уметь отмахать такого парня за один сеанс - в этом-то и заключается моя сила, дорогой брат. Если даже мне удастся в жизни поднять голову чуть повыше, я все равно буду делать то же самое - пить с первым встречным и тут же его писать, причем не акварелью, а маслом, и на манер Домье за один сеанс." "Врачи говорят нам, что не только Моисей, Магомет, Христос, Лютер, Бэньян, но и Франс Хальс, Рембрандт, Делакруа, а заодно старые добрые женщины, ограниченные, как наша мать, были сумасшедшими. И тут встает серьезный вопрос, который следовало бы задать врачам: а кто же из людей тогда нормален?" "Рисую и пишу с таким же рвением, с каким марселец уплетает свою буйабесс, что, разумеется, тебя не удивит - я ведь пишу большие подсолнечники." "В надежде, что у нас с Гогеном будет общая мастерская, я хочу ее декорировать. Одни большие подсолнухи - ничего больше. Я уже несколько дней работаю над ними рано поутру: цветы быстро вянут, и все надо успеть схватить за один присест..." “…Написал портрет 12-летней девочки, с карими глазами, черными бровями и волосами, всю желтовато-смуглую. Она сидит на тростниковом стуле, одетая в кроваво-красный в фиолетовую полоску лиф и темно-синюю юбку с оранжевыми крапинками, а в руке держит веточку олеандра. Фон светло-зеленый, почти белый.” "На этой неделе я работал с двумя моделями - одной арлезианочкой и старым крестьянином, которого написал теперь на ярко-оранжевом фоне; фон этот хоть и не претендует на то, чтобы создать иллюзию заката, но все-таки наводит на мысль о нем." "К сожалению, опасаюсь, что арлезианочка натянет мне нос и не даст закончить картину. В последний раз она с самым невинным видом попросила заплатить ей за все сеансы вперед; я охотно согласился, после чего она исчезла и не появляется." "В моей картине «Ночное кафе» я пытался показать, что кафе - это место, где можно погибнуть, сойти с ума или совершить преступление. Словом, я пытался, сталкивая контрасты нежно-розового с кроваво-красным и винно-красным, нежно-зеленого и веронеза с желто-зеленым и жестким сине-зеленым, воспроизвести атмосферу адского пекла, цвет бледной серы, передать демоническую мощь кабака-западни. И все это под личиной японской веселости и тартареновского добродушия." "…К таким вещам относится прежде всего холст размером в 30”, изображающий уголок сада с плакучей ивой, травой, шарообразно подстриженными кустами, розовыми олеандрами, словом, тот же самый сюжет, что и в этюде, отправленном тебе в прошлый раз. Этот, однако, большего формата, небо на нем лимонное, колорит интенсивней и богаче осенними тонами, мазок свободней и гуще." "Мне страшно интересно писать ночные сцены и ночные эффекты прямо на месте, ночью." "Сейчас я работаю над новым квадратным полотном размером в 30* - опять сад, или, вернее, платановая аллея с зеленой травой и купами черных сосен. Ты очень хорошо сделал, что заказал краски и холст, - погода стоит великолепная." "У меня еще никогда не было такой замечательной возможности работать. Природа здесь необыкновенно красива! Везде, надо всем дивно синий небосвод и солнце, которое струит сияние светлого зеленовато-желтого цвета; это мягко и красиво, как сочетание небесно-голубого и желтого на картинах Вермеера Дельфтского…" "Я начинаю чувствовать, что я стал совсем другим, чем был в день приезда сюда: меня больше не мучат сомнения, я без колебаний берусь за работу, и моя уверенность в себе все больше возрастает." "Как тебе известно, из моей телеграммы, Гоген прибыл сюда в добром здравии… Он очень, очень интересный человек, и я совершенно уверен, что мы с ним сделаем целую кучу всякой всячины. Он, видимо, немало создаст здесь; я, надеюсь, тоже… Гоген - удивительный человек: он никогда не выходит из себя, работает напряженно, но спокойно и, несомненно, дождется здесь удобного случая, чтобы сразу и значительно шагнуть вперед. (Внимание экспертов Музея Ван Гога в Амстердаме привлекло полотно «Человек в красном берете». Картина хранилась в запасниках музея с 1973 г. и считалась работой одного из неизвестных живописцев. Эксперты утверждают, что портрет «Человека …», несомненно, принадлежит кисти Ван Гога.. ) "Думаю, что ты одобришь написанный мною листопад. Лиловые стволы тополей перерезаны рамой как раз там, где начинается листва. Эти деревья, как колонны, окаймляют аллею, по обеим сторонам которой выстроились лилово-голубые римские гробницы. Земля уже устлана плотным ковром оранжевых и желтых опавших листьев, а новые все падают, словно хлопья снега. В аллее черные фигурки влюбленных. Верх картины занят очень зеленым лугом, неба нет или почти нет." "Ах, почему тебя не было с нами в воскресенье! Мы видели совершенно красный виноградник - красный, как красное вино. Издали он казался желтым, над ним - зеленое небо, вокруг - фиолетовая после дождя земля, кое-где на ней - желтые отблески заката." "Я сделал портреты целого семейства - домочадцев того самого почтальона, чью голову написал еще раньше: муж, жена, малыш..." (Есть версия, что инцидент с отрезанным ухом произошёл во время ссоры Ван Гога и Гогена. Гоген, искушённый в матросских драках, полоснул Ван Гога по уху, а у того от стресса случился припадок. Уже позже, пытаясь себя обелить, Гоген и придумал историю о том, как Ван Гог гонялся за ним в припадке безумия с бритвой и покалечил сам себя. Источник: http://www.kulturologia.ru/blogs/231213/19580/.) "Я довольно долго был не в состоянии писать, но теперь, как видишь, все прошло… Надеюсь, что со мной ничего особенного не случилось - просто, как это бывает у художников, нашло временное затмение, сопровождавшееся высокой температурой и значительной потерей крови, поскольку была перерезана артерия; но аппетит немедленно восстановился, пищеварение у меня хорошее, потеря крови с каждым днем восполняется, а голова работает все яснее." "Тем не менее, я возобновил работу и уже сделал 3 этюда, а также портрет г-на Рея, который подарил ему на память." "Словом, ничего плохого со мной не случилось, если не считать того, что мои боли и беспокойство несколько усилились. Я, как и раньше, полон надежд, но испытываю слабость, и на душе у меня тревожно. Думаю, что все это пройдет, как только силы мои восстановятся... Вот уже много дней я сижу в одиночке под замком и присмотром служителей, хотя невменяемость моя не доказана и вообще недоказуема. Разумеется, в глубине души я уязвлен таким обращением; разумеется также, что я не позволяю себе возмущаться вслух: оправдываться в таких случаях - значит признать себя виновным." "Эти дни я чувствую себя хорошо, если не считать какой-то смутной тоски, причину которой мне трудно определить. Как бы то ни было, я больше не слабею, а, наоборот, окреп и работаю. У меня сейчас на мольберте персиковый сад у дороги с Малыми Альпами на заднем плане." "Ах, милый Тео, если бы ты мог взглянуть сейчас на здешние оливы, на их листву цвета старого позеленевшего серебра на голубом фоне." "А оранжевые пашни! Это необычайно тонко, изысканно, словом, нечто совсем иное, чем представляешь себе на севере…" "Не предчувствую ли я, что меня ожидает кое-что похуже - одиночка для буйнопомешанных, где я побывал уже дважды?