Раньше звали фараонами Так, разгуливая по селу, наткнулась я на мужичка. Сидел он на пригорке у берега реки, смотрел вдаль и будто наслаждался мягкими каплями дождя. Рядом стояла только открытая, но даже не початая бутылка водки. Да не пьяница он, не подумайте, наоборот, ценитель. Выйти к речке, выпить с другом рюмочку, пофилософствовать... Вот только компаньона для такого дела найти не смог. Представляете, в маленьком русском селе нет желающих пригубить?! Спрашиваю: «Почему без напарника?» Отвечает, что не особо пьющий здесь народ... Работящий. Когда-то жители соседних сел за гордый, неуступчивый нрав вообще звали варзужан, простых крестьян, фараонами. Может быть, такое прозвище они получили и потому, что жили на богатой земле. Богатой не только рыбой, но и, например, речным жемчугом. Существует предание, согласно которому парадное платье Ивана Грозного, хранящееся в Грановитой палате Кремля, украшено именно варзужским жемчугом. Подтверждения этому нет, но однозначно известно, что на Всемирной выставке в Париже в 1867 году коллекция речного жемчуга из Варзуги получила высокую оценку посетителей.Последняя волна старинного промысла схлынула более ста лет назад, с тех пор им никто не занимался. Хотя на берегах реки и сегодня можно встретить скопления раковин-жемчужниц, выброшенных водой. Оно, наверно, и к лучшему. Говорят, наличие ракушек в реке привлекает семгу. А сказка оказалась рядом Безмятежная красота Фотосессия для мишки Тундра вам не Калифорния Через границы - без визы и паспорта Беркут ворону не проворонил Еко - Йоко - Эко Ловись, рыбка, большая и... большая! Будущая Мекка арктического туризма? Природный океанариум Не за рыбой, а на рыбалку Загадки северной пустыни Чем богаты, тем и рады Камни с рожками и деревянная «Ждущая» www.mvestnik.ru О Зиновьеве Н. А. Там русский дух, там Русью пахнет… Жизненная и творческая биография Николая Зиновьева лишний раз подтверждает, что поэтам на Руси во все времена жилось и живётся несладко. Как свидетельствуют близкие люди, стихи его были замечены и опубликованы ещё в начале 80-х годов, а широкая известность приходит только сейчас, спустя более чем четверть века, когда уже и несколько сборников вышло, и появились подборки стихов в толстых центральных журналах. И дело здесь не в том, что кто-то этому препятствует, а скорее всего в том, что в нашей проблемной и расчётливой действительности пока и, думается, временно о поэзии просто забыли или же считают её неприбыльным, а потому непопулярным занятием. Когда вдумываешься в обычную земную биографию Н. Зиновьева, воспроизводишь в зрительной памяти его самого, невольно напрашиваются слова из известной песни Игоря Талькова: *** Поэты не рождаются случайно, Они летят на землю с высоты, Их жизнь окружена глубокой тайной, Хотя они открыты и просты. Глаза таких божественных созданий Всегда печальны и верны мечте. И в хаосе проблем их души вечно светят тем Мирам, что заблудились в темноте. В этих проникновенных строчках прямо-таки вырисовывается не только внешний портрет Николая Зиновьева, но и его скромный истинно русский образ жизни, его открытая благородная душа, заболевшая неотступным беспокойством за судьбу России, в какой уже раз за свою многострадальную историю натужно решающей вопрос «быть или не быть?». Будущий поэт появился на свет в 1960 году в небольшом кубанском городке Кореновске, который и до сегодняшнего дня больше похож на степенную казачью станицу. Там на одной из городских окраин он живёт и сейчас. Писать начал примерно с 1982 года под впечатлением стихов, опубликованных в журнале «Кубань». Хорошо, что сразу нашёлся человек, который одобрил первые поэтические опыты Н. Зиновьева и тем самым вдохновил его на дальнейшее творчество. Им оказался известный на Кубани поэт Вадим Неподоба, к сожалению, уже ушедший в мир иной… Ясно совершенно, что Н. Зиновьев родился поэтом, но прояви себя как поэт в полный голос тогда, когда спустились грозовые тучи над его большой и малой родиной. Жаль только, что этот голос долгое время был неслышен, потому что его забивали и продолжают забивать чуждые русской натуре звуки безнравственности и вседозволенности. Они держат слух современного человека в постоя: ном напряжении, и цель их громкого звучания далеко не безобиден, Зиновьев это очень хорошо понимает, иначе не родилось бы, не вышло бы из-под его пера вот это стихотворение, которое не может оставить равнодушным любого человека, искренне обеспокоенного судьбой