«Почта духов» В декабре 1788 года в «Московских ведомостях» появилось объявление: «В книжных лавках близ Кузнецкого моста у книгопродавца Зандмарка и на Покровке у книгопродавца Миллера принимается подписка на выходящее вновь с генваря месяца сего 1789 года ежемесячное издание под заглавием „Почта духов, или ученая, нравственная и критическая переписка арабского философа Маликульмулька с водяными, воздушными и подземными духами“. Издатель оного в объявлении своем уведомляет, что он служит секретарем у сего недавно приехавшего сюда арабского волшебника, имеющего великое отвращение к бешеным домам и расположившегося несколько времени пожить здесь инкогнито, почему и намерен выдавать переписку сего знатного в своем роде господина, и уверяет, что издание сие любопытно для тех, кои не путешествовали под водой, под землей и по воздуху; что сочинители сих писем все духи очень знающие, и что сам Маликульмульк человек пресамолюбивый, который всегда говорит хорошо только о себе, — отзывается иногда об них не худо и сказывает, будто многие из них очень добрые духи; но только иные не любят крючкотворцев, ростовщиков и лицемеров, а иные не жалуют щегольства, волокитства и мотовства, и от того де они никак не могут ужиться в нынешнем просвещенном свете видимыми, а ходят в нем невидимыми, и бывают иногда так дерзки, что посещают иногда в самые критические часы комнаты щеголих, присутствуют в кабинетах вельмож, снимают очень безбожно маски с лицемерных и выкрадывают иногда очень нахально и против всех прав общежития из записных книжек любовные письма, тайные записки, стихи и пр., и пр., чем де многие делают беспокойства в любовных интригах и плутовствах…» Свой журнал Крылов начинал издавать при помощи Рахманинова, который обеспечил его типографией, бумагой и деньгами на первоначальные расходы. Кроме того, он помогал советами, материалами. «Почта духов» ничем не напоминала благонамеренные, бесцветные журналы того времени вроде «Лекарства от скуки и забот» и даже «Утренних часов». Крылов возродил сатирическую традицию журналов Новикова «Живописца» и «Трутня», смело обличая в «Почте духов» несправедливость и безобразие всего общественного строя. Образцом для него послужил сатирический журнал «Адская почта», издававшийся за двадцать лет до того Ф. Эминым. Журнал Эмина также выходил в форме переписки двух «бесов» — Кривого и Хромоногого. У Крылова авторами писем были духи. Эти духи невидимо проникали повсюду и сообщали свои наблюдения Маликульмульку. Не будучи искушены в человеческих делах, они рассказывали обо всем, что видели, с наивной обстоятельностью и простодушным удивлением. Их поражали нравы людей: их развращенность, эгоизм, несправедливость. Через все письма «Почты духов» проходит история светского вертопраха — графа Припрыжкина, которую рассказывает гном Буристон. А другой гном — Вестодав описывает события в подземном царстве Плутона, где жена его, Прозерпина, решила ввести с помощью танцовщика Фурбиния такие же порядки, как на земле. Поэтому и в царстве теней водворяются те же несправедливость, развращенность нравов, чинопочитание, что и среди живых. Это был журнал одного автора. Автор являлся в то же время издателем. Работы оказалось бесконечно много. Крылов, все время отдавая журналу, нередко за подготовкой очередного выпуска просиживал напролет ночи. Ведь теперь он получил возможность сказать то, что думал, что накопилось за годы неравной борьбы со светским обществом. «Бедность есть такая вещь, которая всего способнее может произвести философов», — говорит Крылов в одном из писем «Почты духов». И он сделался философом, секретарем премудрого Маликульмулька. Он на стороне бедняков и против богачей, вельмож, неправедных судей, бесчестных чиновников. В письме гнома Буристона он рассказывает о том, как художник, доведенный голодом до отчаяния, вытащил из кармана богатого купца носовой платок и был приведен купцом в суд. Невзирая на оправдания бедняка, судьи приговаривают его к повешению, так как они спешат к обеду и им недосуг выслушивать несчастного. «Чтоб ты оправдался, — сказал один из них, смотря на солнце, — да знаешь ли ты, что уже теперь полдень и что тебя скорее можно повесить, нежели выслушивать твои оправдания…» Лишь приход богато одетого господина спас художника от казни. Богач выкупил его, так как пожелал размалевать паркет в своей прихожей. На расспросы Буристона, кто же такой этот богач, ему ответили, что это важный преступник, который вот уже лет двадцать судится за хищения и грабительство: «он покрал из государственной казны несколько миллионов в золоте и серебре и разграбил целую врученную ему область». Однако этот опасный преступник пользуется всеобщим уважением и судьи кланяются ему чуть ли не в пояс! И таких рассказов и картин немало в «Почте духов». Вместе с передовыми умами той эпохи Крылов решительно выступал против сословного неравенства. Он стоял за тех, кто своим трудом способствует преуспеянию государства. «Рассматривая с великим прилежанием, почтенный Маликульмульк, — говорится в одном из писем, — различные склонности людей и не последуя предрассудкам, никогда не верю тем обманчивым видам, кои, подобно мишурным позументам, издали блестят, как настоящее золото; но коль скоро станешь его рассматривать вблизи, то оное совсем теряет свою цену и достоинство. Я почитаю в людях одну только мудрость и добродетель, и под какими бы видами оные мне ни представлялись, я всегда равное имею к ним уважение. Мещанин добродетельный и честный крестьянин, преисполненный добросердечием, для меня во сто раз драгоценнее дворянина, счисляющего в своем роде до 30 дворянских колен, но не имеющего никаких достоинств, кроме того счастия, что родился от благородных родителей, которые так же, может быть, не более его принесли пользы своему отечеству, как только умножали число бесплодных ветвей своего родословного дерева». Это было смелым выступлением. Крылов давал отпор претензиям дворянства на господствующее положение в государстве. Он прямо говорил, что «Ежели бы кто захотел рассматривать начало многих фамилий, славящихся своей древностию, то увидел бы с удивлением, что сия знаменитость, столь много в них уважаемая, не имеет других себе оснований, как токмо благосклонность министра или его любовницы, или иногда заплачение за пергаментовый лист великой суммы денег, приобретенной чрез грабление вдов и сирот, и тем учинилась блистательною, так что пользующиеся оною не более в том имели участия, как и в славе Великого Могола или в победах царя Пегуского[10]». Не менее дерзко осуждал Крылов в «Почте духов» деспотизм и жестокость монархов и их ставленников, разоряющих для