Георг Вильгельм Фридрих Гегель (нем. Georg Wilhelm Friedrich Hegel; 27 августа 1770, Штутгарт — 14 ноября 1831, Берлин) — немецкий философ, один из творцов немецкой классической философии и философии романтизма. "Логика" Гегеля имеет мало общего с традиционной логикой. Ее предметом являются формы абсолютного мышления, или сам Абсолют, рассматриваемый как таковой, до творения мира и конечных духов, т. е. как "абсолютная идея". Как и Шеллинг, Гегель начинает с самых абстрактных образов Абсолюта и постепенно продвигается к конкретному понятию о нем. Продвижение от одних определений мысли к другим происходит путем самоотрицания и снятия противоположностей в синтезе, всегда более содержательном, чем простая сумма тезиса и антитезиса. Гегель говорит, что этот метод не навязан извне, а диктуется самой природой мышления. Впрочем, он не отрицает, что мышление часто понимают неправильно, как "рассудок". На деле рассудок, не признающий противоречий и раскалывающий мир на изолированные конечные части, есть лишь один из моментов подлинного, т. е. "спекулятивного", мышления. Он должен быть дополнен "диалектическим", или "отрицательно-разумным", и "спекулятивным", или "положительно-разумным", моментами [1]. Диалектическое искусство - это умение найти противоречие в любом конечном определении мысли, а спекулятивное, по Гегелю, заключается в способности синтеза противоположностей. Он начинает с понятия "чистого бытия", пустой мысли. Эта бессодержательная мысль приравнивается к "ничто". Бытие переходит в ничто. Подвижное единство бытия и ничто Гегель называет "становлением". Итогом становления оказывается "наличное бытие", которое, в отличие от чистого бытия, уже имеет некую качественную определенность. Определенность, т. е. конечность наличного бытия, мыслима только при мыслимости того, что находится за его границами. Происходит снятие границ при сохранении тождества сущего: качество переходит в количество, а затем объединяется с ним в категории меры, позволяющей Гегелю сформулировать закон перехода количества в качество. Сходные приемы используются Гегелем и в других разделах "Науки логики": учении о сущности и учении о понятии. Учение о сущности как сфере "рефлективных определений" Гегель называет самым сложным разделом логики. Он начинается "видимостью", т. е. "мерой", отрефлексированной как несущественное или безосновное бытие. Рефлексия бытия в себя дает "тождество", в котором, однако, заложено начало "различия". Углубление различия дает "противоречие", разрешающееся в "основание", обосновывающее "существование", которое развертывается в "явление", позже сливающееся с "сущностью" в тотальности "действительности". Учение о "понятии" как свободно развивающейся "действительности" открывается учением о субъективных понятиях, суждениях и умозаключениях (лишь эта часть "Науки логики" напоминает о традиционном предмете этой науки). Гегель считает, что всякое истинное понятие содержит три основных момента: единичность, особенность и всеобщность. Он отвергает отождествление понятия с общим представлением. Понятие есть такое общее представление, которое вбирает в себя особенность и единичность. Триединая природа понятия раскрывается в суждениях (к примеру, суждение "это роза" выражает тождество единичности и всеобщности) и, полнее всего, в умозаключениях. Следующей ступенью на пути к абсолютной идее Гегель называет "объект" как понятие, "определенное к непосредственности". Объект раскрывается через "механизм", "химизм" и "телеологию". Синтез "понятия и объективности" дает идею, а единство моментов идеи, "жизни" и "познания" - "абсолютную идею", дедуцирование которой завершает логику. Все эти категории "Логики" не имеют прямого отношения к каким-либо природным или духовным феноменам. Они эксплицируют структурные моменты абсолютной идеи. И в природе все эти феномены встречаются лишь потому, что она является "инобытием" идеи. Основные формы собственно природного существования обсуждаются Гегелем во второй части системы. Таковыми он считал пространство, время, механические и химические взаимодействия стихий, а также жизнь. В жизни природа переходит "в свою истину, в субъективность понятия", т. е. в дух. Гегель отрицал развитие в природе. Зато сфера духа буквально пронизана историзмом. Философия духа Гегеля состоит из трех частей: философии субъективного, объективного и абсолютного духа. Философия субъективного духа распадается на антропологию, предметом анализа которой является человеческая душа в ее "природном", еще неокрепшем существовании, феноменологию, анализирующую историю сознания в его продвижении через самосознание к разуму (в широком смысле), а также психологию, рассматривающую иерархию душевных способностей от чувственности до практического разума. Философия объективного духа изучает формы социального бытия человека. Исходное понятие этой части философии духа - тождественная с практическим разумом свобода, объективирующаяся в собственности. Собственность предполагает систему права. Субъективное осознание права, рассматривающееся в противопоставлении ему, Гегель называет моралью. Синтез морали и права - нравственность. Элементарной ячейкой