родной земли и того великого духовного богатства, которое на ней произросло. *** Где русские тихие песни? Хотел бы их слышать. Вотще. Крикун же заморский, хоть тресни, Мне нужен, как волос в борще. Где русские квасы и каши? Где русский на избах венец? Где русские женщины наши? Где русская речь, наконец? Россия любимая, где ты? Какой тебя смёл ураган? Остался на ветку надетый Небьющийся русский стакан. Возможно, кому-то вздумается обвинить поэта в русофильстве, в квасном патриотизме и, может быть, ещё в чём-то ныне немодном и неприемлемом в «элитных сферах». Мы же расцениваем прозвучавшие в стихотворении риторические вопросы как крик души истинного гражданина, для которого характерные приметы русской действительности — это святыни, без которых Россия перестанет быть таковой, растворится в пьяном угаре. Поэзия Н. Зиновьева — не только собственная духовная биография, но одновременно и правдивая история России конца XX–XXI вв., запечатлённая как через мысли и чувства его самого так и простых людей, среди которых вырос он сам. Большая часть его стихов исполнена грусти и печали, в чём нельзя усматривать какую-то заданность или неестественность. Так получилось, что Н. Зиновьеву выпало жить в ту пору, когда страна покатилась под уклон, стремительно теряя и былую державную мощь, и высокие духовные ценности, и веру в благополучное будущее. Понимая происходящее сердцем и умом, живя в гуще народа и тонко воспринимая его настроения, поэт просто и мудро даёт своему времени достаточно суровую оценку, которая, конечно же, воспринимается не только как его индивидуальная, но и как глубоко народная. У него не так много стихов о нашем недавнем советском прошлом. Но именно в них проявляется одно из его лучших качеств как художника слова и человека: он не впадает в крайности, вызывающие неприятие, он предельно правдив и объективен, хотя понятие объективности применительно к поэзии едва ли уместно, поскольку она глубоко эмоциональна по своей сущности и, следовательно, большей частью субъективна. В стихах о временах социализма, безусловно, проскальзывают ностальгические нотки, но в целом они являют собой образец того, как надо бережно относиться к истории и искать в ней не только чёрные краски, но и то сокровенное и нетленное, что помогло бы человеку жить в настоящем. В этом сборнике есть стихотворение, посвященное В. Н. Павлюченкову. Смысловые и духовные параметры этого посвящения выходят далеко за рамки дружеского послания. В нём звучит то настроение, которым живут люди старшего поколения, утверждается мысль о том, что в прошлой советской действительности, которую многие сегодня окрестили «империей зла», было чем гордиться: и силой, и мощью, и славой, и единством устремлений: *** От вас, молодые, не скрою: Не Божью, но знал благодать, Я Родину видел такою, Какой вам её не видать. Я видел такую державу, В Империи жил я такой, Что вечно за прошлую славу Я буду держаться рукой. Иначе я рухну, как древо, На нынешний глядя народ, Смотрящий то вправо, то влево. А мы зрили только вперед. Обращения поэта к прошлому лишены каких бы то ни было идеологических красок, в них, как правило, в конкретных земных деталях воспроизводятся нравственные ценности, в нынешней жизни только утраченные, но и поруганные. Яркий пример тому стихотворение «Из детства»: *** Стояла летняя жара. И мама жарила котлеты. И я вершил свои «дела» — Пускал кораблик из газеты. И песня русская лилась Из репродуктора в прихожей… Не знаю, чья была то власть, Но жизнь была на жизнь похожей. Я помню, как был дядька рад, Когда жена родила двойню. Сосед соседу был как брат… Тем и живу, что это помню. Жизнь теперешняя по отношению к той воссоздаётся по принципу контраста, в ней нет крепких нравственных опор и, следовательно, почвы для душевного покоя: *** Я помню всех по именам, Кто нас учил, что труд — награда. Забудьте, милые! Не надо… Труд — наказанье Божье нам. Как может быть мой дух высок, Когда до поту, до измору Я за говядины кусок Дворец роскошный строю вору? Ведь я потворствую ему. Ведь я из их, выходит, своры… О, век! Ни сердцу, ни уму, Ни духу не найти опоры. Как художник, Н. Зиновьев обладает удивительной зоркостью. Он видит в окружающей жизни страдания обыкновенных людей и ходит нужным заострить на них своё внимание, убеждённо полагая, что успешно бороться с равнодушием, злом можно только силой пепельного откровения, силой пусть горькой, но правды. Вряд ли оставят читателя равнодушным стихи об очереди в