своего обогащения и из тщеславия целые народы. В письме, озаглавленном «Рассуждение о некоторых государях и министрах», говорится: «Львы и тигры менее причиняли вреда людям, нежели некоторые государи и их министры… Бросался ли когда лев, возбужденный величайшим гладом, на подобного себе льва и раздирал ли его на части для утоления своего голода? Напротив того, ежедневно почти видим мы людей, которые для удовлетворения своего тщеславия, гордости или корыстолюбия жертвуют подобными себе людьми без малейшего угрызения совести». В «Почте духов» проходит длинная вереница мздоимцев и хищников, казнокрадов и взяточников, неправедных судей и глупых вельмож, аристократических вертопрахов и распутных светских красавиц, хапуг чиновников и бездарных стихоплетов, алчных откупщиков и плутоватых купцов. Это пестрая панорама тогдашней жизни в ее самых разнообразных социальных проявлениях. Правда, образы и типы, выведенные Крыловым, еще односторонни, нарисованы несколькими резкими чертами в духе новиковских журналов. Но сатира «Почты духов» далеко выходила за границы морального осуждения нравов и обличения их испорченности. Широта охвата социальных явлений, резкая непримиримость по адресу вельмож и правителей делали крыловскую сатиру политически направленной. Крылов решительно возвышал голос против монархов, которые во имя своих властолюбивых планов подвергали народы опасностям и бедствиям войны: «Область, опустошенная тщеславным победителем — говорил он в одном из писем, — не должна ли почитать его чудовищем, рожденным для погибели рода человеческого? Кто дал право человеку убивать миллион подобных себе людей для удовлетворения своих пристрастий? В каком установлении естественного закона можно найти, что множество людей должны принесены быть в жертву тщеславию или, лучше сказать, бешенству одного человека». В этой горячей отповеди деспотизму монархов и затеваемым ими завоевательным войнам Крылов выступал сторонником естественного права, последователем философов-просветителей, подготовивших Великую французскую революцию. Издатель «Почты духов» во многом перекликался здесь с Радищевым. Но в отличие от этого приверженца революционных идей Крылов еще питал иллюзии о благотворной роли просвещенного монарха, стоящего на страже справедливости и закона. В одном из последних писем «Почты духов», написанном от имени сильфа Выспрепара, Крылов намечал облик такого просвещенного правителя, который вопреки придворному окружению руководится советами философа-«мизантропа». Однако Крылов не очень-то верил, что подобному «мизантропу» сколько-нибудь значительное время удастся влиять на своего государя. Он дает уничтожающее описание придворной знати, окружающей юного государя, которая настойчиво цепляется за свои привилегии и власть, вымогает новые льготы и чины. В этом едком изображении придворных нравов Крылов, несомненно, имел в виду тщеславие Екатерины II, столь падкой на лесть и беззастенчиво насаждавшей фаворитизм. В год выхода «Почты духов» из Франции стали доходить волнующие вести. 14 июля 1789 года народ Парижа вооружился и взял штурмом Бастилию, крепость-тюрьму, воздвигнутую в центре города. С падением Бастилии пошатнулся трон Бурбонов, наступил новый этап истории. Пламя революции озарило всю Европу. Его отсветы дошли и до невских берегов. О революции во Франции говорили в гостиных, шептались во дворце, спорили на улицах, купцы и сидельцы в лавках с опаской передавали друг другу новости. Одни говорили о взятии Бастилии с восторгом, другие с осуждением, третьи со страхом. На улицах появились молодые люди с преогромными дубинками, во фраках последней моды, с пунцовыми шейными платками и в круглых шляпах. В газетах регулярно печатались сообщения о событиях во Франции. В сообщении из Парижа от 24 августа, помещенном в «Санкт-Петербургских ведомостях», была опубликована Декларация прав человека, принятая Народным собранием. В этой декларации, ставшей новой конституцией Франции, заявлялось: «I. Все люди рождаются вольными и в совершенном рассуждении Прав равенства; различия же долженствуют быть основаны на единой токмо общей пользе. II. Всякое Общество обязано иметь главным предметом бытия своего соблюдение естественных и забвению не подлежащих Прав Человека. Права сии суть: „Вольность, Собственность, Безопасность и Противуборство угнетению“. III. Всякая Верховная Власть имеет основание свое в Народе; и никакое Общество властительствовать не может, не заимствуя Власти от Народа. IV. Вольность состоит в том, чтобы самопроизвольно делать все то, что другому вреда не наносит. Следовательно, произведение в действо естественных Прав всякого Человека не имеет никаких других пределов, кроме тех, которые прочих людей в свободном употреблении таковых же прав обеспечивают. Пределы сии могут быть назначаемы одними только Законами». Крылов мог быть доволен. Многое из того, что он думал и пытался по мере возможности сказать в «Почте духов», нашло свое подтверждение в этой декларации. События между тем нарастали. Французский народ явно выходил из подчинения и сметал на своем пути не только сословные барьеры, но и казавшиеся незыблемыми устои монархического режима. Екатерина II с самого начала революционных событий во Франции со страхом и ненавистью следила за ростом угрозы королевскому трону. С возмущением говорила она окружающим об ужасах «царства народа», «царства самого ужасного из тиранов, царства черни». Императрица боялась, как бы французская «зараза» не перекинулась на русскую землю. Пугачевщина была ей еще памятна. У нее даже родился план европейской монархической интервенции против своевольной Франции. Революция во Франции невольно наталкивала на мысль о положении в России, о противоречии «естественных законов» самодержавно-крепостническому режиму. Радищев в это время готовил к печати свое «Путешествие из Петербурга в Москву» — книгу, полную гнева и революционного дерзания. Крыловская «Почта духов» также высказывала опасные идеи. В августовском номере журнала, вышедшем в разгар революционных событий во Франции, Крылов поместил письмо «К Эмпедоклу от волшебника Маликульмулька». В этом письме он вновь выступил с резкой критикой «нынешнего века людей», против несправедливого устройства общества, основанного на порабощении человека, развращающем его морально. Подобно французским просветителям, чьи идеи подготовили шквал революции, он писал: «Развратность нынешнего века людей, любезный Эмпедокл, столь приметна, что оная разве только быть может неизвестна в пустынях или в самых отдаленнейших скитах; но человек, живущий в свете, против воли своей познает их пороки… Вся история дел человеческих, от самого