нравственности оказывается семья. Целью существования семьи является рождение ребенка, который со временем создает собственную семью. Множественность семей образует "гражданское общество" как сферу "частных интересов". Для их упорядочения возникают различные корпорации и полиция. Гражданское общество не является для Гегеля высшей формой социальной жизни. Таковой он считает государство. Государство выражает единство устремлений народа. Его устройство должно отражать эту особенность. Наилучший вариант - монархия. Он полагал, что всякое государство имеет собственные интересы, которые выше интересов отдельных граждан. В случае внутренней необходимости оно может вступать в войну с другими государствами, которую Гегель считал естественным явлением в истории. Историю он понимал как самораскрытие "мирового духа", как прогрессивное движение человечества к осознанию и реализации свободы. На этом пути человечество прошло несколько важных стадий. В восточных деспотиях был свободен только один (монарх), в греко-римском мире - некоторые (граждане), в германском же мире, приходящем с воцарением христианства, свободны все. История развивается помимо воли людей. Они могут преследовать собственные интересы, но "хитрость мирового разума" направляет вектор движения в нужную сторону. В каждый период истории мировой дух выбирает для реализации своих целей какой-то определенный народ, а в этом народе - выдающихся людей, как бы воплощающих смысл эпохи. Среди таких людей Гегель упоминал Александра Македонского и Наполеона, Мировой дух как предмет субъективной рефлексии, т. е. единство субъективного и объективного духа, становится абсолютным духом. Существуют три формы постижения абсолютного духа: искусство, религия и философия. Искусство выражает Абсолют в чувственных образах, религия - в "представлениях", философия - в спекулятивных понятиях. Искусство, согласно Гегелю, бывает "символическим", когда образ и предмет лишь внешне относятся друг к другу, "классическим", когда они гармонично сочетаются, и "романтическим", когда у художника возникает понимание невыразимости идеи в образах. Высшей формой искусства, по мнению Гегеля, является классическое искусство, нашедшее совершенное выражение в античной культуре (кстати, Гегель очень ценил и античную философию, особенно греческую). Самой адекватной формой религии Гегель считал христианство, "абсолютную религию". Гегель внес значительный вклад в христианскую теологию, пытаясь дать новое обоснование важнейших догматов христианства и оспаривая кантовскую критику доказательств бытия Бога. Что же касается философии, то итоговой системой философии он называет собственный абсолютный идеализм. Гегель уверен, что вся история философии представляет собой последовательное раскрытие содержания Абсолюта. Смена философских систем в идеале соответствует "последовательности выведения логических определений идеи". По его мнению, нет ложных философских систем, есть лишь более или менее адекватные теории Абсолюта. Философия имеет также важное социальное значение. Гегель говорит, что она "есть ее эпоха, схваченная в мысли". Впрочем, философия никогда не успевает за историей, "сова Минервы вылетает в сумерках". uclg.ru А.Д. Майданский «Феноменология духа» Гегеля в контексте современного гегелеведения.М.: Канон, 2010, с. 541-549 Первое представление о методе гегелевской «Феноменологии» дает известный образ «органического единства» внешних форм растения. Непосредственно эти слова отнесены к истории философии, «как поступательному развертыванию истины», однако имеют универсальный смысл. Таков метод познания любой конкретной, исторически развивающейся реальности. С внешней своей стороны история представляется чередой сменяющихся форм, вытесняющих одна другую, как несовместимые. Понять их как формообразования (Gestaltungen) единой субстанции и логически вывести их из простого понятия субстанции — вот в чем задача научного познания. Всякая «органическая вещь» стремится как можно полнее запечатлеть свою субстанцию в материале внешней природы, развить все формы, которые только способна принять ее субстанция, – в этом Гегелю видится смысл истории. Разуму надлежит открыть «подлинный закон, выражающий истинное внешнее как отпечаток внутреннего» 1. Для начала субстанция должна быть обнажена и исследована «в себе» – в логически чистом виде, вне всяких ее исторических особенностей, — как «целое, которое возвратилось в себя из временной последовательности, как и из своего пространственного протяжения». Тем самым образуется «простое понятие» 2 субстанции, в котором мы обретаем критерий для различения существенных форм бытия данной вещи от форм поверхностных и для нее случайных, а также выясняется, почему и в какой последовательности вещь принимает ту или иную форму наличного бытия. Усмотрев в духе субстанцию и субъект мировой истории, Гегель формирует его простое понятие, в котором различаются четыре абстрактных «момента»: сознание, самосознание, разум и дух. Все они вместе встречаются во всяком «конкретном духе», однако, в отличие от конкретных феноменов духа, эти моменты не обладают ни собственным предметным содержанием, ни внешним