собес, о нищенке копающейся в мусорном контейнере, об однокласснице Катьке, вышедшей на панель… Новое время — новые приметы. Пожалуй, и не припомнишь случая, чтобы обласканные вниманием столичные поэты снизошли до мусорного ящика. У них другая забота: «пофилософствовать в скорлупке» о высоком предназначении поэзии, низвергнуть своего предшественника или современника, чтобы самому взгромоздиться на пьедестал. Они и в упор не видят, точнее не хотят видеть, того, что видит Н. Зиновьев, поскольку живут не в сельской хате, а где-нибудь на десятом этаже, между небом и землёй, откуда всё видится как бы в тумане… Стихи, собранные в этой книге, убедительно говорят о том, что Н. Зиновьев созрел и как поэт, и как гражданин. Он глубоко оригинален и неповторим в своих мыслях и чувствах, в художественных средствах их выражения. Он обрёл свой оригинальный поэтический стиль, свой меткий, образный язык, основанный на предельной простоте, лишённый подзатертых высоких слов, одинаково захватывающий как простого человека, так и истинного ценителя поэзии. В подавляющем большинстве стихотворений ощутима твёрдая власть над словом, которое для Н. Зиновьева дороже любого драгоценного металла. Вот почему он не транжирит его, предпочитая выразить мысль или чувство в двух-трёх четверостишиях, но выразить так, чтобы они убеждали своей глубиной, искренностью, свежестью и яркостью словесного оборота. Сошлёмся в подтверждение на стихотворение, первое четверостишие которого настраивает читателя на то, что поэт как будто ёрничает. Но тут же следует второе четверостишие, где изящно и тонко передана извечная боль русского поэта за свою обездоленную страну: *** В моей стране так мало света, Царят в ней деньги и чины. В моей стране мечта Поэта — Наесться вдоволь ветчины. Мне за мечту мою не стыдно. Я и на хлебе протяну Срок отведённый, но обидно, До слёз обидно за страну. Нередко стихотворения Н. Зиновьева состоят всего из одного четверостишия. Но и в этом случае они содержат чётко выраженную, буквально спрессованную авторскую мысль, которая привлекает и своей глубиной, и предельной словесной экономией в её выражении, и, самое главное, тем, что она воспринимается как присущая огромной массе соотечественников поэта. Сошлёмся хотя бы вот на это четверостишье: *** В который раз нам это слышать: «Вновь у ворот стоит беда, Сцепите зубы, надо выжить!» О, русский Бог, а жить когда?!. Никого не оставит равнодушным такое же короткое стихотворение с распространённым названием «Мать»: *** Там, где сквозь огнедышащий чад Солнце на ночь в ущелье свалилось, Сын погиб… Чтоб донянчить внучат, Мать на время живой притворилась. Всего четыре скупых строки, а сколько же в них неожиданных поэтических ходов и находок! Но больше всего потрясает образ русской матери, созданный всего лишь одной стихотворной строкой. Казалось бы, материнская тема в поэзии давно исчерпала себя, но Н. Зиновьев находит такую её грань, которой пока ещё никто не прикоснулся. Находит не только потому, что щедро одарён поэтическим талантом, но и потому, что смысл своего творчества накрепко связывает с судьбами своего Отечества, считает своим гражданским долгом мужественно откликаться на всё то светлое, тёмное и даже трагическое, что в нём происходит. Н. Зиновьев прямо заявил о том, что является продолжателем традиций тех поэтов, которые, как и он, с любовью и болью писали о России, о её нескончаемых бедах, но с надеждой на лучшее, на то, что лихая година рано или поздно исчерпает себя. Кто же они, русские поэты, которых он осознаёт как родственные души, почитает за учителей, считает своим долгом наследовать и нести в массы их мысли и чувства? Лет пять-шесть назад на встрече с читателями Н. Зиновьев, отвечая на вопрос о своих литературных пристрастиях, назвал своими кумирами Н. Рубцова, Ю. Кузнецова, Б. Пастернака. Но, думается, линия связи с предшествующей русской поэзией тянется гораздо дальше: не только в XX, но и в XIX век. Неслучайно в сборнике (чаще всего в эпиграфах к стихам) упоминаются и Пушкин, и Лермонтов, и Некрасов, и Тютчев, и Блок. При этом нельзя не обратить внимание на то, насколько кратко, тонко и исчерпывающе Зиновьев может дать точную оценку тому или иному поэту или его отдельному стихотворению. Взяв, например, в качестве эпиграфа к одному из стихов строки Блока «Сотри случайные черты и ты увидишь: мир прекрасен!», Зиновьев отдаёт ему дань как великому поэту, но при этом как бы ненароком замечает присущий его