начала света, наполнена злодеяниями, изменами, похищениями, войнами и смертоубийствами». Это письмо оказалось последним. На нем «Почта духов» прекратилась. Мы не знаем подробностей о ее внезапном конце. Но можно не сомневаться, что Екатерина, обеспокоенная революционным взрывом во Франции, усмотрела в журнале Крылова опасную пропаганду просветительских идей и приняла меры для прекращения столь крамольного издания. Необходимо было что-то сделать, чтобы обезопасить себя от возможных неприятностей. Для непокладистого, свободомыслящего журналиста, смелого, даже дерзкого сатирика пойти на поклон к императрице казалось мучительно трудным. Правда, Крылов еще сохранял иллюзии, что государыня с высоты трона может облегчить положение народа и установить справедливость: вести о французской революции пугали его кровавыми жертвами, грозными призывами к гражданской войне. Крылову казалось, что достаточно строгого соблюдения законов для того, чтобы народ смог жить лучше. Он верил в просвещенного монарха, стоящего над интересами разных сословий. 3 августа 1790 года русская армия и флот положили конец войне со Швецией, которая начата была шведами около двух лет тому назад. Мир со Швецией вызвал всеобщее ликование. Екатерина ознаменовала его празднествами с фейерверками и народными гуляниями. Крылов вместе со всеми радовался миру. Это давало предлог для обращения к Екатерине. И он печатает в типографии спешно сочиненную им оду под официальным заглавием, принятым в те времена: «Ода Всепресветлейшей, Державнейшей Великой Государыне Императрице Екатерине Алексеевне Самодержице Всероссийской на заключение мира России со Швецией, которую всеподданнейше приносит Иван Крылов 1790 августа дня». В этой оде Крылов прославлял мир, наступивший после «громов разъяренных» и «тьмы, подобной тьме геенны». Приписывая Екатерине заслугу в заключении мира, Крылов в то же время пользовался случаем, чтобы направить ее на истинный путь, указать, каким должен быть просвещенный монарх, желающий добра своим подданным: О, сколь блаженны те державы, Где, к подданным храня любовь, Монархи в том лишь ищут славы, Чтоб, как свою, щадить их кровь! Народ в царе отца там видит, Где царь раздоры ненавидит; Законы дав, хранит их сам. Там златом ябеда не блещет, Там слабый сильных не трепещет, Там трон подобен небесам. То ли Екатерине не понравилось поучение неведомого ей пиита, то ли слишком уж дерзкой казалась «Почта духов», но, вопреки надеждам Крылова, никакого положительного результата его ода не дала. Журнал был прикрыт, его редактор оказался вынужден оставить на время занятия литературой. Следующая глава > biography.wikireading.ru Крылов (1769-1844). Сын армейского капитана, знатного, но бедного. Не было материальной базы для печати и фундаментального образования. Работал еще мальчишкой – канцеляристом в Земском суде. Сначала занимался драматургией. 1787 участие в журнале «Лекарство от скуки и забот». 1788 журнал Рахманинова «Утренние часы». Рахманинов – помещик, перевел и издал всего Вольтера. Помогал Крылову. Предоставил доступ к своей библиотеке, давал советы, посоветовал издавать свой журнал и предложил свою помощь. - Почта духов. Издавал единолично в типографии Рахманинова. Ежемесячный. Представляет собой переписку арабского философа и волшебника Маликульмулька с представителями стихий. 1789 – с января по август. Водяные, воздушные и подземные духи. Большинство вещей Крылов постигал сам. Родился в год издания «Всякой всячины». Его журнал перекликается с «Адской почтой» (1769). Критика дворянства и произвола, бюрократизма, режима и т.д. Не в открытой форме. Не было разбивки материала на отделы, нет авторов Персональный журнализм. Задумал это, как связное произведение. 48 писем, общий сюжет. Опирался на традиции сатирической журналистики 69 года, перечитал все сатирические журналы того времени. Это журнал – роман в письмах, относится еще и к литературе. Повествование опирается на рассказчика – обычно это главный герой. В «Адской почте» это были бесы, в «Трутне» - лентяй, во «Всякой всячине» - благонамеренный автор. Романы в письмах появляются раньше журналов в письмах – прообраз. Вступление, где рассказывается, как к рассказчику попали эти письма. Рассказчик – беглый литератор, который все время ходил в приемную вельможи, но не попадал. Как-то раз он возвращался оттуда и спрятался от стужи в развалинах, где и встретил волшебника Маликульмулька. В рассказчике видны черты самого Крылова. Тема маленького человека. 48 писем разделены на 4 части. Корреспонденты – гномы (земля) Вестодав, Зор и т.д., сильфы (воздух) Дальновид, Световид и т.д., ондин (вода) Бореид. У каждой стихии свои функции, свой стиль и свои темы. Гномы ведают тем ,что относится к теме человеческого быта. Ондин связан с человеческими размышлениями. Сильфы отвечают за самые тонкие темы – философия, размышления о природе, обществе, месте человека. Саламандры (огонь) не представлены, хотя они считались самыми сильными. Духи часто бывали среди людей. Два письма самого Маликульмулька. Гном Хор отправлен на землю из ада за модным головным убором для Прозерпины. Мотивировки выхода в мир людей есть всегда. Несмотря на то, что все письма четко закреплены за структурой, каждое из них может рассматриваться как отдельное произведение. География писем разнообразна. На равных правах выступают боги, философы, помещики, чиновники и крестьяне. Персонажами также могут быть олицетворенные предметы, например, косынка и английская шляпка. Серьезный критический характер. Показаны отрицательные стороны действительности – сатирический гротеск. Эзопов язык – язык иносказаний, чаще всего вынужденных. Аллегорический стиль. Прежде всего автора беспокоят нравы дворянства. Говорящие имена: молодой дворянин Промот, его любовница Неотказ, тема галломании. Увлечение всем французским, пренебрежение к русскому. Господин Припрыжкин женится, использует для этого крестьян. Тема фаворитизма. 