Я подарил Синьяку на память тот натюрморт, который так возмутил достойных блюстителей порядка в городе Арле: на нем изображены две копченые селедки, а «селедками», как тебе известно, именуют жандармов." "Чувствую я себя отлично и немного работаю."Продолжение следует... Ссылки: http://www.wm-painting.ru/MasterPieces/p19_sectionid/18/p19_imageid/142http://vangogh-world.ru/http://librebook.ru/the_letters_of_vincent_van_gogh/vol2/2http://royallib.com/book/irving_stoun/gagda_gizni.html art-links.livejournal.com Винсент Ван Гог (1853–1890) Винсент Ван Гог, любивший людей и мучительно страдавший от своего бессилия помочь главным героям своих картин — крестьянам, стремился передать свою любовь посредством искусства. Он отдавал живописи все силы, работая на пределе возможного. Константин Паустовский считал, что именно это (а не только душевная болезнь) приблизило конец великого художника. Он писал: «Нет большего лицемерия и низости, чем искать в его конце одну только патологию и сумасшествие. Давно уже сказано, давно уже известно, что искусство требует от художника отдачи всего себя без остатка и сожаления». Голландский живописец, рисовальщик и офортист Винсент Ван Гог родился в Северном Брабанте, в местечке Грот-Зюндерте. Его отец был пастором. С раннего детства Ван Гог видел красоту природы и тяжелый крестьянский труд. В возрасте 10 лет Винсент уже делал рисунки с натуры и копировал литографии. В 1869 году юноша поступил на работу в художественную фирму «Гупиль» в Гааге. Обязанности, связанные с продажей картин, привели Ван Гога в Лондон (1873), где он впервые увидел картины великих мастеров. Огромное впечатление на художника произвело творчество Дж. Констебла, Дж. М. У. Тёрнера, Т. Гейнсборо, Дж. Рейнолдса. В 1874 году Винсент впервые увидел Париж. В 1876 году карьера служащего фирмы «Гупиль» оборвалась: Ван Гога уволили с работы. Некоторое время он преподавал в одном из английских пансионов, а затем, решив помогать обездоленным, стал помощником проповедника в Айлварте. Через некоторое время мучительные поиски своей цели в жизни привели Винсента в Эттен, где жила его семья, а затем в Дордрехт. Здесь Ван Гог некоторое время работал в книжной лавке. В 1877 году будущий художник стал студентом богословского факультета в Амстердамском университете. Но и это не удовлетворило его, и очень скоро он оставил университет и стал слушателем миссионерского курса в Брюсселе. В. Ван Гог. «Крыши», 1882, частное собрание, Париж В ноябре 1878 года Ван Гог уехал на юг Бельгии, в шахтерский поселок Боринаж, где начал работать проповедником. Он отдавал нуждающимся все, что имел, ухаживал за больными во время эпидемии тифа, но в конце концов понял, что бессилен что-либо изменить в судьбе прозябающих в нищете рабочих. Пытаясь бороться с равнодушием к людскому горю церковного начальства, Ван Гог лишился своего места. К нему на помощь пришел младший брат Тео, работавший в той же самой фирме «Гупиль». В дальнейшем верный Тео будет не раз помогать своему брату в трудную минуту. Винсент, чьи способности к рисованию проявились в раннем детстве, избрал путь художника лишь в 1880 году, когда ему исполнилось 27 лет. Сначала он учился живописи в Брюсселе, затем отправился в Гаагу, где брал уроки у своего дальнего родственника, голландского пейзажиста и анималиста А. Мауве. В Гааге Ван Гог написал свои первые картины. В декабре 1883 года художник жил в голландском селении Нуенен. Здесь он писал натюрморты с птичьими гнездами, портреты крестьян и сцены крестьянского труда. Мироощущение художника передает написанный в 1884 году пейзаж «Башня Нуенен» (Музей Крёллер-Мюллер, Оттерло). Печальные пустынные поля, окружающие башню, и деревенское кладбище с покосившимися крестами навевают мысли о смерти. Сочувствие к крестьянам, искренняя авторская симпатия к обездоленным выражены в известной картине «Едоки картофеля», написанной в 1885 году (существует несколько вариантов этого произведения). Эта работа стала ярким примером художественной манеры раннего Ван Гога. Выполненная в духе живописи Ж. Ф. Милле, она написана в темных оттенках зеленого, коричневого, черного и синего. Мрачную обстановку бедного крестьянского жилья передает не только колорит, но и резкие, грубые линии фигур и лиц едоков. В Нуенене Ван Гог провел два года. Его жизнь была полна печальных событий (болезнь матери, смерть отца, неудача в любви). В 1855 году художник оставил Нуенен и отправился в Париж. По пути он остановился в Антверпене. Побывав в антверпенских музеях, он увидел творения старых мастеров: П. П. Рубенса, Я. Йорданса и др. Во французской столице Ван Гог пробыл с марта 1886 по февраль 1888 года. Здесь он сблизился с П. Гогеном, А. Тулуз-Лотреком, П. Синьяком и другими художниками, искавшими в искусстве новые пути. В Париже Винсент изучал теорию цвета, разработанную Э. Делакруа, японскую гравюру (в частности, работы К. Хокусая) и живопись Монтичелли, посещал Лувр, где подолгу любовался творениями великих художников. Большое влияние на Ван Гога оказало искусство импрессионистов. В духе импрессионистов написаны пейзажи с изображением Монмартра и окрестностей Парижа («Сады Монмартра», 1887, Городской музей, Амстердам; «Бульвар Клиши», 1887). В произведениях, выполненных мастером в парижский период, уже нет прежних темных красок, землистые оттенки серого и коричневого уступили место золотисто-желтым, голубым, зеленым и красным тонам («Мост через Сену», 1887). В. Ван Гог. «Берег моря в Схевенингене», 1882, частное собрание, Амстердам В. Ван Гог. «Цветущая груша», 1888, Музей, Амстердам В. Ван Гог. «Осенняя аллея», 1884, частное собрание, Роттердам Зимой 1888 года, устав от суеты большого города, Ван Гог оставил Париж и поселился в Арле, маленьком городке, расположенном на юге Франции. Здесь были созданы удивительно поэтичные пейзажи с видами Арля и окрестностей («Жатва в Арле», 1888, Музей Родена, Париж; «Подъемный мост в Арле», 1888, Музей Крёллер-Мюллер, Оттерло; «Рыбачьи лодки в Сент-Мари», 1888, Фонд В. Ван Гога, Амстердам). С большим мастерством художник использует палитру, находя нужные оттенки для каждого времени года. В этом отношении интересно полотно «Красные виноградники в Арле» (1888, ГМИИ, Москва), выстроенное на контрасте теплых и холодных цветов. Один из любимых пейзажных мотивов Ван Гога в это время — пышно цветущие сады («Дерево в цвету», 1888, Музей Крёллер-Мюллер, Оттерло; «Цветущая груша», 1888, Музей, Амстердам; «Ветка миндаля», 1890, Фонд В. Ван Гога, Амстердам). В. Ван Гог. «Красные виноградники в Арле», 1888, ГМИИ, Москва В. Ван Гог. «Оливы», Художественный институт, Миннеаполис Художник создает в Арле и ряд портретов, но пишет только тех людей, которые чем-то нравятся ему («Девушка из Арля», 1888, Музей Крёллер-Мюллер, Оттерло). Ван Гога интересует передача ночного освещения. Так, на полотне «Терраса кафе вечером» (1888, Музей Крёллер-Мюллер, Оттерло) теплый золотистый свет фонаря противопоставлен холодному загадочному свету, льющемуся от звезд на небе и освещающему темно-лиловые крыши домов. С помощью цвета Ван Гог пытается показать различные человеческие чувства. Показательна в этом смысле известная картина «Ночное кафе» (1888, ГМИИ, Москва), о которой художник писал: «Я стремился передать красным и зеленым цветами ужасные человеческие страсти. Зал — кровяного и