стихам «хлад ума», нехарактерный для традиционно русской поэзии: *** Поэт, поэт, в каком же ты Жил заблужденье милом. Стереть случайные черты Возможно только с миром. Но так прекрасна мысль сама Великого поэта, Что отметаешь хлад ума И сердцем веришь в это. Но не будем судить о преобладающем душевном настрое самого поэта и, как принято говорить, его лирического героя, принимая во внимание только то, что стихов, исполненных горечи, содержащих подчас мрачные выводы, больше, чем стихов, где так или иначе пробиваются искорки оптимизма. Втягивая читателя в гущу трагических эпизодов, характерных для постсоветской России, настраивая его на минорные тона, Н. Зиновьев как бы походя сменяет характерный ему настрой и тонким наблюдением, взятым из далекой истории или из дня сегодняшнего, сеет маленькую надежду на то, что происходящее вокруг не вечно. и это не раз подтверждала наша история: *** Теснили нас разные орды. Врывались к нам в сумрак избы И конские жаркие морды, И танков холодные лбы. И был в своё время, как НАТО, Зело популярен Мамай, И Гитлер, и… Хватит? Не надо? Ну то-то, смотри, не замай. В стихах такого рода совсем в другом свете предстаёт русский человек, в решающую минуту преображающийся из простого, незаметного мужичка в настоящего исполина, готового на любое свершение ради защиты семьи или спасения Родины: *** А свои голубые глаза Потерял я в двенадцатом веке. При внезапном степняцком набеге Они с кровью скатились с лица. И тогда, чтоб за гибель семьи Печенег не ушёл от ответа, Я их поднял с горелой земли, И с тех пор они чёрного цвета. Пожалуй, только в результате глубоких изысканий можно установить, чем Н. Зиновьев, к примеру, похож на Ю. Кузнецова и тем более на Б. Пастернака. Но совершенно очевидно его родство с Н. А. Некрасовым или Ф. Тютчевым. Оно проявляется в беспредельном чувстве любви Н. Зиновьева к России, к её великому прошлому и к запутанному и непредсказуемому настоящему. Не раз приходилось слышать, что стихи его подчас не только печальны, но и пессимистичны или попросту трагичны. Но Н. Зиновьев никогда не достиг бы больших поэтических высот, если бы не верил в Россию, если бы не находил даже самые малозаметные проблески в её мрачной современной истории, свидетельствующие о том, что рано или поздно она выйдет из затянувшегося экономического и духовного кризиса и обретёт верную дорогу. Вот строчки, подтверждающие, что Россию с её несгибаемым народом хоронить рано: *** Как ликует заграница И от счастья воет воем, Что мы стали на колени. А мы стали на колени Помолиться перед боем. Н. Зиновьев не скрывает своей раздвоенности, философски спокойно осознает своё поэтическое предназначение, которое не сулит ни громкой славы, ни житейского благополучия: *** Я не пахарь и не воин У своей родной земли. Я поэт. Мой ум раздвоен, Словно жало у змеи. Я поэт. Счастливой доли Быть не может у меня, Как нет запаха у соли, Как нет вкуса у огня. Лирический герой стихов Н. Зиновьева склонен к глубокой рефлексии, в которой преобладают тревожные, а иногда и мрачные тона. Можно сослаться в подтверждение на десятки его стихов, таких как, например, «У окна», «Личное определение», «Моя страна», «Русь-тройка» и другие. Состояние души этого героя красноречиво проглядывает вот из этих пронзительных четырёх строк: *** Судьба нас вертит всех как хочет, И я бросаюсь, горевой, То вверх, то вниз, то вбок — как кочет, С отрубленною головой. Нечто подобное было свойственно его великим предшественникам и маститым современникам, озабоченным судьбами отечества. Но подчеркнем ещё раз, что попытка установить кровное родство Н. Зиновьева с ними сделана не для того, чтобы, не дай бог, уличить его в подражательстве или, хуже того, в эпигонстве. Счастье России, её спасение в том, что во все времена, когда ей было трудно, где-то в её далёкой глубинке рождались талантливые люди, способные полезным делом или ярким образным словом посеять в душах людей веру в то, что она не рухнет в пропасть, не даст себя в обиду, рано или поздно обретёт свою истинную дорогу. Николай Зиновьев из тех людей: смысл жизни для него прежде всего в том, чтобы была Россия, чтобы она становилась сильнее и чище, чтобы не прерывала связь времен, не теряла того, чем гордилась в прошлом. И этот смысл он сумел выразить в своих оригинальных талантливых стихах, которые ни с чьими другими не спутаешь. Нет сомнения в том, что за два десятилетия стихотворчества Н. Зиновьев вписал своё имя в русскую поэзию. Но