6 письмо – намек на систему фаворитов Екатерины. Гном Буристон. Крупный чиновник. Автор пытается закрепить за Буристоном стиль, создает видимость участия в журнале разных авторов. Литературная тема. Пародия на Державина. Ухватился за две противоречивости в творчестве Державина – кладбищенские мотивы, мотивы тленности и тема эпикурейства, наслаждения. В 43 письме сильф Световид пишет, что подслушал разговор двух людей на прогулке, которые производят впечатление умных. Они сетовали на горести и бессмысленность жизни, а потом отправились в трактир. Принцип сатирического гротеска. Развитие русского литературного языка. Использовал диалектные наречия, народную тематику. Тираж неизвестен. Но в одном номере есть сведения, что подписчиков было 80. studfiles.net «По́чта ду́хов, или Учёная, нравственная и критическая переписка арабского философа Маликульмулька с водяными, воздушными и подземными духами» (в XVIII веке произносилось По́чта духо́в) — литературный сатирический журнал, издаваемый И. А. Крыловым. Выходил в Санкт-Петербурге с января 1789 года ежемесячно, всего вышло восемь номеров. Последним стал августовский номер, который появился лишь в марте 1790 года. Предполагалось издать ещё четыре, однако, ввиду недовольства властей и малого количества подписчиков (в списке «подписавшихся особ» указано всего 79 человек), издание было остановлено. В первом издании каждые четыре номера составляли одну часть, нумерация страниц была сквозной через все номера части. По форме журнал представлял собой собрание писем, посланных Маликульмульку разными духами — гномами Зором, Буристоном, Вестодавом, сильфами Дальновидом, Световидом, Выспрепаром, бесом Астаротом, философом Эмпедоклом, ондином Бореидом, и двух писем самого Маликульмулька. Письма были связаны единым фантастическим сюжетом, что даёт возможность рассматривать журнал как цельное произведение. «Почта духов» имеет много общего с выходившим на двадцать лет раньше журналом «Адская почта» Ф. А. Эмина. Вероятно, журнал Эмина послужил Крылову образцом. В письмах подземных духов, гномов Зора, Буристона, Вестодава, сатира носит в основном бытовой характер, осмеиваются царящие на Земле разврат и коррупция, быстро заражающие и размеренную жизнь подземного царства. Письма воздушных духов-сильфидов Выспрепара, Световида, Дальновида задают несколько иное направление. В них присутствует много философских рассуждений об общественной морали, политике, обязанностях монархов, положении дворян в обществе, о моральном долге, определяющем звание «честного человека», появляются похвалы мизантропии как единственно правильной позиции честного человека в мире, где торжествуют фальшь и корысть. Во многих письмах журнала высмеивалась галломания, уделялось место и литературной полемике. В XIX веке очевидные различия, присутствовавшие в письмах разных духов, сделали популярной точку зрения (восходящую к мемуарам Массона, опубликованным в Париже в 1800 году), что автором «философских» писем является А. Н. Радищев. Это мнение отстаивали А. Н. Пыпин (Крылов и Радищев, «Вестник Европы», 1868, май), А. И. Лященко (Биография И. А. Крылова, «Исторический вестник», 1894, № 11), Л. Н. Майков (Историко-литературные очерки, СПБ., 1895), оно принято в написанной Лященко статье о «Почте духов» в «Энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона». В первое собрание сочинений И. А. Крылова 1847 года под редакцией П. Плетнева входило лишь восемнадцать писем журнала (письма гномов Зора, Буристона и Вестодава) и вступление. Однако в настоящее время возобладало представление, что единственным автором и редактором журнала являлся сам И. А. Крылов, а в современных собраниях сочинений Крылова принято перепечатывать весь журнал целиком. Первоначально «Почта духов» издавалась в типографии И. Рахманинова и, видимо, на его средства. За Рахманиновым остались оригиналы и права на переиздание, которыми он воспользовался в 1793 году. В своём имении, селе Казинке, куда он перевёл типографию, Рахманинов осуществил новое издание, тиражом 600 экземпляров. Весь этот тираж был конфискован и в 1797 году сгорел во время пожара. В 1802 году «Почта духов» была переиздана в Петербурге книгопродавцом Свешниковым в четырёх частях, уже без разбиения на месяцы. Это издание 1802 года принято считать вторым. 1/1 2 029 Лекция 2 | История русской журналистики второй половины XVIII века, начала XIX | Лекториум wiki2.org С начала 1789 г. (год завершения Радищевым «Путешествия из Петербурга в Москву») Крылов при поддержке Рахманинова принимается за издание собственного ежемесячного сатирического журнала «Почта духов». Самым названием своего журнала, которого он является не только издателем, но, в сущности, и единственным автором, Крылов как бы подчеркивает прямую преемственность по отношению к одному из союзников новиковского «Трутня» — «Адской почте» Ф. Эмина. Журнал Крылова строится по тому же композиционному принципу: складывается из писем к арабскому волшебнику Маликульмульку подземных, воздушных и водяных духов — гномов, сильфов и ондинов. Всего в «Почте духов» помещено 48 писем: 45 от лица восьми различных духов, одно письмо философа Эмпедокла и два ответных письма Маликульмулька. Сам издатель, Крылов, объявляет себя секретарем Маликульмулька, получившим от него право издать его переписку. Сатирическое восприятие существующих политических порядков, общественных отношений и нравов глазами «постороннего» наблюдателя — давний . литературный прием. У нас он был использован еще Кантемиром в его пятой сатире, где мифологическое лесное существо — сатир, побывавший среди людей,— повествует сочинителю Периергу о многообразных видах людского злонравия. Прием этот очень удобен и пришелся по вкусу писателям XVIII в. С одной стороны, точка зрения подобного наблюдателя, который оглядывает человеческое общежитие как бы в первый раз, проистекающая отсюда наивная непосредственность и столь же наивные удивление и подчас негодование по поводу того, что он видит, усиливают сатирическую остроту восприятия и воспроизведения того, к чему все давно привыкли. С другой стороны, суд над современным обществом производится со столь излюбленной писателями XVIII в. позиции рационалистической «естественности», «разумности» и «справедливости». Все это мы и находим в журнале Крылова, представляющем собой своеобразный сборник новелл и морально-философских рассуждений. В «Почте духов» перекрещиваются, непрерывно перебивая друг друга, несколько фабульных линий и вместе с тем дается несколько планов изображения действительности. Первое же письмо от гнома Зора заключает в себе фабульный зачин, долженствующий сообщить всей переписке некое сюжетное единство. Богиня подземного царства, Прозерпина, побывав на земле, возвращается оттуда модницей и «вертопрашкой» и хочет переделать на новый лад весь адский двор. Плутон, который находится под башмаком у жены, посылает на землю Зора с поручением доставить в ад модных парикмахеров, портного и купца-галантерейщика. Так мотивируется появление на земле Зора и большинство встреч и знакомств, которые он там завязывает. Этот лее композиционно-мотивировочный зачин продолжается и далее. Под влиянием новых модных порядков — выбывают из строя, «надрываются от смеха» адские судьи — Минос, Радамант и Эак. Плутон отправляет на землю другого гнома, Буристона, с явно безнадежным