раздельным существованием в пространстве и времени всемирной истории: «Лишь дух в целом есть во времени, и формы, которые суть формы духа в целом 3 как такового, проявляются во [временнóй] последовательности… Моменты же целого, сознание, самосознание, разум и дух, так как они — моменты, не имеют разного друг с другом наличного бытия» 4. Для того, чтобы все же разделить эти моменты, требуется сила абстракции – та «изумительнейшая и величайшая мощь», какой обладает рассудок. Гегель настаивает, что «эти различия по существу надо понимать лишь как моменты становления, а не как части; в действительном духе они суть атрибуты его субстанции» 5. Здесь мы не станем вдаваться в характер взаимных отношений этих четырех моментов духа. Важно лишь отметить, что помимо того простого всеобщего отношения, которым они связаны в стихии субстанции и которое сохраняется в неизменном виде «от века», между ними складываются еще и иные, исторически конкретные отношения. Один за другим, в строгой очередности (Aufeinanderfolge), моменты субстанции духа отрешают себя вовне (sich entäußern), выступая на поверхность мировой истории и обрастая живой плотью «феноменов». Доминирующий в ту или иную историческую эпоху момент делается полномочным представителем субстанции как целого. Он овладевает тут бытием «в себе и для себя» и подчиняет себе три остальных «атрибута» субстанции — те на время скрываются в его тени. «Каждый из этих атрибутов был представлен так, как он не только определяется в общем, но как он есть в себе и для себя, т.е. как он для самого себя протекает внутри себя как целое… В рассмотренной последовательности 6 каждый момент, углубляясь в себя, складывался в некоторое целое по свойственному ему принципу» 7. Дух вручает одному из своих моментов полномочия целого и в течение долгих столетий развивается в этой абстрактной, односторонней форме. Вокруг данного момента трудами поколений выстраивается целая духовная формация — «галерея образов» (eine Galerie von Bildern), в которые дух отливает свою субстанцию. Сначала дух «инстинктивно» мастерит и шлифует зеркала «беззвучных форм», а затем внимательно и неспешно разглядывает в них себя с разных сторон глазами господина и раба, верующего и скептика, моралиста и реалиста, просветителя и романтика... Наконец, достигая своего понятия в «эфире» науки, дух оканчивает свою историю и «завершает себя как Мировой дух» (als Weltgeist sich vollendet). Последний, четвертый момент субстанции обретает бытие в себе и для себя, и форма неравенства его моментов снимается. – «Теперь эта субстанция выступила; она... не позволяет отдельному принципу изолироваться и сделаться целым внутри себя самого, а собирая и удерживая вместе внутри себя все эти моменты, она продвигается в этом совокупном богатстве своего действительного духа, и все его отдельные моменты сообща принимают и получают одинаковую определенность целого внутри себя» 8. Новое применение феноменологического метода мы находим в разделе о всемирной истории в «Философии права». Здесь описывается акт формообразования духа, осуществляемый на этот раз не в чистой стихии знания, а в области политико-правовых отношений. В § 353 Гегель опять находит четыре простых «начала» самосознания духа, которые образуют его костную ткань и одно за другим конституируются «в себе и для себя» в четыре «всемирно-исторических царства»: восточное — греческое – римское — германское. Алгоритм исторической метаморфозы духа Гегель раскрывает в первом разделе книги второй «Науке логики», там, где идет речь о четырех «рефлективных определениях», или Wesenheiten: тождество — различие — противоречие – основание. В трудах Маркса метод «Феноменологии» — под именем «метода восхождения от абстрактного к конкретному» — получит вторую жизнь. Давайте взглянем под этим углом на его анализ товара в первой главе «Капитала». Следуя Гегелю, Маркс первым делом определяет субстанцию товара — человеческий труд; затем различает простые всеобщие моменты этой субстанции — конкретный и абстрактный труд, потребительную и меновую стоимость; после чего переходит к анализу формы стоимости (Wertform). В простой форме стоимости он опять-таки различает два «неразлучных момента» (unzertrennliche Momente) — относительную форму выражения стоимости и эквивалентную форму. Ниже мы встречаем четыре «гештальта», в порядке логической очередности вырастающих из субстанции стоимости: единичная, развернутая, всеобщая и денежная форма стоимости. Те отличаются, в сущности, только особенным соотношением всеобщих моментов своей субстанции. Мировой дух гегеля
Учение о духе и диалектика Г. Ф. В. Гегеля | Учеба-Легко.РФ
А.Д. Майданский — Феноменология мировой истории: от Гегеля к Марксу
Между делом заметим, что истинность так (чисто логически — из субстанции стоимости, с последующей дедукцией ее органических форм) понятой истории обмена не зависит от наличия или отсутствия подтверждающих ее исторических свидетельств, поэтому ее нельзя опровергнуть или хотя бы усовершенствовать, открыв какие-либо новые, неизвестные Марксу факты. В этом смысле первая глава «Капитала» притязает на открытие абсолютной истины истории товарного обмена.