он не останавливается на достигнутом, он продолжает искать себя, обретая всё новых и новых поклонников. Верится в то, что главные его стихи ещё впереди, потому что у его творчества надёжная триединая основа: Россия, Православная Вера и великий Русский Народ. В. Т. Сосновский, доктор филологических наук librolife.ru Читайте, запоминайте и дополняйте список старых названий русских городов. И детям, накажите пополнять пока не поздно и передать внукам, раз теперь дело окончательно ведут к Войне, настраивая всех русских на Украине, против таких же русских в России. Почему "на" Украине, а не "в" Украине? Потому, что на Окраине Руси. Именно украинцы или окраинцы - те же русские казаки защищали Русь и теперь их тренирует Н_А_Т_О нападать на русских , потому что они знают все повадки русских. Научили на свою голову. На Окраине, а не в Украине, как теперь пытаются перевести с английского на украинский и и потом на русский - получается "в" Украине только у тех, кто переводит и уже забыл русский язык. Так вот, на Украине или в Малой Руси - Малороссии, как и в Белой Руси -Беларуссии и уже на нашем Севере, в Великой Руси или Великороссии, рассеянные русские народы, что в Прибалтике, что в Карелии - уже бочку катят на русских, выставляя русских в нехорошем свете. Англосаксы уже настроили против русских весь Белый Свет и сидят и ищат малейшего повода, чтобы русские подорвались на пороховой бочке Украины, которая рванет так, что мало всем не покажется. Любая, неосторожно оброненная фраза, сейчас может стать началом Третьей Мировой Войны - WWIII , по сути, Последней Войны Человечества. Мы и сейчас с Вами можем не успеть что-то изменить, чтобы предотвратить Войну. Вспомните, как англосаксам удалось настроить один и тот же Великий русский народ, друг против друга, разделив Революцией по разные стороны Баррикад в 1917 году. Даже в одной семье братьев раскидали под разные знамена, разделив на красных и белых. Как, потом 70 лет настраивали всех против Белых, А белых там, за бугром на красных. И теперь у нас всех настраивают против Красных появляющихся в Европе и против Социалистического Китая. Если ктото не понял последнего - Китайцев уже так много, Что если в день их будет меньше хоть на один Миллион, то за год их станет меньше только на 365 000 000 , а остальные 1, 335 000 000 будут размножаться в геометрической прогрессии, как кролики. А "Белые"- это кто? Это порядочные русские, кто пытался отстоять порядок в резко меняющихся экономических условиях. Это Те русские, кто не предал своей Родины, не забыл присяги, которая дается раз и навсегда и служили Отечеству, как мог под двумя знаменами, но идет спор под какими? А наш старейший Красный флаг подняли из истории, из летописей Красные это древний русский флаг "Красно-Солнышко". Красный у русских - значит красивый. И хитрая Европа называет его русским цветом, цветом дураков. В сказках всегда два брата умных в шелках и при богатсве, а младший дурачок бездельник, в Красной рубахе и всех спасает. Белая полоса этого знамени видна поверх всадников с шашками - у белых в фильме, у "Белой Гвардии", белогвардейцев, считавших себя "святыми" -И Поверх скачущих казаков видна только белая полоса, верхняя полоса двух знамён. Фильм "Первая Конная" был снят в 1984 году и началась "Перестройка"... Теперь в толпе будет виден только черный цвет, который был или у пиратов или у махновцев. Опускают, уничтожают Страну переворачивая наши Знамена вверх тормашками.Второй Флаг тоже перевернут- на самом деле красная полоса была сверху у русских, но потом сделали русской, красной полосой вниз. - Это был Торговый флаг России и теперь именно под торговым знаменем Родину распродают.Красная полоса сверху - Великороссия, Верх - серверные моря, потом белая полоса Белароссия (в некоторых источниках желтая, золотая императорский цвет обозначаел самодержавие и ниже синяя полоса - Малороссия, выходящая на южное море. А вместе это были Русы или Россы, которые вместе и составляли Великую Восточную Империю под Трехглавым Орлом. Страшно смотреть в Фильме, как русские уничтожают русских сами себя. Одни и те же русские убивали, точно таких же русских, во время Гражданской Войны, в которой погибло заниженным оценкам более 65 000 000 русских. А сколько уехало и так и не нашло себя на чужбине и они тоже погибли... Это такая трагедия, от которой нам не возможно оправиться, выпутаться до сих пор не получается, даже после проведения реституции. Не знающие родства и своей Истории русские бродят как неприкаянные по свету и места себе не находят.