желтого глухого цвета, посредине зеленый биллиард, четыре лимонно-желтые лампы испускают оранжевый и зеленый свет». Иным становится желтый цвет в арльских картинах с изображением природы. Для Ван Гога желтый — цвет солнца, спелой пшеницы и подсолнухов, ставших для него символом солнца и тепла («Подсолнечники», 1888, Новая пинакотека, Мюнхен). Этими яркими радостными цветами Винсент расписывает стены своего домика в Арле, надеясь, что росписи будут приятны гостям — художникам, посещающим его жилище. Ван Гог с радостью ожидает приезда своего друга — Поля Гогена. Он хочет осуществить заветную мечту — создать ассоциацию художников, противопоставивших свое искусство жестокости и хаосу современной цивилизации. К сожалению, совместная работа с Гогеном показала, как несбыточна мечта Ван Гога. Методы работы двух художников и их взгляды на живопись не совпадали. Душевное перенапряжение обострило психическое заболевание, которым страдал Винсент. Глядя на свой портрет, созданный Гогеном, он сказал: «Это действительно я, но только сошедший с ума». В этот же день, сидя в кафе, Ван Гог запустил стаканом с голову своего друга. Утром он просил прощения и умолял Гогена не уезжать, но последний твердо намеревался оставить Арль. 23 декабря 1888 года, совершая прогулку, Гоген, услышавший за собой шаги, обернулся и увидел Ван Гога с бритвой в руке. В целях безопасности Гоген ушел ночевать в гостиницу, а Винсент, охваченный безумием, этой же бритвой отрезал себе ухо. Вскоре больного художника увезли в госпиталь, из которого он вышел лишь спустя год. В 1889 году, выписавшись из больницы, Ван Гог исполнил свои знаменитые автопортреты («Человек с трубкой», собрание Файэ, Париж; «Автопортрет с перевязанным ухом», частное собрание, Чикаго; вариант — в Институте Курто, Лондон). В. Ван Гог. «Дорога с кипарисами и звездами», 1890, Музей Крёллер-Мюллер, Оттерло В апреле 1889 года художник узнал, что брат Тео, всегда поддерживавший его, женился. Испытывая чувство одиночества и тоски, Винсент сам отправился в больницу в Сен-Реми. Здесь, в перерывах между приступами, он писал пейзажи, в которых изображал больничные сады и окрестности Сен-Реми («Желтые хлеба с кипарисами», 1889, Галерея Тейт, Лондон; «Большая дорога в Провансе», 1890; «У подножия Альп», 1890, оба — в Музее Крёллер-Мюллер, Оттерло). В работах этого периода часто повторяется мотив кипарисовых деревьев («Дорога с кипарисами и звездами», 1890, Музей Крёллер-Мюллер, Оттерло). Их кроны, похожие на языки костра, устремляются в небо, к таинственно мерцающим звездам. Движения кипарисов повторяет все, что окружает их: хлебные колосья в полях, ветви кустарников, облака, плывущие над круто изогнутыми линиями гор. Бурной экспрессией наполнены не только пейзажи, созданные Ван Гогом в лечебнице, но и картины последнего, оверского периода. Выписавшись из больницы, художник поселился в Овере-на-Уазе недалеко от Парижа. Здесь он писал картины, совершенно различные по своему эмоциональному настрою. Среди них чудесный «Пейзаж в Овере после дождя» (1890, ГМИИ, Москва), передающий свежесть омытой дождем природы, трагичный портрет доктора Гаше (1890, Институт искусств, Франкфурт-на-Майне) и полный мрачных предчувствий пейзаж «Вороны над полем пшеницы» (1890, Фонд В. Ван Гога, Амстердам). Доктор Гаше, знаток живописи и друг Ван Гога, следил за его здоровьем в Овере. Однажды он увидел у своего подопечного револьвер, но не забрал его. Через несколько дней из этого оружия Винсент смертельно ранил себя. 29 июля 1890 года художник умер. Пьер Боннар (1867–1947) Друг Боннара, П. Серюзье, к наставлениям которого Пьер Боннар прислушивался больше, чем к советам учителей, случайно познакомился с Гогеном, который к тому времени уже приобрел известность. Гоген подарил Серюзье на память о знакомстве один из своих этюдов, нарисованный на крышке ящика от сигар. Серюзье показал работу Боннару, и с этого момента и на долгое время Гоген стал их кумиром. Французский художник Пьер Боннар родился в Фонтенэ-о-Роз неподалеку от Парижа. Его отец был служащим в военном министерстве. Он постарался дать своим детям хорошее образование, благодаря чему они смогли бы сделать карьеру. Старший брат Пьера, как и желал отец, стал химиком, младшая сестра профессионально занималась музыкой. Пьер, согласно планам отца, должен был изучать право, однако он увлекся живописью и в 1888 году поступил в Школу изящных искусств. В следующем году он выставил свои картины на участие в конкурсе на Римскую премию (полотно «Триумф Марходея») и в Регистратуре, однако призовых мест не занял. Эта неудача привела к тому, что Боннар решил бросить живопись. По настоянию отца он стал изучать право под руководством его друга, помощника прокурора. Однако в свободное время Пьер продолжал рисовать и ходить в Академию Жюлиана. Там он завел дружбу с П. Рансоном, М. Дени, П. Серюзье и Э. Вюйаром, с которым Боннар учился в мастерской театрального деятеля Люнье-По. После посещения выставки «Импрессионисты и синтеристы», которая была организована в Париже в 1889 году, Боннар окончательно решил стать художником и больше не прекращал занятий. Первая известность пришла к Боннару после того, как он выполнил плакат, рекламирующий шампанское. Очевидцы вспоминали, что в 1891 году, когда плакаты расклеили по улицам Парижа, все друзья Боннара, молодые художники, вслух громко выражали свое восхищение. Вскоре с Боннаром захотел познакомиться Тулуз-Лотрек. П. Боннар. «Лазурный берег», 1923, собрание Филипс, Вашингтон Ранние картины Боннара не отличались живописностью и больше напоминали декоративные панно («М-ль Боннар с собаками», 1890, собрание А. Террас, Париж; «Женщина с зайцем»; «Пеньюар» и др.). В 1890 году в Париже прошла выставка японского творчества. После этого многие художники увлеклись японскими гравюрами. Это увлечение не миновало и Боннара: внимательно изучив данный вид изобразительного искусства, он научился передавать свет, форму и характер при помощи цвета. В том же году Боннар увлекся импрессионизмом, особенно творчеством Э. Дега. Художник исполнил несколько литографий, в которых постарался выразить свое восприятие общественной жизни французской столицы («Площадь вечером», «Бульвар»). Вскоре он начал выполнять иллюстрации к роману П. Нансена «Мария». Книга вышла в 1898 году, и читатели были восхищены работами художника. О. Ренуар, полистав книгу, заявил: «У вас есть свой шарм, очарование, не пренебрегайте этим… это — драгоценный дар». Эти и многие другие работы Боннара (оформление спектакля по пьесе «Король Юбо» для театра «Творчество», картины в стиле ню) принесли ему известность. Он принимал участие в парижских и зарубежных выставках, выставлялся в Салоне независимых, а в 1903 году — в Осеннем салоне. Пейзажем Боннар увлекся в начале XX века. Полагают, что его дебютом стала работа «Мост Гренель», главным элементом композиции которой явилась Эйфелева башня. Позднее он исполнил несколько произведений с изображением картин природы. Его работы «Начало весны» (1903–1904), «Ранняя весна» (1909) и «Осень» (1912) пронизаны романтикой и поэтичностью. Их можно увидеть в Эрмитаже в Санкт-Петербурге. Как истинный француз, Боннар не мог обойти такую тему, как парижский пейзаж. Он, как Утрилло