заданием: разыскать там трех новых «честных и беспристрастных судей» (третье письмо). Так мотивируется серия писем Буристона. Однако уже в отношении третьего адского духа, Астарота, мотивировка меняется. Астарот посылается владыкой ада — притом уже не античным Плутоном, а еврейско-христианским Вельзевулом — на землю в ответ на призыв нищего поэта. Письма сильфов с самого начала оказываются вне какой бы то ни было мотивировки. Воздушные духи свободно носятся над землей, появляясь то там, то здесь, и повествуют Маликульмульку обо всем, что открывается их взорам. Так же, без всякой специальной мотивировки, даются письма к Маликульмульку философа Эмпедокла и водяного духа — ондина Бореида. Да и в отношении гномов Зора и Буристона первоначальная мотивировка в ряде случаев стирается. Так, например, письмо XXX начинается словами, не имеющими никакого отношения к поручению Прозерпины: «Недавно, прогуливаясь по городу, любезный Маликульмульк, вздумалось мне осмотреть здешние книжные лавки» — и дальше все письмо посвящено литературным темам, в частности содержит в себе очередной выпад Крылова против давнего литературного врага — Княжнина. Не поручением Прозерпины, а попросту «любопытством» мотивируется и одно из следующих писем Зора — о посещении им театра (письмо XLIV). Все это нарушает первоначально намеченное фабульное единство сборника писем духов. Но вместе с тем в самом расположении и последовательности писем чувствуется твердая рука, выдерживается единый композиционный принцип. За немногими исключениями, письма гномов и сильфов правильно чередуются между собой. Это полностью отвечает и членению писем на два основных раздела: са- тирико-повествовательный и сатирико-философический, которые опять-таки не случайно распределяются между двумя категориями духов. Сатира — удел по преимуществу подземных, адских духов, что находится в соответствии с их «бесовской», адской природой; наоборот, парящие в небесах, с высоты взирающие на жизнь, воздушные духи с выразительными именами Дальновид, Световид, Выспрепар предаются высоким философским размышлениям на самые разнообразные темы, непосредственно связанные, однако все с теми же созерцаемыми ими людскими отношениями. Наблюдатели и рассказчики-«духи», благодаря своей условно нематериальной природе, всюду могут проникать, при желании принимая тот или другой облик, а зачастую и вовсе оставаясь невидимыми. Это дает им возможность наблюдать жизнь без всяких покровов и прикрас. Обо всем, что они видят, как и о своих размышлениях по этому поводу, они дают подробный отчет в письмах. Это позволяет автору набросать самую широкую сатирическую картину жизни современного ему общества в самых различных ее формах и проявлениях. Резкость и смелость обличений в «Почте духов» поразили даже современников радищевского «Путешествия из Петербурга в Москву». Так, например, секретарь великого князя Александра Павловича (будущего Александра I) Массой в своих «Секретных мемуарах», вышедших на французском языке в Париже в 1800 г., отзывался о «Почте духов» как о «периодическом издании, наиболее философическом и наиболее колком из всех, какие когда- либо осмеливались публиковать в России». Именно это, повидимому, и заставило того же Массона, как, возможно, и некоторых других современников, приписывать всю «Почту духов», первое издание которой выходило анонимно, перу самого Радищева. Действительно, идейная и тематическая близость ряда мест «Почты духов» и радищевского «Путешествия» бросаются в глаза (ср., например, письмо XLV сильфа Выспрепара о посещении им столицы «Великого Могола» и знаменитое описание царского сна в главе «Путешествия» «Спасская Полесть»), Это побудило многих исследователей, опираясь на свидетельство Массона, выдвинуть предположение о том, что автором некоторых из писем и в самом деле был Радищев. В настоящее время после длительной дискуссии по этому вопросу можно считать почти окончательно установленным, что весь материал «Почты духоз» принадлежит самому Крылову или по меньшей мере, в отдельных случаях, редакторски обработан им. Но вместе с тем совпадения эти наглядно свидетельствуют, насколько близки были к Радищеву общественно-политические взгляды молодого Крылова. Крылов был убежденным и последовательным гуманистом-демократом. В одном из стихотворений этого периода (послание «К Другу моему А. И. К.», 1793 г.) Крылов выдвигает следующую знаменательную формулу своего общественного поведения, невольно приводящую на память известные слова Максима Горького «Прекрасная это должность быть человеком»: В острых шаржах-гротесках писем «духов» гуманист Крылов метко зарисовывает самые разнообразные и дикие формы обесчеловечения паразитарно-эксплуататорской верхушки общества — крепостников-помещиков. «Почта духов» представляет собой как бы сгущенный итог передовой сатирической традиции литературы XVIII в. В ряде зарисовок «Почты духов» оживают персонажи сатир Кантемира. Таковы, например, невежественный «дворянин, живущий в деревне», и «поверженный в роскошь и негу богач», нападающие на науку и просвещение доводами кантемировских Сильвана, Луки и Медора (письмо VII, от сильфа Световида). Другой известный образ Кантемира напоминает и крыловский Промот: «Познай…,— продолжал он… показывая ей правую руку, усеянную перстнями,— познай, что на этих пальцах сидит мое село Остатково; на ногах ношу я две деревни — Безжитову и Грабленную; в этих дорогих часах ты видишь любимое мое село Частодавано; карета моя и четверня лошадей напоминают мне прекрасную мою мызу Пустышку; словом, я не могу теперь взглянуть ни на один мой кафтан и ни на одну мою ливрею, которые бы не приводили мне на память заложенного села или деревни или нескольких душ, проданных в рекруты, дворовых». Все это, в сущности, развитие одного стиха из второй сатиры Кантемира о «злонравном» дворянине Евгении: «Деревню взденешь потом на себя ты целу». В «Почте духов» можно найти очень много мест и эпизодов, напоминающих читателю наиболее примечательные сатирические образы и мотивы журналов Новикова и Федора Эмина. И дело тут не только в литературной преемственности, а и идейной близости. С самого лее начала своей деятельности леурналиста-сатирика Крылов как бы возобновляет и знаменитый спор о характере, формах и задачах сатиры, который велся в свое время между «Трутнем» и «Всякой всячиной»; причем он решительно становится в этом споре на сторону Новикова. «Всякая всячина» обвиняла сатиру «Трутня» в отсутствии «человеколюбия и кротости», изображая сатирика в качестве черного «меланхолика» и человеконенавистника — «мизантропа». В том же Екатерина упрекала и автора «Путешествия из Петербурга в