Выбили фундамент из под ног - Великую русскую Историю. А без корней - нет крепкого дерева - это перекати поле.И теперь украинцы Киева, которые учат историю по переписанным учебникам убивают таких же русских украинцев на Донбассе, только потому, что те говорят на русском языке - или по их мнению уже страшном языке Москалей. Единый когда-то народ разбавили в войну на Украине "хитрой" кровью и потом разделили на два лагеря, причем всё теже англосаксы, поманив запакдных очередной морковкой. Те, кто вновь придумал всю это хитрую комбинацию отлично знает, что Русы - этруски, спартанцы, сражаются до конца. Конечно же, русские и сейчас выиграют эту Войну, потому что наше дело правое, с нами Бог! На нашей стороне правда но какой Ценой!...А когда понимаешь, что потомки Русов разбрелись по всему Миру, там ж русские помогут навести порядок и восстановит справедливость, после всех исходов русских на Аляске и в Канаде, в США, в Европе сотни миллионов русских, так и не забывших русский язык, как и на древне русских искомой территории Киева и Черниговского детинца, их потомки и сейчас читают Фейсбук на русском языке.... это же видно кто пишет кирилицей и оказалось больше, чем латиницей, вот и переполошились... Армия #Н_А_Т_О теперь поставила под знамена Пентагона тех же русских, пожелавших выучить за пять лет украинский язык, как и 300 лет назад вся Европа учила англиский, немецкий, и французский язык. Последние, видимо, кто не выговаривал букву Р. Было принято разделить народ не только по вере, но и на разные языки, чтобы и без формы, в голом виде различать чьи налогоплательщиков, Чьих Вы будете? Заметили, что сейчас форма единая у всех Армий, потому что по логике, теперь тренируются защить правящую верхушку от народа и им не Важно понимать, кто есть кто. Для отмазки придумают конфликт. и двинут Войска. И перебьют опять всех наших мужиков, а нам, как всегда, придется с детьми отдуваться самим.... Но это будет точно уже последняя в Истории человечества заваруха, затеваемая вновь англосаксами. Новая Война будет чудовищного размера и видимо последней Войной человечества. cycyron.livejournal.com Был в Берлине. Вечером зашел в бар, не в «Элефант», как Штирлиц, но чем-то похожий. Сижу пью кофе. А у стойки три молодых и очень пьяных немца. Один все время что-то громко вскрикивал и порядком мне надоел. Я допил кофе, поднялся. Когда проходил мимо стойки, молодой горлопан чуть задержал меня, похлопал по плечу, как бы приглашая участвовать в их веселье. Я усмехнулся и покачал головой. Парень спросил: «Дойч?» («Немец?»). Я ответил: «Найн. Русиш». Парень вдруг притих и чуть ли не вжал голову в плечи. Я удалился. Не скрою, с торжествующей улыбкой: был доволен произведенным эффектом. Русиш, ага. А русский я до самых недр. Образцовый русский. Поскреби меня — найдешь татарина, это с папиной стороны, с маминой есть украинцы — куда без них? — и где-то притаилась загадочная литовская прабабушка. Короче, правильная русская ДНК. Густая и наваристая как борщ. И весь мой набор хромосом, а в придачу к нему набор луговых вятских трав, соленых рыжиков, березовых веников, маминых колыбельных, трех томов Чехова в зеленой обложке, чукотской красной икры, матерка тети Зины из деревни Брыкино, мятых писем отца, декабрьских звезд из снежного детства, комедий Гайдая, простыней на веревках в люблинском дворе, визгов Хрюши, грустных скрипок Чайковского, голосов из кухонного радио, запаха карболки в поезде «Москва-Липецк», прозрачных настоек Ивана Петровича — весь этот набор сотворил из меня человека такой широты да такой глубины, что заглянуть страшно, как в монастырский колодец. И нет никакой оригинальности именно во мне, я самый что ни на есть типичный русский. Загадочный, задумчивый и опасный. Созерцатель. Достоевский в «Братьях Карамазовых» писал о таком типичном созерцателе, что «может, вдруг, накопив впечатлений за многие годы, бросит все и уйдет в Иерусалим скитаться и спасаться, а может, и село родное вдруг спалит, а может быть, случится и то и другое вместе». Быть русским — это быть растерзанным. Расхристанным. Распахнутым. Одна нога в Карелии, другая на Камчатке. Одной рукой брать все, что плохо лежит, другой — тут же отдавать первому встречному жулику. Одним глазом на икону дивиться, другим — на новости Первого канала. И не может русский копаться спокойно в своем огороде или сидеть на кухне в родной