и Марке, сделал попытку показать свой Париж, Париж в различное время суток («Вечер в Париже» и «Утро в Париже», обе — 1911, Эрмитаж, Санкт-Петербург). В 1910 году Боннар совершил путешествие к побережью Средиземного моря. По возвращении он вспоминал: «Поехать на юг было очень привлекательно, и действительно, я как будто попал в сказку из «Тысячи и одной ночи»: море, желтые стены, рефлексы света такие яркие, как сам свет…». Под впечатлением от этой поездки он выполнил триптих «Лазурный берег» (1923, собрание Филипс, Вашингтон). В 1920-х годах художник много ездил по курортам, сопровождая свою заболевшую жену, которой врачи порекомендовали перемену климата. Во время этих поездок Боннар написал множество морских пейзажей. Он изображал море спокойным, слегка волнующимся, во время шторма, в разное время суток («Бухта в Сен-Тропез, мистраль», 1936, частное собрание, Англия). Помимо моря, Боннар писал виды городов, в которых ему довелось побывать («Пейзаж в Нормандии», «Дорога в Нант»), и картины природы («Сад», ок. 1937, Музей Пти Пале, Париж). П. Боннар. «Сад», ок. 1937, Музей Пти Пале, Париж В годы Второй мировой войны художник жил в Ле-Канне. Он не прекращал писать пейзажи, в которых выражались его напряжение и одиночество (в начале 1940-х годов умерла его жена и некоторые из друзей). Особенно тяжелой была зима 1940–1941 годов. У Боннара не было угля, тяжело стало доставать краски. Однако он не отчаивался и продолжал работать. Если Боннару не удавалось приобрести масляные краски, он писал пейзажи гуашью и акварелью («Террасы», 1941, частное собрание, Франция; «Красные крыши в Канне», 1942, частное собрание, Англия; «Пейзаж Лазурного берега», 1943, собрание Ж. Вейсвейлера, Франция). Несмотря на тяжелую военную жизнь, отсутствие материалов и одиночество, мастеру удалось создать великолепные произведения, за которые коллекционеры предлагали ему большие деньги. Однако Боннар предпочитал не расставаться со своими полотнами и продавал их только в том случае, если ему очень нужны были деньги. После окончания войны племянник Боннара организовал выставку современных художников, на которой выставил и десять работ своего дяди. Через некоторое время Боннар экспонировал свои работы на Осеннем салоне и выставке «Искусство и Сопротивление», которая тоже проходила в Париже. В 1945 году художник на короткое время приехал в Париж, а затем снова вернулся в Ле-Канн, откуда больше не выезжал. В послевоенные годы он закончил два произведения: «Выход из порта в Трувиле» (Музей современного искусства, Париж) и «Мастерская в Ле-Канне и мимозы», которые были начаты еще в 30-х годах, а также написал еще несколько полотен, в том числе «Цирковую лошадь» (1946, собрание Ш. Терраса, Париж). Последним произведением мастера стал пейзаж «Миндальное дерево в цвету» (1946–1947, Музей современного искусства, Париж). Он сильно отличался от остальных работ того периода оптимизмом и яркими, сочными сочетаниями красок. Жорж Сёра (1859–1891) Свою знаменитую картину «Воскресная прогулка на острове Гранд-Жатт» Жорж Сёра создавал более двух лет. Днем он писал на берегу натурные этюды, а вечером работал над полотном, которое было так велико, что мастеру приходилось использовать лестницу. Появление картины на выставке импрессионистов в 1886 году вызвало шквал негодования со стороны критиков. По словам П. Синьяка, они насмехались над этим произведением и всячески оскорбляли его. Французский живописец Жорж Пьер Сёра родился в Париже в семье довольно состоятельного судебного пристава. Мать мальчика часто водила его в городской парк Бютт-Шомон — одно из любимых мест отдыха парижан. Искусственные гроты, маленькие озера — такой впервые увидел природу будущий художник. С искусством Сёра впервые познакомился в доме своего отца, коллекционировавшего гравюры. Семья поддержала желание Жоржа стать художником, и с 1875 года он начал учиться в муниципальной рисовальной школе, а немного позднее — на курсах при Школе изящных искусств. В 1878 году юноша начал обучаться в мастерской А. Лемана, преподававшего в школе. Леман, представитель академического искусства, являлся воспитанником Ж. О. Д. Энгра. В эти годы Сёра делал в Лувре копии с картин Х. Гольбейна, Ж. О. Д. Энгра, Н. Пуссена и других известных художников, много работал с натуры, а также старательно штудировал законы академической живописи. В 1879 году Сёра побывал на выставке импрессионистов. С этого момента его жизнь круто изменилась. Под впечатлением от картин импрессионистов (особенно восхитил его Э. Дега) молодой художник оставил мастерскую Лемана. Вскоре Жоржа призвали на военную службу, но благодаря родителям, внесшим нужную сумму, вместо трех лет он прослужил всего один год. Сёра служил на берегу моря, в Бресте. В свободное время художник продолжал заниматься живописью. Он рисовал с натуры море, его берега и гавани. В 1880 году срок пребывания в армии для Сёра закончился, и он вернулся в Париж. На улице Шаброль художник снял небольшое помещение под мастерскую. К этому времени относится множество его рисунков, изображающих Сену, улицы Парижа, вокзал. В некоторых рисунках 1883–1884 годов заметен интерес Сёра к бытовому и портретному жанрам («Портрет матери за шитьем», 1883, Метрополитен-музей, Нью-Йорк). Картины Сёра, созданные в данный период, посвящены сценам из жизни крестьян и рабочих. В духе Ж. Ф. Милле, творчеством которого молодой живописец восхищался, выполнена картина «Крестьянки за работой» (1882–1883, Музей Гуггенхейма, Нью-Йорк). Помимо этого, художника привлекают темы, связанные с городским пейзажем, — рабочие окраины Парижа, здания фабрик и заводов. В ранних работах Сёра чувствуется влияние импрессионистов. Его пейзажи пронизаны трепетным воздухом и светом, солнечные блики искрятся на поверхности воды. Таковы картины «Рыбаки на берегу Сены» (1883, частное собрание, Труа) и «Купание в Аньере» (1883–1884, Галерея Тейт, Лондон). Последнее полотно Сёра посылал в Салон, но жюри не приняло эту работу. Ж. Сёра. «Купание в Аньере», 1883–1884, Галерея Тейт, Лондон «Купание в Аньере» открывает новый этап в творчестве художника. Широкие динамичные мазки, чистые цвета, четкие светотеневые переходы делают изображение необыкновенно выразительным. Сёра виртуозно передает прозрачную атмосферу жаркого летнего дня. Легкая рябь на воде, силуэты лодок и деревьев, словно тающие в вибрирующем воздухе, создают впечатление движения. По-иному написаны люди. Их фигуры на фоне свежего и живого пейзажа кажутся застывшими. Эта неподвижность придает картине, изображающей обыденную сцену, монументальный и значительный вид. «Купание в Аньере» привлекло внимание многих современников художника. В их числе был Поль Синьяк, с которым Сёра сблизился в 1884 году. Весной 1885 года Сёра работал на побережье Нормандии, в Гранкане. Здесь он писал морские пейзажи, в которых впервые использовал разработанную совместно с Синьяком пуантилистскую технику, заключающуюся в том, что краски на полотно наносятся раздельными мазками, напоминающими точки, мелкие квадраты и треугольники (франц. pointiller — «писать точками»). Второе название подобного приема — дивизионизм (франц. division — «разделение»), т. к. краски не смешивались между собой. В такой технике Сёра