Несколькими годами ранее, в Grundrisse, Маркс набрасывал план исследования капиталистической экономики методом восхождения от абстрактного определения ее субстанции (товара) к конкретному многообразию явлений, представших как «положенная» в своих простых моментах субстанция.
Первый раздел предполагалось начать с «всеобщих абстрактных определений, которые поэтому более или менее присущи всем формам общества», — но которые только в буржуазном обществе становятся атрибутами субстанции. Таковы меновые стоимости, деньги, цены. — «Однако они не положены в этом определении». Все последующие категории: капитал, наемный труд, земельная собственность и прочие, – выступят как полагание тех первых абстракций, ну а в итоге (в разделе о мировом рынке) «производство, а также и каждый из его моментов, положено как совокупное целое» 10.
Этот метод логического «расчленения предмета» Маркс, несомненно, позаимствовал в «Феноменологии духа», равно как и термин «полагание» (das Setzen). «Положенные» (gesetzten), то есть осуществившиеся в действительной истории общества, моменты субстанции Маркс именует «практически истинными абстракциями».
Он, однако, специально оговаривается, что теоретический акт полагания категорий, с его мысленным восхождением от абстрактного к конкретному, «ни в коем случае не есть процесс возникновения самого конкретного», как представлял себе дело Гегель. Это «лишь тот способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное» 11.
Иными словами, когда Гегель пишет, что конкретное возникает посредством «нисхождения» определений атрибутов субстанции (духа) в мир единичных и конечных вещей 12, он ошибочно принимает это логическое движение категорий за реальный исторический, протекающий «во времени» акт.
Необычайно интересно следить за тем, как в ходе развития темы капитала в Grundrisse Маркс исподволь готовит почву для исследования всемирной истории методом «от абстрактного».
Субстанция-субъект истории человечества к тому времени давно уже им найдена: это — труд 13. Теперь, исполняя завет гегелевской «Феноменологии», надлежит рассмотреть субстанцию in abstracto, дабы выявить ее простые моменты. Стоит ли говорить, что таковых нашлось четыре.
При своем первом появлении на свет труд выступает как потенция живого тела — рабочая сила, которой человек располагает от природы. Здесь труд еще «отделен от всех средств труда и предметов труда, от всей своей объективности» и «совпадает с непосредственной телесностью личности» 14.
Второй всеобщий момент процесса труда — живая деятельность. «Труд не как предмет, а как деятельность; ... как живой источник стоимости» 15. Если в первой своей форме труд был лишь возможностью и оставался безразличным к предмету, тут он превращается в реальный акт и существует за счет поглощения наличного бытия всех предметов, которых касается, в том числе и человеческого тела, служившего жилищем труда в его первой форме. Такой «труд есть живой, преобразующий огонь; он есть бренность вещей, их временность, выступающая как их формирование живым временем» 16.
Далее труд «переходит из формы деятельности в форму предмета, покоя, фиксируется в предмете, материализуется; совершая изменения в предмете, труд изменяет свой собственный вид и превращается из деятельности в бытие» 17. Запечатлевший себя в предмете, опредмеченный труд образует третий всеобщий момент бытия субстанции.