хрущобе — нет, он не просто сидит и копается, он при этом окидывает взглядом половину планеты, он так привык. Он мыслит колоссальными пространствами, каждый русский — геополитик. Дай русскому волю, он чесночную грядку сделает от Перми до Парижа. Какой-нибудь краснорожий фермер в Алабаме не знает точно, где находится Нью-Йорк, а русский знает даже, за сколько наша ракета долетит до Нью-Йорка. Зачем туда ракету посылать? Ну это вопрос второй, несущественный, мы на мелочи не размениваемся. Теперь нас Сирия беспокоит. Может, у меня кран в ванной течет, но я сперва узнаю, что там в Сирии, а потом, если время останется, краном займусь. Сирия мне важнее родного крана.Академик Павлов, великий наш физиолог, в 1918 году прочитал лекцию «О русском уме». Приговор был такой: русский ум — поверхностный, не привык наш человек долго что-то мусолить, неинтересно это ему. Впрочем, сам Павлов или современник его Менделеев вроде как опровергал это обвинение собственным опытом, но вообще схвачено верно. Русскому надо успеть столько вокруг обмыслить, что жизни не хватит. Оттого и пьем много: каждая рюмка вроде как мир делает понятней. Мировые процессы ускоряет. Махнул рюмку — Чемберлена уже нет. Махнул другую — Рейган пролетел. Третью опрокинем — разберемся с Меркель. Не закусывая. Лет двадцать назад были у меня две подружки-итальянки. Приехали из Миланского университета писать в Москве дипломы — что-то про нашу великую культуру. Постигать они ее начали быстро — через водку. Приезжают, скажем, ко мне в гости и сразу бутылку из сумки достают: «Мы знаем, как у вас принято». Ну и как русский пацан я в грязь лицом не ударял. Наливал по полной, опрокидывал: «Я покажу вам, как мы умеем!». Итальянки повизгивали: «Белиссимо!» — и смотрели на меня восхищенными глазами рафаэлевских Мадонн. Боже, сколько я с ними выпил! И ведь держался, ни разу не упал. Потому что понимал: позади Россия, отступать некуда. Потом еще помог одной диплом написать. Мы, русские, на все руки мастера, особенно с похмелья. Больше всего русский ценит состояние дремотного сытого покоя. Чтоб холодец на столе, зарплата в срок, Ургант на экране. Если что идет не так, русский сердится. Но недолго. Русский всегда знает: завтра может быть хуже. Пословицу про суму и тюрьму мог сочинить только наш народ. Моя мама всю жизнь складывала в буфете на кухне банки с тушенкой — «на черный день». Тот день так и не наступил, но ловлю себя на том, что в ближайшей «Пятерочке» уже останавливаюсь около полок с тушенкой. Смотрю на банки задумчиво. Словно хочу спросить их о чем-то, как полоумный чеховский Гаев. Но пока молчу. Пока не покупаю. При первой возможности русский бежит за границу. Прочь от «свинцовых мерзостей». Тот же Пушкин всю жизнь рвался — не пустили. А Гоголь радовался как ребенок, пересекая границу России. Италию он обожал. Так и писал оттуда Жуковскому: «Она моя! Никто в мире ее не отнимет у меня! Я родился здесь. Россия, Петербург, снега, подлецы, департамент, кафедра, театр — все это мне снилось. Я проснулся опять на родине...». А потом, когда русский напьется вина, насмотрится на барокко и наслушается органа, накупит барахла и сыра, просыпается в нем тоска. Иностранцы с их лживыми улыбочками осточертели, пора тосковать. Тоска смутная, неясная. Не по снегу же и подлецам. А по чему тоскует? Ответа не даст ни Гоголь, ни Набоков, ни Сикорский, ни Тарковский. Русская тоска необъяснима и тревожна как колокольный звон, несущийся над холмами, как песня девушки в случайной электричке, как звук дрели от соседа. На родине тошно, за границей — муторно. Быть русским — это жить между небом и омутом, между молотом и серпом. Свою страну всякий русский ругает на чем свет стоит. У власти воры и мерзавцы, растащили все, что можно, верить некому, дороги ужасные, закона нет, будущего нет, сплошь окаянные дни, мертвые души, только в Волгу броситься с утеса! Сам проклинаю, слов не жалею. Но едва при мне иностранец или — хуже того — соотечественник, давно живущий не здесь, начнет про мою страну гадости говорить — тут я зверею как пьяный Есенин. Тут я готов прямо в морду. С размаху. Это моя страна, и все ее грехи на мне. Если она дурна, значит, я тоже не подарочек. Но будем мучаться вместе. Без страданий — какой же на фиг я русский? А уехать отсюда — куда и зачем? Мне целый мир чужбина. Тут и помру. Гроб мне сделает пьяный мастер Безенчук, а в гроб пусть положат пару банок тушенки. На черный день. Ибо, возможно, «там» будет еще хуже. [Источник]http://oppps.ru/dojch-najn-rusish.html?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com gorlanovig.livejournal.comО Зиновьеве Н. А. Там русский дух, там Русью пахнет…. Там русский дух там русью пахнет где это там