выполнил свою марину «Мыс дю Ок в Гранкане» (1885, Галерея Тейт, Лондон), в которой отразилось увлечение французского мастера искусством японской гравюры. В 1884–1886 годах художник создал один из самых известных своих пейзажей — «Воскресная прогулка на острове Гранд-Жатт» (Художественный институт, Чикаго). Точки-мазки разных цветов составляют, подобно мозаике, огромную картину, на которой художник изобразил одно из любимых мест отдыха своих соотечественников. На полотне множество человеческих фигур. Людей Сёра писал с натуры или брал в качестве образца картинки из модных журналов. Из такого рода издания перекочевала на полотно пара — дама и господин с маленькой обезьянкой на поводке. Ж. Сёра. «Воскресная прогулка на острове Гранд-Жатт», 1884–1886, Художественный институт, Чикаго Ж. Сёра. «Воскресенье в Порт-ан-Бессон», 1888, Музей Крёллер-Мюллер, Оттерло «Воскресная прогулка на острове Гранд-Жатт» продолжила тему, начатую мастером в пейзаже «Купание в Аньере». Неподвижные фигуры отдыхающих напоминают статуи в парке. Не видно движения и вокруг них: природа как будто замерла. Остановились парусные лодки на воде, не шелестят листья на деревьях, замерли облака в небе и длинные резкие тени на земле. Благодаря подобному приему автор очень убедительно создает атмосферу летнего полудня, когда все вокруг погружено в состояние легкой дремы. В дивизионистской технике выполнены и пейзажи, созданные Сёра в Порт-ан-Бессоне («Порт-ан-Бессон», 1888, Музей современного искусства, Париж; «Воскресенье в Порт-ан-Бессон», 1888, Музей Крёллер-Мюллер, Оттерло), а также декоративные композиции «Парад» (1888, Метрополитен-музей, Нью-Йорк), «Натурщицы» (1888, Старая пинакотека, Мюнхен), «Канкан» (1890, Музей Крёллер-Мюллер, Оттерло). Сёра прожил недолгую жизнь. В возрасте 32 лет он неожиданно заболел и через два дня скончался. Незавершенным осталось его последнее полотно «Цирк» (1890–1891, Музей Орсэ, Париж). librolife.ru 1 Приветствую всех повсюду, во всех временах и местах! на какие бы партеры, ярусы моего Вселенского театра ни купили билеты мои дорогие гости из мира Богов, полубогов, голодных духов, животных, людей, жителей ада, параллельных, электронных и других измерений! ведь мой канал «Прямой трансляции «ОТТУДА», благодаря новейшим технологиям, можно уловить везде! и спасибо, Господи, что ты подарил мне эту фантастическую возможность – продолжать играть даже после конца пьесы там, там, на Земле! хотя.. если я верил в эту вселенскую игру на протяжении жизни – что, мол, везде, где бы не оказался, я буду делать то же самое, трам-тара-рам, т.е. играть, то иначе и случиться не могло, верно? Итак, дамы и господа, лейдис энд джентельмен! сегодня я хочу представить вам удивительную, и на 100% поучительную историю об одном безумном гении-одиночке, общепринятый Образ которого не более, чем миф, что был создан с целью коммерческой продажи более чем объемного наследия! и кто-то из вас в определенный момент, я уверен, воскликнет: «О, нет! нет! Нет! Нет! Нет! это просто не может быть правдой!» и сколько таких мифов ютится в истории, если б вы только знали, дорогие мои глазастики и ушастики! и, как говорится, добро пожаловать во взрослую Вселенную! насквозь пронизанную как сознательным, так и бессознательным мифотворчеством! а древние мифы и сегодняшние – совсем не одно и то же, ну, вы понимаете? древний миф – это сакральное, наполненное метафизической глубиной послание, в котором зашифровано знание о мире и его законах! и «Прямая трансляция «ОТТУДА» именно из разряда этих игр! что же касается мифов 20, 21, да и, уверен, всех последующих веков, это не что иное как мыльные пузыри! лживые симулякры, имеющие мало общего с реальной действительностью и её законами! цель их, конечно же, манипулирование массовым сознанием! и все вы, я уверен, сталкивались с «Мифом о свободе», с «Мифом о демократии», с «Мифом о прогрессе», «Мифом о конце света», ну и т.д. и т.п. История Вселенной – тоже собрание мифов! одна сплошная мистификация, неоднократно переписанная т.н. победителями на ратном поле политики, науки, философии, искусств, ну и т.д. И где здесь правда, а где ложь, вам не расскажет сегодня уже никто.. даже я.. Итак, дамы и господа, моя сегодняшняя биография совсем даже не изобилует сверхъестественными приключениями, как судьбы некоторых безбашенных гениев из моей коллекции! жизнь эта будет пронизана скучно-однообразными буднями и, кроме странных психических припадков, что появятся у меня незадолго до смерти, ну и, более чем странной, самой смерти.. зацепиться мифотворцам в деле обо мне будет, в общем-то, не за что! но эти немногочисленные «козыри» в колоде моей сегодняшней жизни будут разыграны настоящими мастерами своего дела, понимаете? а это значит, что впереди вас ждет в высшей степени феерическое шоу! полное взрывных эмоций и ужасающе-завораживающих приключений! И говоря словами вот этого гения, сидящего в 13 ряду, (– «Приветствую тебя, мой дорогой друг!»): «Кто сказал вам, что нет на свете вечной любви, да отрежут лгуну его гнусный язык! За мной, мой зритель, я покажу тебе такую любовь! шоу-тайм, дорогие мои.. шоу-тайм! 2 Итак, дамы и господа, лейдис энд джентльмен! ВНИМАНИЕ! Моя сегодняшняя история, как уже было задано в увертюре – искуснейший пример, как из довольно обыденной и более чем тривиальной жизни создается величайший, повергающий воображение в прах и труху миф! А-а, прекрасно! Мой космический оркестр всегда вступает в самый нужный момент! Будьте добры, аплодисменты господам оркестрантам! Спасибо огромное! Миф, способный питать все последующие поколения глубиной, силой и драматизмом в высшей степени возвышающих смыслов! И поэты на разные голоса уже усиливают его, прося у меня, обычного смертного, прощения «..за то, что я травы ему под ноги // Не постелил на выжженной дороге, // За то, что я не развязал шнурков // Его крестьянских пыльных башмаков, // За то, что в зной не дал ему напиться, // Не помешал в больнице застрелиться.. // А эта грубость ангела, с какою // Он свой мазок роднит с моей строкою.. // Ведет и вас через его зрачок // Туда, где дышит звездами..». Ну, и мое имя в финале… Рифмуйте, если получится, и разгадка у вас в кармане! А теперь, знакомьтесь, дорогие мои! Вот он – главный креэйтор так называемой «Легенды о великом страдальце», легендарнейший немецкий искусствовед. (Вон он, на 169 ряду, как я вижу). Ваши аплодисменты! Хе-хе.. Спасибо, спасибо огромное! И этот человек действительно достоин их, так как одним из первых оценил масштаб гениальности великого мастера! И в слово «оценил» я вкладываю, как вы понимаете, абсолютно прямой смысл, то есть «оценку рыночного потенциала моих картин»! И ведь это так важно – вовремя углядеть, усмотреть, просчитать коммерческую потенцию того или иного поэта, артиста, художника, помножить его на выгоду и вывести формулу 100%-ного успеха! Итак, дамы и господа, лейдис энд джентльмен! Вот в 1893 году 26-летний галерист по имени Юлиус приобретает одну из моих не самых лучших картин и задумывается о рекламе, с его точки зрения, довольно перспективного товара! Обладая довольно бойким пером, он решает написать интригующую коллекционеров и любителей искусства биографию живописца! Живым он меня не застал и поэтому