Последний шаг, очевидно, заключается в том, что труд возвращается в свое «основание» (Grund), к субъекту, в качестве приобретенного тем в процессе труда знания и умения, возросшей «способности к труду» (Arbeitsvermögen).
Теперь, когда эти четыре момента процесса труда найдены, стало возможным определить число, очередность и общие контуры «гештальтов» всемирной истории — «общественных экономических формаций». Последний термин в Grundrisse еще не фигурирует, тут говорится о двух «исторических состояниях», которые предшествовали буржуазной форме собственности: общинная собственность, «в ее азиатской, славянской, античной, германской формах», именуется «историческим состоянием № 1», а «рабство, крепостная зависимость и т.д. всегда являются вторичными формами», и потому представляют собой «историческое состояние № 2» 18.
Рассматривая первичные формы собственности, Маркс постоянно подчеркивает общий им всем акцент на первом, «непосредственно телесном» моменте процесса труда: отношение работника, владельца «рабочей силы», к условиям труда как к своему «неорганическому, удлиненному телу».
Вторичные формы собственности разрушают это непосредственное тождество труда и собственности. Все они основаны на присвоении живого труда работника (второй момент простого понятия труда). Труд и собственность связывают теперь отношения различия и противоположности — они сделались принадлежностью разных общественных классов.
Буржуазная форма собственности образует третье «историческое состояние», в котором «живой труд является лишь средством для того, чтобы увеличить стоимость овеществленного, мертвого труда, вдохнуть в него живую душу, но утратить при этом свою собственную душу» 19. Капитал и есть не что иное, как этот опредмеченный труд (третий простой момент субстанции), сделавшийся полноправным субъектом общественной жизни. Вместе с этим взаимные отношения труда и собственности смещаются в фазу противоречия – «окончательного, абсолютного разрыва» 20.
Наконец, в четвертом, финальном «историческом состоянии» противоречие труда и собственности подвергнется снятию. Субъектом истории станут накопленные за тысячелетия знания и умения (четвертый момент труда). Условия общественной жизни тут «подчинятся контролю всеобщего интеллекта», ну а сам труд превратится в «экспериментальную науку, материально творческую и предметно воплощающуюся науку» 21.
В итоге каждый из четырех простых моментов субстанции труда оставил в истории свой «оформленный отпечаток» 22. Исходная абстракция труда стала «практически истинной» уже не в отдельных своих моментах, а в целом. Сняты все исторические преграды для свободного течения труда от одной всеобщей его формы к другой, и выяснилось, что простой логический чертеж субстанции труда передает общие контуры высшей формации человеческой истории.
«Все определения робинзоновского труда 23 повторяются здесь, но в общественном, а не в индивидуальном масштабе» 24.
Труд, завершивший цикл исторического возвращения в себя через полнейшее «самоотчуждение» и «овеществление», смело можно определить как абсолютный труд. Он выковал форму собственности адекватную его «простому понятию» и, тем самым, сделался свободным. Ради этой высокой цели ему пришлось взобраться на Голгофу капитализма: принести себя, как живую деятельность, в жертву «мертвому труду» и «утратить свою душу», вдохнув ее в чуждую ему предметность.
В пассажах о преодоленном «отчуждении труда» в Grundrisse явственно слышится эхо завершающих строк «Феноменологии», где абсолютный дух, пройдя через «отрешение» (Entäußerung) от себя, через казнь предметностью ради познания субстанции, в «воспоминании» возвращается к месту своей казни 25.
На этом эмпирическая история субстанции завершает свой круг. Вернувшись из своего исторического «инобытия», она приступает к свободному развитию на своем собственном основании. Как ранее в «Феноменологии», так и в «Капитале» этим основанием оказывается наука, понятая Марксом как «всеобщий труд» (allgemeine Arbeit).
Наука представляет собой наивысший из всех «феноменов» труда — конкретно-всеобщую форму его бытия. Освобожденный наукой, труд перестает быть господним проклятием и деятельностью по внешнему принуждению. Всеобщий труд превращается в самоцель и в способ «абсолютного выявления дарований человека».
Всемирно-исторический триумф науки, в известном смысле, равнозначен «концу истории». Не то чтоб история человечества прекратилась вовсе или же замерла в фазе «вечного настоящего» (А. Кожев 26). Развившись до формы конкретной всеобщности и обретя научный характер, труд исчерпает только возможности политико-экономического формообразования. Снятием коллизии труда и собственности завершится материальный пролог его истории «восхождения к конкретному».