Москву». Крылов в одном из первых же писем «Почты духов» (письмо IV, от сильфа Даль- новида к волшебнику Маликульмульку) демонстративно выступает в защиту «мизантропов»: «Когда я размышляю, мудрый и ученый Маликульмульк, о поведении большей части людей нынешнего света, то, признаюсь, что не только извиняю, но даже хвалю поступки и образ мыслей тех людей, которым дают название мизантропов… Все то, в чем их упрекают, есть некоторым образом хвала их добродетели. Какой смертный, следующий путем истины, не возгнушается тех гнусных страстей и пороков, коими свет сей преисполнен? Возможно ли, чтобы сие не учинило его суровым, унылым и задумчивым?» Тезису «Всякой всячины» о том, что меланхолики являются врагами общества и человечества, Крылов противопоставляет прямо противоположное утверждение: «Так, мудрый и ученый Маликульмульк, я весьма в том уверен, что ничто не может быть столь полезно для благосостояния общества, как великое число сих мизантропов; я почитаю их за наставников и учителей рода человеческого». «Если бы при дворах государей,— продолжает далее сильф Да пьновид,— находилось некоторое число мизантропов, то какое счастие последовало бы тогда для всего народа! Каждый государь, внимая гласу их, познавал бы тотчас истину. Один мизантроп истребил бы в минуту все те злодеяния, кои пятьдесят льстецов в продолжение целого месяца причинили. Министры, судьи, вельмолеи, одним ело- ном, нес те, коим вверено благосостояние народное, трепетали бы при едином названии мизантропа». Во всех этих заявлениях полностью отражена принципиальная позиция Крылова-сатирика, для которого «польза обществу» является основной целью его «язвительных шуток» и суровых обличений. Сочетание в лице автора писем «язвительного» шутника и насмешника и «сурового задумчивого мудреца» и составляет специфическое своеобразие крыловской «Почты духов», определяя собой то деление ее сатирического материала на две уже указанные разнохарактерные части — философические письма сильфов и повествовательные письма гномов,— которое заставляло многих исследователей предполагать наличие в журнале по меньшей мере двух, если не больше, авторов — сотрудников его. В философических письмах «Почты духов» автор подымает почти все вопросы, которые волновали передовую общественную мысль второй половины XVIII в. Двадцатилетний юноша, писатель-самоучка, Крылов выказывает в них (лучшее свидетельство исключительной его одаренности) блестящую осведомленность в области просветительной мысли — от Кантемира и Ломоносова до Новикова и Радищева у нас, от Монтескье, Вольтера, Руссо до Гельвеция, Рейналя на Западе. При этом перед нами не просто начитанный человек, а зрелый мыслитель, вполне овладевший интеллектуальным оружием, выкованным русскими и западноевропейскими просветителями, и мастерски пользующийся этим оружием для решения целого ряда наиболее жгучих морально- философских и социально-общественных проблем своей современности. Сильфы рассуждают в своих письмах о том, в чем заключается «истинное блаженство» человека и «истинная мудрость», о том, кто может считаться «истинно честным человеком» равно как «истинным дворянином», ставят вопросы об истинном и ложном героизме, о войнах справедливых и несправедливых, о веротерпимости, о добродетельных царях и о царях-тиранах и т. п. Однако и философические письма сильфов проникнуты сатирическим духом, наполнены «язвительными шутками». В еще более язвительные сатирические тона окрашены письма гномов. Сатира гномов, как и укоризны сильфов, носит демократический характер. В одной из своих позднейших сатирических статей, опубликованных в «Зрителе» — «Мысли философа по моде, или способ казаться разумным, не имея ни капли разума»,— Крылов, непосредственно продолжая сатирическую линию Новикова, саркастически советует вступающему в свет юнцу: «С самого начала, как станешь себя помнить, затверди, что ты благородный человек, что ты дворянин и, следственно, что ты родился только поедать тот хлеб, который посеют твои крестьяны,— словом, вообрази, что ты счастливый трутень, у коего не обгрызают крыльев, и что деды твои только для того думали, чтобы доставить твоей голове право ничего не думать» (I, 332—333). В полном соответствии с этим в письмах гномов рисуется целая сатирическая галерея трутней различных сословий — даются причудливо-карикатурные образы представителей придворной знати, поместного дворянства, бюрократии, купечества. Гномы зло и едко высмеивают «жестокосердых вельмож», знатных господ — «потомков Калигулина коня», кичащихся своим благородством, и знать новую, взяточников-чиновников, судей Тихокрадовых, купцов Плуторезов, тупоголовую военщину — Рубакиных, развращенное светское общество — щеголей и щеголих Припрыжкиных, Бесстыд, Неотказ, графинь Ветран и княгинь Щепетихиных, сво- ден-хозяек французских «модных лавок» и их братьев — «французских беглецов с висилицы», нанимающихся в учителя, и т. д. Вся эта пестрая и гротескная толпа сатирических карикатур непосредственно примыкает к сатирическим образам и зарисовкам новиковских «Трутня», «Живописца» и «Кошелька». Крылов подхватывает и развивает один из особенно ходовых мотивов предшествующей сатиры — мотив своеобразной «зооло- гизации» «злонравного» общества тунеядцев, которая была начата еще Сумароковым и нашла свое наиболее замечательное художественное воплощение в образе фонвизинского Скотинина. Подобно персонажам «Писем к Фалалею» и «Недоросля», сатирические персонажи «Почты духов», один из которых так и называется «Скотонрав», в одинаковых тонах говорят и о людях, и о животных. Знатный бездельник Припрыжкин в восторге рассказывает гному Зору, что исполнились его главнейшие желания — иметь запряжку лошадей, богатую невесту, любовницу- танцовщицу и маленького мопса. Зор поздравляет Припрыжкина: «Поздравляю тебя, любезный друг… с исполнением твоего желания, а более всего с невестою; я уверен, что ты не ошибся в твоем выборе».