был абсолютно свободен от ответственности, что отягощала моих современников! Кроме того, я родился и вырос в Голландии, как живописец окончательно сформировался во Франции, в Германии же, где этот галерист стал насаждать эту легенду, обо мне вообще никто не знал, и он начал с чистого листа и абсолютно отпущенного воображения! Важно сказать, что образ безумно-сумасбродного гения-одиночки был нащупан им не сразу! Сначала мейеровская версия меня была «здоровым человеком из народа», а творчество моё – воплощением гармонии между искусством и жизнью! Я позиционировался больше как провозвестник нового Большого стиля в живописи, каковым Юлиус считал модерн! Но модерн к этому времени стал выдыхаться, как вы, возможно, знаете, и образ мой под пером предприимчивого немца как-то очень естественно стал трансформироваться в образ бунтаря-авангардиста, который как бы провозгласил борьбу против замшелых академистов-реалистов! Итак, дамы и господа, лейдис энд джентльмен! Взведитесь, как курки пистолета Макарова! Других вы, скорее всего, в руках не держали! И сейчас, сейчас я выйду на сцену! Да-да, прямо сейчас это случится! Будьте добры, аплодисменты! Прекрасно! Просто замечательно! И вот он - я! 100%-ный художник-анархист! Уже довольно популярный в кругах художественной богемы! Но вот незадача: этим имиджем я отпугиваю обывателей, понимаете меня?! А масса, как вы знаете, в основе своей сконструирована именно из них родимых, из потребительско-обывательских ингредиентов, управление которыми требует взвешенной меры: 10% свободы и независимости, 10 – закона, ответственности и наказаний, 10 – демократии, морали, религии, 10 – развлечений, 10 – чувственных удовольствий, разврата, лжи, воровства, гнева, кое-чего ещё по вкусу, и все остальное – личная выгода! И вот на смену второму фиаско уже приходит так называемая «третья редакция» легенды обо мне, которая, как ни странно, удовлетворит всех! И в 1921 году вдохновенное перо Мейер-Грефе в «Романе о Богоискателе» уже представляет массовой аудитории меня как святого безумца, юродца от искусства, рукой которого, без сомнения, водит сам Господь Бог! Ну, согласитесь – интригующе! Гвоздем этой версии меня, конечно же, становится история о моём сгорании на костре творческого безумия и последующем вознесении до высот бессмертного гения! Но самое время сделать паузу… Ну, согласитесь... чтобы пережевать все сказанное и подивиться дерзости рассказчика, замахнувшегося на святая святых, на то, как творится мифология ваших внутренних миров! Оставайтесь с нами, дорогие мои, шоу-тайм! 3 Итак, дамы и господа, для начала короткая справка: «Миф всегда трактовался как результат бессознательной деятельности – раз! и как продукт свободной игры воображения – два!» М-м-м, прекрасно! Опять эта чудесная мелодия, под которую так хочется пританцовывать и лукаво улыбаться и подхихикивать! но сегодня новейшие социальные и политические мифы не возникают спонтанно, верно? сегодня они представляют собой искуснейшие творения, созданные более чем талантливыми мастерами! а XX век – это, несомненно, величайшая техническая эпоха, породившая наисовершеннейшую технологию, создающую мифы как, собственно, и современное оружие, роботов, компьютерные игры.. и весь остальной софт человеческий и виртуальный, духовный, ну, и т.д.! люди, например, я очень надеюсь, что в их мире меня сейчас слышат, по-прежнему ищут героев, на которых могли бы молиться! Элвис Пресли, Владимир Высоцкий, принцесса Диана, Тайлер Дерден, мр. Фримен, Джек Воробей и т.д. и т.п. превращаются в грандиозных мифологических персонажей, порождающих чуть ли не религиозные культы! и я сегодняшний, несомненно, из этой же колоды – святой аскет и мученик, Образ истинного художника, прожившего жизнь с мыслями о высоте чистого искусства, не запятнанного материальными интересами! и бла-бла-бла.. бла-бла-бла! Итак, дамы и господа, лейдис энд джентельмен, начнем с версии, в какой вы меня несомненно узнаете – с Образа, совершенно не вяжущегося с реальными фактами, хотя многим из нас реальность вовсе даже и не интересна, верно? Итак, я сегодняшний родился в Гроот-Зундерте, деревне, расположенной на юге Голландии, 30 марта 1853 года! (и это совершеннейшая правда!) был первым выжившим ребенком в семье! отец – протестантский пастор! все мужчины в нашем роду традиционно либо священники, либо торговцы картинами, поэтому вполне естественно, что в 1869-м, не успев закончить школу, я становлюсь служащим гаагской фирмы «Гуниль и Ко», совладельцем которой был мой дядя! особых способностей к торговле у меня не наблюдается, зато есть страстная любовь к живописи, наивность и умение располагать к себе людей! в 20 лет я направляюсь на работу в лондонское отделение фирмы! у меня скромное жалованье и все предпосылки к тому, чтобы до конца своих дней так на нем и висеть! я покупаю себе цилиндр, как вы видите, обойтись без которого, в Лондоне совершенно невозможно! однако, такая идиллия закончится очень скоро. Когда? Хе-хе.. Как говорится, ваши версии? на счет пять. Раз, два, пять! Yes! Правильно! когда я до беспамятства влюбляюсь!.. в дочь своей квартирной хозяйки! известие о том, что девушка уже обручена с другим, вызывает во мне шок, со всеми вытекающими из этого, посткоматозными синдромами! резкая душевная боль буквально переворачивает меня с ног на голову! и кто-то говорит даже, что именно тогда в мои недра и было посажено зерно, из которого суждено будет взрасти дереву всех последующих моих неудач в отношениях с женщинами, и вот оно! Будьте внимательны! это убийственное безразличие к работе.. мои работодатели не заметить этого, конечно же, не могут! и вскоре я буду уволен! этот жест судьбы, как часто бывает, толкает меня в объятия Бога! я нахожу утешение в религии! мной овладевает страстное желание помогать всем обездоленным, с рваными ранами на месте грудной клетки! меня переполняет жажда педагогических преобразований! я начинаю усиленно преподавать! параллельно учусь на священника! вскоре становлюсь проповедником в Боринаже (это Бельгия), читаю душещипательные проповеди, раздаю беднякам еду, деньги, одежду! и, хотя полагаю, что всего лишь стремлюсь донести до людей истинный смысл учения Христа, церковное начальство воспринимает меня как эксцентричного религиозного фанатика, и в июле 1879 года официальные инстанции запрещают мою «забавную», как им кажется, деятельность! после этого я живу в Бельгии ещё год, скрашиваю одиночество рисованием, к чему еще в детстве проявлял скромный талант! копирую картины признанных мастеров, штудирую книги по живописи и убиваю время тем, что рисую! Примерно к лету 1880-го, в возрасте 27 лет, я, как мне кажется, обретаю своё истинное призвание! я понимаю, что мне нравится запах красок! Ну, и ещё одну неразделенную страсть! – и вот она! опять! ничем не извлекаемая заноза в сердце! её зовут Кея Вос! эта девушка тоже откажет мне, засадив в моё подсознание ещё одну порцию сокрушительной уверенности, что я не достоин любви! и вот на Рождество в Гааге, назло всем женщинам мира, я уже знакомлюсь с проституткой по имени Клазина-Мария! мысль о спасении падшей женщины, отверженной всеми душе, настолько овладевает мной, что я даже хочу жениться на ней! Но.. она сама против и со