Мировая история продолжится уже в ином — идеальном – плане, в «эфире» научного знания. Однако это уже совсем другая история...
***
При всей разнице в понимании субстанции всемирной истории в трудах Гегеля и Маркса, нельзя не заметить далеко идущего родства метода восхождения от абстрактного к конкретному с методом, применявшимся в «Феноменологии духа».
Остается сожалеть, что эта мощная методология исторического исследования оказалась надолго предана забвению. О диалектической дедукции исторических формообразований не имеют понятия даже приверженцы марксистской теории формаций. Историки предпочитают собирать и дистиллировать факты, раскладывая индуктивные «пасьянсы» (Р.Дж. Коллингвуд) с гордым сознанием своего превосходства над устаревшей, «спекулятивной» метóдой великих мыслителей-диалектиков.
Однако факты опыта говорят о логике всемирной истории не больше, чем колода карт — о правилах пасьянса. Поневоле приходишь к выводу, что история вообще не логична, либо ее логика навеки скрыта от человеческого разума облаком случайностей — привычное asylum ignorantiae для новейших историков.
Что ж, «по тому, чем довольствуется дух, можно судить о величине его потери».
1 Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа / Сочинения, т. 4. М., 1959, с. 148. «Das eigentliche Gesetz, welches das wahre Äußere als Abdruck des Innern ausspräche».2 Там же, с. 6. «Er ist das aus der Sukzession wie aus seiner Ausdehnung in sich zurückgegangene Ganze, der gewordne einfache Begriff desselben».3 «Дух в целом» (der ganze Geist) Гегель отличает от одного из его моментов — «непосредственного духа, который еще не есть сознание духа». То есть в разных контекстах слово «дух» может относиться как к духу в целом, так и к одному (последнему) из его абстрактных моментов. Подобные случаи нередки в «Феноменологии духа», как отмечала, например, Абигайль Розенталь: «Один и тот же термин может быть использован в различных смыслах, соответственно ступени, на которой выступает познающее сознание» (Rosenthal A. A Hegelian key to Hegel’s method / Journal of the history of philosophy, 1971. Vol. 9. P. 206).4 Феноменология духа, с. 364.5 Там же, с. 366.6 Речь идет об очередности прохождения феноменов духа: от чувственной достоверности — к абсолютному знанию.7 Там же, с. 365-366.8 Там же, с. 366.9 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, т. 1-50. М., 1955-1981, т. 23, с. 71.10 Там же, т. 46, ч. I, с. 173.11 Там же, с. 37-38.12 «Дух из своей всеобщности нисходит [steigt herab] до единичности через определение. Определение или средний термин есть сознание, самосознание и так далее. Но единичность составляют формы этих моментов. Последние... различаются во времени, однако так, что в последующем удерживаются предыдущие» (Феноменология духа, с. 365).13 И это тоже был урок «Феноменологии», впервые осознавшей «труд как сущность, как подтверждающую себя сущность человека». Хотя Маркс и упрекал Гегеля за абстрактно-философское понимание труда. См.: Сочинения, т. 42, с. 159.14 Там же, т. 46, ч. I, с. 246.15 Там же, с. 247.16 Там же, с. 324.17 Там же, с. 252.18 Там же, с. 485.19 Там же, с. 450.20 В оригинале: «völlige Trennung», «absolute Scheidung von Arbeit und Eigentum». См.: там же, с. 501, 507.21 Сочинения, т. 46, ч. II, с. 221.22 Термин «Феноменологии»: gestalteten Abdruck.23 То есть всеобщие определения труда, безразличные к его историческим формам.24 Там же, т. 23, с. 88.25 «Die Erinnerung und die Schädelstätte des absoluten Geistes». Густав Шпет счел возможным перевести «Schädelstätte» (место казни, букв.: «лобное место») библейским эквивалентом «Голгофа» (нем. Golgatha).26 Речь у него идет о «пост-историческом Человеке», упразднившем свою Историю по сотворении (après avoir créé) «Науки». См.: Кожев А. Введение в чтение Гегеля: Лекции по Феноменологии духа. Санкт‑Петербург: Наука, 2003. С. 540‑542.caute.ru
Гегель. Дух | Философский штурм
Ссылка на философа, ученого, которому посвящена запись:
Дух – основной феномен системы философа, который раскрывается через понятие, идею, через всемирную историю. В понятии – пружина изменения, становления, возвышения, развития. Кто «вставил» в него эту пружину и «завел» ее? Дух, он же Бог.