— «Конечно,— сказал он,— лошади самые лучшие, английские!» и т. д. О людях, которые живут «бесполезною жизнью» и «без всякого размышления предаются одним только чувственным удовольствиям», на страницах «Почты духов» неоднократно говорится, что они «уподобляют себя несмысленным скотам». Для творчества Крылова этот мотив тем любопытнее, что здесь Крылов-сатирик непосредственно соприкасается с миром своего будущего басенного творчества. Подчас в «Почте духов» встречаются места, как бы непосредственно предваряющие будущие басни. «Возмогут ли все наставления Сенеки и Эпиктета произвесть какое действие над глупою головою петиметра?» — вопрошает (в письме IV) сильф Дальновид: «Сделают ли они его разумнейшим? Заставят ли быть полезным обществу и не принимать более на себя тех смешных телодвижений и ужимок, чрез кои уподобляется он обезьяне?». Письмо другого сильфа, Световида, как бы развивая эту тему, специально посвящено «удивительному сходству чувств, склонностей и поступок петиметра и обезьяны». Здесь мы как бы имеем первую прозаическую наметку всего знаменитого цикла басен Крылова об обезьянах («Обезьяна». «Обезьяны», «Зеркало и обезьяна» и др.). Однако в своем сатирическом изничтожении «трутней» Крылов идет еще далее. Он лишает их не только души человека, не и души животного, превращает в неодушевленную куклу, механическую, бездушную «машинку». «Сластолюбивый богач», который пользуется «оставшимся после отца награбленным имением»; уподобляется мраморной статуе: «Подвозят ему великолепный экипаж; два лакея, подхватя под руки, сажают его в карету, с такой же трудностию, как бы несколько сильных извозчиков накладывали на телегу мраморную статую». С «каменной статуей» «из разных цветов мрамора» сравнивается и вельможа (письмо XXVI). В своем последующем сатирическом творчестве Крылов пойдет еще дальше — уподобит статуе самого царя. В одном из самых знаменитых сатирических произведений Крылова — «восточной повести» «Каиб» — фея успокаивает могущественного восточного государя — калифа Каиба, который пустился инкогнито странствовать по своей стране. «Каиб,— сказала она калифу,— я выдумала способ сокрыть путешествие твое от народа и от самых визирей твоих… Я приготовила куклу и дала ей такие способности, что она, до возвращения твоего, заменит с успехом твое место… Поверь: ни одна душа не узнает, как изрядно подменю я тебя статуєю из слоновой кости, которая в твое отсутствие наделает много славных дел». Столь же часты у Крылова сопоставления людей с «куклами». «Чем более живу я между людьми…— пишет гном Зор,— тем более кажется мне, будто я окружен бесчисленным множеством кукол, которых самая малая причина заставляет прыгать, кричать, плакать и смеяться. Знатная барыня заплачет, и в ту ж минуту все лица вокруг ее сморщатся; большой барин улыбнется, и вдруг собранные вокруг его машинки на красных каблучках зачинают хохотать во все горло. Никто не делает ничего по своей воле, но все как будто на пружинах…». Как бы резюмируя свои впечатления от «злонравного» общества, Зор заявляет: «Все говорят, будто приближается последний век; а я так думаю, что свету преставление давно уже было и что люди все померли, а остались одни только машины, которые думают, будто они действуют, как между тем самая малейшая неодушевленная вещь приводит их в движение». Это сопоставление светских тунеядцев с механическими куклами встречается и в позднейших сатирических статьях Крылова. Так, в «Мыслях философа по моде» последний, обращаясь к своим «любезным собратьям» — светским бездельникам, усиленно культивирующим «наследственное прилепление к невежеству», прямо сравнивает их с балаганными марионетками. Слова Новикова в сатирических ведомостях «Трутня» о некоем владельце двух тысяч душ, который сам без души, развертываются Крыловым в своеобразную картину обездушенного общества, представляющего собой мир механизированных кукол. От всех этих «кукол на пружинах», «машинок на красных каблучках», статуи-калифа — прямой путь к сатире Салтыкова-Щедрина с его сатирической сказкой «Игрушечного дела людишки», со знаменитыми градоначальниками из «Истории одного города», вроде пресловутого Органчика или другого почтенного градоправителя, подполковника Прыща с фаршированной трюфелями головой. Однако сатирический гротеск — это только один из приемов, свойственных литературной манере Крылова-сатирика. Основную силу крыловской сатире придает пропитывающая всю ее насквозь язвительная ирония. В большинстве своих писем «духи» ограничиваются почти протокольным описанием того, что они видят и слышат на земле, в различных сферах общественной жизни. Но краски для этого описания выбраны так удачно, изображаемые лица и эпизоды представлены с такой живостью, самый тон изложения при его словно бы эпической бесстрастности исполнен такого негодующего сарказма, что набросанные картины оказываются жесточайшим обвинительным приговором над всем строем жизни эксплуататорской верхушки общества. Возьмем хотя бы описание дома знатного вельможи, который можно одновременно назвать храмом, театром и аукционом. «Храмом можно назвать этот дом потому, что всякое утро бывает в нем поклонение живому, но глухому и слепому идолу; театром потому, что здесь нет ни одного лица, которое бы то говорило, что думало, не выключая и самого сего божества; а аукционного комнатою потому, что тут продаются с молотка публичные достоинства». В особенности замечательно описание прихожей вельможи, наполненной бедняками: «отягченными усталостию и летами» стариками, которые «облокачивались своими седыми головами о холодные стены», бледными и изможденными женщинами с грудными младенцами на руках, безногими инвалидами. Описание это не только отразилось на знаменитых строфах державинского «Вельможи», созданных пятью годами позднее, ко и вызывает в памяти написанные больше чем полвека спустя «Размышления у парадного подъезда» Некрасова. Сатира «Почты духов», как уже подчеркивалось, крепко связана с традициями нашей сатиры XVIII в. И дело тут не только в преемственности отдельных сатирических мотивов, айв самом методе сатирического изображения действительности — рационалистической-прямолинейности в построении сатирического характера. Но в то же время автору «Почты духов» в ряде случаев удалось выйти за условно-рационалистические рамки классицизма, изобразить действительность, говоря словами самого же Крылова, «очень сходно с природой». Закономерно, что и положительные общественные идеалы Крылова, по сравнению с сатирой новиковских журналов, отличаются еще большим демократизмом. Так, если Новиков противопоставлял представителям всех слоев дворянства добродетельного «мещанина» — интеллигента-разночинца,— Крылов рядом с последним ставит и крепостного крестьянина. «Мещанин, добродетельный и честный крестьянин, преисполненные добросердечием, для меня во сто раз драгоценнее счисляющего в своем роде до 30 дворянских колен, но не имеющего никаких достоинств, кроме того счастия, что родился от благородных родителей, которые так же, может быть, не более его принесли пользы своему отечеству, как только умножали число бесплодных ветвей своего родословного дерева»,— читаем в одном из писем Дальновида. «И самый низкий хлебопашец, исполняющий рачительно должности своего состояния, более заслуживает быть назван честным человеком, нежели гордый вельможа и не- смысленный судья»,— пишет тот же