временем эта идея угаснет в моем мозге окончательно! в ноябре 85-го я переезжаю в Антверпен, где посещаю занятия в Академии изящных искусств! в марте 86-го уже в Париже! и Франция уже мой дом! мои непредсказуемые поступки и взрывной характер, становящиеся ещё более опасными оттого, что я начинаю злоупотреблять алкоголем, превращают меня в человека, с которым трудно иметь дело! в феврале 88-го я переселяюсь в Арль, небольшой городок на юге Франции! местные жители с опаской воспринимают моё появление: считают меня лунатиком, убийцей и бродягой! я пропиваю все деньги, что присылает мне мой брат Тео! с 89-го года, меня заживо начинают съедать истые галлюцинации! на добровольных началах я переезжаю жить в лечебницу Сен-Реми-де-Прованс! в промежутках между приступами, истинная природа которых так и осталась, кстати, загадкой, я с бешеной скоростью пишу одну картину за другой, часто изображая окрестности больницы, её пациентов и персонал! и все выглядит довольно счастливо! но 27 июля 1890 года я стреляю себе в грудь из пистолета! В то самое разорванное в клочья сердце, что недостойно любви, как вы помните.. и, спустя двое суток, тихо умираю на руках любимого брата.. который так и не сможет, кстати, смириться с этой утратой и тоже умрет через полгода! Вы уже плачете, дорогие мои? Тогда сделаем паузу. Сказка на 100% удалась! Отрыдайтесь, и продолжим. Шоу-тайм! Шоу-тайм! 4 Итак, дамы и господа, лейдис энд джентельмен! шоу-тайм! Сейчас, сейчас вы будете более чем поражены, так как вниманию вашему предложен настоящий шедевр! Т.н. миф в разрезе! и вы воочию увидите, как создается эта реальность! Мм, прекрасно! Неотделимая, как водится, от рекламы и можно даже сказать, что наш мир – весь сфабрикован пиар-менеджерами! да и сам господь Бог – не кто иной, как директор пиар-компании! Кто-нибудь не согласен? А теперь, внимание, дорогие мои! вот вам история меня настоящего! Как говорится, только голые факты! в 18 лет я заканчиваю престижную частную гимназию! свободно говорю и пишу на трех языках! безумно много читаю, чем заслуживаю в художественных кругах Парижа кличку Спиноза! за мной стоит огромная семья, которая никогда не оставляла меня без внимания и поддержки, хотя папа и был не в восторге от моих любовных экспериментов! мой дед известнейший переплетчик старинных манускриптов, работавший для нескольких европейских домов! трое моих дядьёв успешно торгуют предметами искусства, а один – адмирал и начальник порта в Антверпене! реальный я более чем прагматичный человек! моё богоискательское хождение в народ в 1879 году, например, когда я проповедовал в шахтерском районе Боринаж, совсем не было связано со стремлением пострадать вместе с убогими и нищими, как утверждает официальная мифология! все гораздо проще! – для того чтобы получить сан, необходимо было 5 лет учиться в семинарии! или пройти ускоренный курс за 3 года в евангельской школе по упрощенной программе, да еще и бесплатно! предварял это обязательный полугодичный стаж миссионерства в глубинке! вот я и отправился к шахтерам! Хе-хе.. когда же я вернулся, оказалось, что правила изменились и голландцы, в отличие от фламандцев, уже обязаны платить за обучение! после чего я оставляю религию и ухожу в художники! Теперь о брате Тео! это был во всех отношениях превосходнейший бизнесмен! в его галерее проходят персональные выставки Писсарро, Моне и многих других импрессионистов, к которым Париж уже начал понемногу привыкать! этажом выше, в своей собственной квартире, он устраивает т.н. «закрытые экспозиции» картин дерзкой молодежи, которые боится показывать официально! – ну, согласитесь, это более чем умный ход! – чтобы повысить интерес к новому, его надо запретить, ограничить! и гвоздем этих «квартирных показов» скоро станут именно мои работы! И вот, в 1884-м году я уже заключаю с братом соглашение! Тео в обмен на мои картины выплачивает мне 220 франков в месяц, обеспечивает меня кистями, холстами и красками лучшего качества! (кстати, благодаря этому, мои картины, в отличие от работ Гогена и Тулуз-Лотрека, из-за безденежья писавших на чем попало, так хорошо сохранились). 220 франков в то время довольно приличные деньги! они составляют примерно четверть месячного заработка самого успешного юриста в Париже! кроме того, Тео снимает для меня жилье, покупает одежду, пищу, книги! оплачивает лечение! Наше с братом воображение питает более чем амбициозный план – создать рынок живописи постмодернистов – поколения, шедшего на смену Моне и компании! цель – соединить рискованное авангардное искусство мира богемы с коммерческим успехом, понимаете меня? одна из главных тем моих писем к Тео отнюдь не богоискательство, а рассуждения о том, что надо делать, чтобы выгодно сбыть картины! моя формула: «Ничто не поможет нам продать наши картины лучше, чем их признание хорошим украшением для домов среднего класса»! чтобы наглядно показать, как будут смотреться мои картины в буржуазном интерьере, в 1887 году я лично устрою две выставки в ресторане «Ла Форш» в Париже и даже продам там несколько работ! позже официальный миф обыграет этот факт как акт отчаяния художника, которого никто не хотел пускать на нормальные выставки! а, между тем, я постоянный участник выставок в Салоне независимых, и в Свободном театре – самых модных местах парижских интеллектуалов моего времени! мои картины выставляют арт-дилеры Арсен Портье, Джордж Томас, Пьер Мартин и сам Танги! и, тем не менее, воображение зрителя не удовлетворено, верно? чего-то не хватает.. драматизма! конфликта! боли! крови! соли, что разъедала бы живые раны художника! а иначе, картины его как бы не доделаны, верно? Не приправлены! не доиграны! должен появиться кто-то, кто поставит финальный мазок! мазок мастера и превратит крепкий талант в бессмертного гения! ну, в общем, шоу-тайм, дорогие мои! Шоу-тайм! 5 Итак, дамы и господа, сегодня, как вы уже поняли, я на 100% вымышленный персонаж! реальный же – точно так же не похож на отшельника, съевшего в прожорливой депрессии своё собственное ухо! Ага.. прекрасно! Просто замечательная мелодия! А легенда, что при жизни из более 800 полотен (а по некоторым данным их было приблизительно 1700) была продана только одна картина, не выдерживает уже никакой критики! – запомните раз и навсегда, дорогие мои! я сегодняшний продавался ничуть не хуже Сера и Гогена! документы указывают, что только на одной из выставок было куплено 14 моих работ! начиная примерно с 88-го года такие критики, как Гюстав Кан и Феликс Фенелон, постоянно пишут обо мне: «Он пишет свои картины в слепом, бессознательном упоении! его деревья кричат, облака охотятся друг за другом! солнце зияет ослепительной дырой, ведущей в хаос»! критик Октав Мирбо советует купить мои работы Родену! они в коллекции самого Дега! ещё при жизни я читаю в газете «Меркюр де Франс», что являюсь величайшим мастером, наследником Рембрандта и Халса! что же до безумия, то в юности я совсем даже не был безумцем! моя болезнь даст о себе знать уже после 30-ти и будет прогрессировать, вплоть до смерти, несколько лет! периоды депрессии, сопровождаемые припадками, похожими на эпилепсию, начнутся только в последние полтора года жизни! врачи.. внимание! ..