Душа – это другое, она связана с плотью. Душа природы – всеобщая субстанция – является всеобщей средой, породившей жизнь – растительное царство, животное царство, жизнь разумного существа. Она становится действительной только в отдельных душах. Человек – сущая душа, множество людей – как множество звезд на небе. «В противоположность макрокосму природы, взятой в целом, душу можно обозначить как микрокосм, в котором макрокосм сжимается и вследствие этого теряет свою внеположность». («Философия духа»). Вопрос о том, как душа соединяется с телом, мышление с бытием, дух с природой, мучит философов с тех пор, как зародилась философия. Те, кто полагал, что душа и тело – два самостоятельных начала, были вынуждены поместить душу в пространство и нашли ее седалище в мозгу. Это примитивное решение. Декарт, Мальбранш, Спиноза соединили их в Боге как духе. Реальный способ соединения здесь не раскрыт. Лейбниц нашел свой вариант – соединил душу и тело в бездвижных монадах, отличающихся друг от друга лишь степенью преобладания духовности или материальности. Душа – более ясная, более развитая монада. Вот мнение самого Гегеля: «Философия природы учит нас, как природа постепенно снимает свою внешность – как материя уже своей тяжестью опровергает самостоятельность единичного, многого, – как это опровержение, начатое тяжестью и в еще большей мере неотделимым от материи простым по своему составу светом, завершается животной жизнью, существом, способным к ощущению, так как это последнее открывает перед нами вездесущность единой души во всех точках ее телесности и, тем самым, снятость внеположности материи. Поскольку, таким образом, все материальное снимается действующим в природе в-себе-сущим духом, и это снятие завершается в субстанции души, постольку душа выступает как идеальность всего материального, как всякая вообще имматериальность». Итак, идеальность проникает материю, все ее точки, не занимая места в пространстве.
«Абсолютное есть дух; таково высшее определение абсолютного. – Найти это определение и понять его смысл и содержание – в этом заключалась, можно сказать, абсолютная тенденция всего образования и философии – к этому пункту устремлялась вся религия и наука; только из этого устремления может быть понята всемирная история. Слово и представление духа были найдены весьма рано, и содержание христианской религии состоит в том, чтобы дать познать Бога как духа. Постигнуть в его подлинной стихии – в понятии то, что здесь дано представлению и что в себе есть сущность, – это и есть задача философии, которая до тех пор не получит истинного и имманентного решения, пока понятия и свобода не станут ее предметом и ее душой».
Христианство называют религией откровения, суть которого выражается в том, что Бог-отец открывает себя в мире через своего единородного сына – Христа, дух которого живет в общине и учит праведной жизни. Здесь три ступени откровения: Бог-отец, Бог-сын и Бог дух святой. Если на место Бога-отца поставить гегелевский абсолютный дух, то процесс восхождения абсолютного духа к конечной цели выглядит аналогично. Сначала абсолютный дух (или логическая идея) обособляется в виде внешнего существования – природы, в которой дух дремлет. Потом он пробуждается, снимает свою внешность, противопоставляет себя неразумной природе, делает природу своим предметом. «Противостоящее ему другое он делает чем-то им положенным; но в то же время это другое остается чем-то от него независимым, непосредственно наличным, что не положено духом, а только им предположено». Потом снова вбирает ее в себя, идеализирует и становится духом для себя. И здесь три ступени самооткровения духа. Иллюстрацией этого процесса является всемирная история, которую Гегель определил как прогресс в сознании свободы. Философ высоко ставит христианство как религию, раскрывшую смысл мировой истории в формах чувственного откровения, в представлениях. А недостаток восточных религий, включая иудейскую, видит в абстрактности понимания Бога, неподвижности его, оторванности от жизни субъекта. В отсутствии элемента свободы, связанного с возможностью выбора.