сильф Дальновид в другом месте. Здесь автор «Почты духов» также прямо приближается к Радищеву. Не удивительно, что «Почту духов» постигла примерно та же судьба, что и новиковский «Трутень». Не докончив подписного года, «Почта духов» прекратила свое существование, и есть все основания полагать, что произошло это не по желанию и воле издателя. Но как Новиков не успокоился после закрытия «Трутня», а, воспользовавшись первым же удобным случаем, приступил два года спустя к изданию своего нового сатирического журнала «Живописец», так не сложил оружия и Крылов. Вконтакте Facebook Twitter Google+ Одноклассники waldorf.in.ua Материал из Википедии — свободной энциклопедии «По́чта ду́хов, или Ученая, нравственная и критическая переписка арабского философа Маликульмулька с водяными, воздушными и подземными духами» (в XVIII веке произносилось По́чта духо́в) — литературный сатирический журнал, издаваемый И. А. Крыловым. Выходил в Санкт-Петербурге с января 1789 года ежемесячно, всего вышло восемь номеров. Последним стал августовский номер, который появился лишь в марте 1790 года. Предполагалось издать ещё четыре, однако, ввиду недовольства властей и малого количества подписчиков (в списке «подписавшихся особ» указано всего 79 человек), издание было остановлено. В первом издании каждые четыре номера составляли одну часть, нумерация страниц была сквозной через все номера части. По форме журнал представлял собой собрание писем, посланных Маликульмульку разными духами — гномами Зором, Буристоном, Вестодавом, сильфами Дальновидом, Световидом, Выспрепаром, бесом Астаротом, философом Эмпедоклом, ондином Бореидом, и двух писем самого Маликульмулька. Письма были связаны единым фантастическим сюжетом, что дает возможность рассматривать журнал как цельное произведение. «Почта духов» имеет много общего с выходившим на двадцать лет раньше журналом «Адская почта» Ф. А. Эмина. Вероятно, журнал Эмина послужил Крылову образцом. В письмах подземных духов, гномов Зора, Буристона, Вестодава, сатира носит в основном бытовой характер, осмеиваются царящие на Земле разврат и коррупция, быстро заражающие и размеренную жизнь подземного царства. Письма воздушных духов-сильфидов Выспрепара, Световида, Дальновида задают несколько иное направление. В них присутствует много философских рассуждений об общественной морали, политике, обязанностях монархов, положении дворян в обществе, о моральном долге, определяющем звание «честного человека», появляются похвалы мизантропии как единственно правильной позиции честного человека в мире, где торжествуют фальшь и корысть. Во многих письмах журнала высмеивалась галломания, уделялось место и литературной полемике. В XIX веке очевидные различия, присутствовавшие в письмах разных духов, сделали популярной точку зрения (восходящую к мемуарам Массона, опубликованным в Париже в 1800 году), что автором «философских» писем является А. Н. Радищев. Это мнение отстаивали А. Н. Пыпин (Крылов и Радищев, «Вестник Европы», 1868, май), А. И. Лященко (Биография И. А. Крылова, «Исторический вестник», 1894, № 11), Л. Н. Майков (Историко-литературные очерки, СПБ., 1895), оно принято в написанной Лященко статье о «Почте духов» в «Энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона». В первое собрание сочинений И. А. Крылова 1847 года под редакцией П. Плетнева входило лишь восемнадцать писем журнала (письма гномов Зора, Буристона и Вестодава) и вступление. Однако в настоящее время возобладало представление, что единственным автором и редактором журнала являлся сам И. А. Крылов, а в современных собраниях сочинений Крылова принято перепечатывать весь журнал целиком. Первоначально «Почта духов» издавалась в типографии И. Рахманинова и, видимо, на его средства. За Рахманиновым остались оригиналы и права на переиздание, которыми он воспользовался в 1793 году. В своем имении, селе Казинке, куда он перевел типографию, Рахманинов осуществил новое издание, тиражом 600 экземпляров. Весь этот тираж был конфискован и в 1797 году сгорел во время пожара. В 1802 году «Почта духов» была переиздана в Петербурге книгопродавцом Свешниковым в четырех частях, уже без разбиения на месяцы. Это издание 1802 года принято считать вторым. wiki-org.ru«Почта духов». Почта духов
«Почта духов». Крылов
16. Традиции русской сатирической журналистики в журнале и.А. Крылова «Почта духов».
Почта духов — Википедия с видео // WIKI 2
Энциклопедичный YouTube
Ссылки
Литература
Эта страница последний раз была отредактирована 19 ноября 2017 в 11:46. Выход сатирического журнала «Почта духов»
Почта духов — Википедия (с комментариями)
Напишите отзыв о статье "Почта духов"
Ссылки
Литература
Отрывок, характеризующий Почта духов
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать… Наташа закрыла рукою рот матери. – О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил? – Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу… Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения. Наташа слушала и соображала. – Ну так что ж? – сказала она. – Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж. – Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа. – Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его. – А почему вы знаете? – Я знаю. Это не хорошо, мой дружок. – А если я хочу… – сказала Наташа. – Перестань говорить глупости, – сказала графиня. – А если я хочу… – Наташа, я серьезно… Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май». – Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать. – Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит. – Сходит? – повторила Наташа. – Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin… – Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик? – Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить… – Отчего же не надо, коли ему хочется? – Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится. – Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность. – Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать. – Не замуж, а так , – повторила она. – Как же это, мой друг? – Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так . – Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом. – Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый… – Что ты врешь! – сказала графиня. Наташа продолжала: – Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный. – Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня. – Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать… – Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату. Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть. «Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.Смотрите также