видели в этом действие чрезмерно употребляемого мной абсента – напитка, настоянного на полыни, как вы, я уверен, знаете, чье разрушительное действие на нервную систему станет известно только в XX веке! в период обострения и болезни я совершенно не могу писать! так что психическое расстройство не помогает моему гению, а наоборот – мешает! более чем сомнительна и знаменитая история с ухом! Интересно, что я сейчас расскажу, верно? Ведь вы на 100% уверены, что я самолично отрезал его себе! Тогда встаньте, дорогие мои, и воздайте должное всем пиар-криэйторам, творящим ваши убеждения, громоподобными аплодисментами! Прекрасно! Спасибо огромное! Не резал я себе ухо! это сделал искушенный в матросских драках Гоген! он, из желания утихомирить мой пьяный разгул, полоснул меня по уху и случайно отсек мочку! Вот и все! Хе-хе.. позже, чтобы друга не посадили, я признался, что в припадке гонялся за Гогеном с бритвой в руках и случайно покалечил себя сам! – как это знакомо вам, русским, верно? По-пьяни отморозил ноги, их ампутировали, потом напялил форму ветерана афганской или чеченской войны, и вот тебе герой! В мифе, в котором и жить приятнее, и люди воздают денежкой и уважением. Хотя к чему это я? – а, ну, да! всё к тому же! и этот PR-менеджер, ну, согласитесь, просто дьявольски талантлив! из простенького факта, что я любил работать под открытым небом, потому что плохо переносил запах скипидара, которым разводил краски.. он строит целый концепт о причине моего самоубийства! якобы я влюбился в солнце! Дамы и господа, внимание! Влюбился в источник своего вдохновения! и, стоя под жгучими лучами, не позволял покрывать голову шляпой! солнце напекло незащищенный череп, и я сошел с ума и в итоге покончил с собой! – Что это за нелепица такая? Итак, дамы и господа, лейдис энд джентельмен! Внимание! – я выстреливаю себе в грудь 27 июля 1890 года после того, как консилиум врачей признает меня окончательно излечившимся! пуля попадает в ребро, сердца не задевает! я, зажимая рану рукой, самостоятельно прихожу домой и ложусь на кровать! рана, по словам очевидцев, не вызывает у меня никакого физического страдания! скоро приходят полицейские! я раздраженно твержу им: «Это мое, мое и только мое дело!». Много курю! После их ухода долго говорю с Тео по-голландски! потом неожиданно спрашиваю его: «Что говорят врачи?» Тео уверяет, что меня спасут! я долго молчу на эту реплику и потом отвечаю: «Бесполезно, брат! Тоска возьмет своё!». И 29 июля в половине второго я умру! без единого слова! без боли! без жалобы! как напишет потом мой главный мифолог, со святым спокойствием того, кто пришел к абсолютному познанию! и высокопарно добавит: «Было ему 37 лет!». И теперь, как говорится, время слез, дорогие мои! Слез и оваций! браво! просто шедеврально, верно? Итак, дамы и господа, положа руку на сердце, скажите мне: «Какой образ вам нравится больше? какой производит большее впечатление? будит воображение? трогает сердце? подвигает к подражанию?». – прекрасно! и я, конечно же, – мерзкий циник! а роман предприимчивого немца о безумном богоискателе в обстановке крушения идеалов после бойни Первой мировой более чем кстати! мученик превращен в идеолога новой религии! захватывает воображение и пресыщенных интеллектуалов и неискушенных обывателей! в моих картинах общественность начинает усматривать гениальные пророчества! цены растут как на дрожжах! автор превращен в знатока жизни святого! чуть ли не в евангелиста! начинает не только торговать шедеврами, но и за громадные деньги выдавать сертификаты о подлинности моих произведений! в общем, все довольны, дорогие мои! кстати! – в середине 20-х к нему пришел некий Отто Вакер и показал несколько картин! – «О, май гад!» – воскликнул Мейер-Грефе и немедленно подтвердил их подлинность! влет было продано около 30 картин! но поскольку речь идет о чрезмерно больших деньгах, поползли слухи о подделке! в дело вмешалась полиция! на суде Вакер рассказал изумительнейшую историю о том, как приобрел эту коллекцию у одного русского аристократа, тот купил их ещё в начале века, а во время революции успел вывезти из России в Швейцарию! полиция, конечно же, не верит, устраивает внезапный обыск в доме отца и брата Отто Вакера, которые, к слову сказать, художники, и находят еще 16 свеженьких шедевров, подписанных моим именем! И узнав об этом, мой евангелист уже заявляет, как вы слышите: «А откуда вы знаете, что после смерти он не вселился в конгениальное тело.. и не творит свои шедевры до сих пор? А?» Вскоре Мейер-Грефе умрет, а сотворенный им миф останется! на его основе писатель Ирвинг Стоун напишет бестселлер «Жажда жизни», а режиссер Винсент Миннелли снимет фильм, в котором меня сыграет Кёрк Дуглас, кстати! фильм получит «Оскара» и окончательно утвердит в головах миллионов тот образ святого, взявшего на себя все грехи мира! Итак, дорогие мои, человек издревле был мифотворцем! а для архаических традиций вера в реальность мифа более чем характерна, верно? И что это означает? Правильно! Вы все до сих пор живете в архаическом срезе! Хе-хе.. Но это не так и плохо, Это означает, что я сегодняшний, превращенный усилиями PR-кампании имени меня в видимый мираж, могу теперь вмешиваться в вашу жизнь! охранять и направлять, понимаете, о чем речь? и вам, как водится, самим решать, каким я сегодняшний вам нужен больше! и обо мне ли вообще шла сегодня речь? может «Голос ОТТУДА» хотел рассказать вам совсем другую историю? ту, которую кто-то из вас уже прочел, как водится, между строк? В общем, шоу-тайм, дорогие мои.. шоу-тайм! dereksiz.orgВан Гог, Винсент Виллем (Vincent Willem van Gogh). Парфюм винсент ван гог
Винсент ван Гог
Начало карьеры
Теология и миссионерская деятельность
Становление художника
Парижский период
Отрубленное ухо
Смерть
Личная жизнь
Винсент Виллем Ван Гог (Vincent Willem van Gogh)
Винсент Виллем Ван Гог (Vincent Willem van Gogh) (1853-1890) – голландский живописец-постимпрессионист. Ван Гог прожил всего 37 лет. Жертвенные 37. Родился на юге Нидерландов в многодетной пасторской семье. Не закончив школы и получив домашнее образование, юноша опробовал службу комиссионером в одной гаагской фирме, торговавшей картинами.Винсент Ван Гог
Жизненный путь художника начался в небольшом городке Гроот-Зундерте в семье священнослужителя Теодора и Карнелии Ван Гог. Свою профессиональную карьеру еще шестнадцатилетний юноша Винсент начал с продажи живописи в Англии. Ирисы 
Мост через Сену 
Рыбачьи лодки в Сент-Мари 
Вороны над пшеничным полем 
Пара кожаных сабо 
Винсент Ван Гог: год из жизни
Это статья написана под впечатлением от посещения монастыря, где Ван Гог провёл целый год свой жизни
ВИНСЕНТ ВАН ГОГ. Последние годы жизни. (Часть 1. Арль. февраль 1888 –май 1890)
( В октябре 2011 года опубликовано заявление экспертов Амстердамского музея Ван Гога, в котором утверждается, что "Автопортрет в соломенной шляпе" 1887 года, на самом деле изображает брата художника - Тео.)"Вчера и сегодня я работал над «Сеятелем», которого полностью переделал. Небо - желтое и зеленое, земля — лиловая и оранжевая. Из этого великолепного мотива, несомненно, можно сделать картину; надеюсь, что она и будет когда-нибудь сделана - не мною, так другим."
"
Винсент Ван Гог (1853–1890). Мастера пейзажа
Винсент ван гог
ВИНСЕНТ ВАН ГОГ