Дух – саморазвивающийся феномен. Он и субъект, он и субстанция – и это противоречие движет, а также сопровождает и обрамляет процесс. В неживой природе развития нет, но есть ступени, ведущие к природе живой. Исходным пунктом развития растения является зерно, исходным пунктом развития живого существа является семя. То и другое в процессе развития взаимодействуют с внешней средой. Началом развития духа, его абсолютно автономного саморазвития, является сам дух, его понятие, его для-себя-бытие. Он начинает свою «дорогу» («Природа выводится за пределы самой себя и стремится подняться до духа») с появлением на земле разумных существ, создающих семью, государство, науку и поднимается до высот своей истинной формы, до философского откровения. И если для-себя-бытие растения и животного не адекватны их в-себе бытию, более или менее отклоняются от плана природы (сын похож на отца – не более), то дух приходит на вершину по своей сути, содержанию, замыслу абсолютно точным воспроизведением. «Все развитие духа есть не что иное, как возвышение самого себя до своей собственной истинности, и так называемые силы души никакого другого смысла и не имеют, как только тот, чтобы быть ступенями этого возвышения духа». Дух происходит из природы (логически, отнюдь не естественным способом), это, однако, не значит, что природа есть первое, изначальное, полагающее, скорее наоборот, природа полагается духом, а дух есть абсолютно первое, и потому он есть свой собственный результат. «Он сам порождает себя из тех предпосылок, которые он сам себе создает, – из логической идеи и внешней природы». Природа, как таковая, – пассивный материал для нашей воли и нашего мышления, для идеализации практической деятельности, которые мы осуществляем. Иное дело – всемирная история. Здесь сам предмет активный, деятельный, сам породил тех героев, которые пытаются его познать, оседлать, изменить. Время Александра Македонского и Цезаря в такой же мере создало этих мужей, в какой оно само было создано ими.
Дух возвращается к самому себе по ступенькам лестницы познания. Откуда берутся эти ступеньки? Они в духе, внутри него. Он вынимает их из себя и полагает вовне, он отчуждает, опредмечивает себя, чтобы войти в нравственный мир, в практическую жизнь и обрести реальную свободу. Не свободу в себе, а свободу для себя, выходящую из необходимости. На основе познания строит общественную жизнь существа мыслящего. «Познайте истину – и она сделает вас свободными!» – учил Христос. Вот важнейшие ступени: собственность, семья, общество, государство. Собственность дает элементарное общественное освобождение; в семье, обществе, государстве свобода обретает нравственный смысл. Общественная жизнь – объективный дух, это – мир, которому дух дал разумные законы. Что дальше? «Мир должен быть снова отпущен духом на свободу». Уставши от практической работы, он возвращается на свою стезю и строит абсолютную истину в форме искусства, религии, философии. Отчуждение снято, дух наслаждается жизнью, которую он создал.
Дух – главный ориентир всей гегелевской философии, своего рода маяк, освещающий долгий и трудный путь познания истины. И он сам его прошел, радуясь и страдая, созидая и разрушая. А что есть разум? Он есть главное свойство духа, как тяжесть для тела, как свобода для воли. Разум рассматривается «по пути», в феноменологии, после сознания и самосознания. Он тоже вершина, но только что покинувшая свою природную оболочку. «Дух здесь уже не погружен более в природу, но рефлектирован в себе и отнесен к природе, однако он только является, только стоит в отношении к действительности, но не есть еще действительный дух». Впрочем, для характеристики механизма общественного развития Гегель использовал категорию «разум». «Все разумное действительно, все действительное разумно». Как эту формулу надо понимать? Понимать надо так, что все разумное в истории рано или поздно берет верх, рано или поздно воплощается. А неразумное? Если оно и воцарилось, закрепилось, зацепилось, то обречено на гибель. Следует учитывать и вариант, когда разумное задержалось, потеряло свое качество. И если развивающийся субъект не предпримет внутренних преобразований, то его ждет судьба всего устаревшего, одряхлевшего, сгнившего. «Тому в истории мы тьму примеров слышим» и не станем указывать на конкретные факты.
Откуда в мир пришли страдание и зло? От сопротивления внешнего, единичного, косного, застывшего, не желающего выходить в сферу иного, идти дальше, подниматься выше. Дух – абсолютная отрицательность, непрерывное движение, развитие. «Иное, отрицание (das Negative), противоречие, раздвоение – это все принадлежит, следовательно, к природе духа. В этом раздвоении содержится возможность страдания. Страдание поэтому не извне пришло к духу, как это воображали, ставя вопрос о том, каким образом страдание вообще пришло в мир... зло есть не что иное, как дух, ставящий себя на острие своей обособленности». «На острие обособленности» – это в позицию препятствующего, приносящего вред, разрушающего. Война, болезнь, голод, насилие… Суббота, 23 февраля 2013 года
Ваша оценка: Нет
philosophystorm.org