Там русский дух, там Русью пахнет
Протекает река Варзуга по болотам, потом задевает озеро, где подбирает парочку притоков, и затем бурно бежит до самого Белого моря, омывая то один порог, то другой. Проходит она в нижнем течении и через одноименное село, самое старое на Кольском полуострове. В XII веке стали новгородцы осваивать новые территории и с моря попали на Терский берег. Тогда и пришли на место нынешней Варзуги. Однако первое упоминание о селе датируется 1419 годом. Эта дата до сих пор остается весьма спорной, но официально она принята.Оплот традицийДмитрий Балашов, известный автор многочисленных романов об истории средневековой Руси, в свое время бывал на Терском берегу в поисках передающегося издревле из уст в уста фольклора. Среди сел побережья Белого моря больше всего в душу запала именно Варзуга. Там, по его мнению, наиболее полно сохранились и культура, и народный быт, и общая этическая система северной деревни.
«Эта культура лежит в пределах древних новгородских владений. Ощущается наследие Великого Новгорода: традиции, высокая грамотность... Я увидел на Севере прелестные, неожиданные для меня вещи. Когда ребенок двенадцати-тринадцати лет в компании взрослых женщин запросто ласкается к своей тетке, не стесняясь, не стыдясь собственной нежности. Или когда парень, который перевозит нас через реку, денег в руки не берет, отказывается: «Матке отдайте...», - рассказывал Дмитрий Михайлович в интервью в уже далеком 1997 году писателю и журналисту «Мурманского вестника» Дмитрию Коржову.Намолена каждая досочкаКонечно, село сейчас не такое, каким видел его Балашов полвека или даже двадцать лет назад, но дух свой сохраняет и по сей день. Нет здесь ни одной многоэтажки. Если правый берег Варзуги немного застроился бетонными домами, то левый, его еще называют Никольским, остается верен дереву. Перебраться на тот берег можно только по реке, на переправе работают лодочники. Еще лет десять назад они гребли веслами, сейчас уже на моторах гоняют. От силы минута - и мы уже на месте. Но особенного шарма это селу все равно добавляет. Получается, варзужане в будни могут по два раза на день переплывать реку - на работу и обратно, домой. Грузы так возить неудобно, а вот налегке куда приятнее, чем на машине. Сидишь себе и любуешься просторами села, церквями. Которых в Варзуге аж четыре штуки - Афанасьевская, Петропавловская, церковь Николая Чудотворца и Успения Пресвятой Богородицы. Последняя признана памятником русского деревянного зодчества XVII века.
Можно задуматься, зачем же в маленьком селе столько церквушек. Ответ кроется в истории. В Варзуге, наверно, намолена каждая досочка. Дело в том, что богатство промыслов этих земель привлекало сюда вотчинников. Новгородские бояре передавали Соловецкому монастырю свои участки в Варзуге, а те уже и обустраивали село. Раньше сюда в основном любители рыбной ловли приезжали, причем не абы какие, а король Швеции, например. Заглядывали и Ельцин, и Черномырдин, и Чубайс. Ведь речка Варзуга богата семгой, рыба сюда заходит на нерест. Говоря «раньше», я не имею в виду, что сейчас рыбалка в этих краях непопулярна. Эта отрасль местного туризма цветет и пахнет, однако конкуренцию начинает составлять православный паломнический туризм в древнейшую сторонку на Кольском полуострове. Многим верующим интересны не только старинные церкви, но и традиционный русский быт. Да просто в Варзуге даже дышится легче и чувствуется какое-то единение с высшими силами и природой. Я увидела село в пасмурную погоду. На фоне хмурого неба оно все равно выглядело хорошо. Прогуливаясь по Никольскому берегу, надеялась застать местных да поспрашивать их о жизни сельской, но все попрятались от дождя в своих домах. Которые, кстати, выглядят очень уютными. Хоть некоторые живут здесь только в дачный сезон, нет ни одной покосившейся, заброшенной избы. Каждый дворик ухожен, вычищен, каждый с огородом или цветником. И обязательно - с поленницей, которая означает, что хозяева живут не одним днем.
Родная и милаяА рыба селу нужна - она означает рабочие места в колхозе, с советских времен сохранившем свое название «Всходы коммунизма». Это основное место работы в Варзуге. Конечно, требуются и другие специалисты. Например, Алексей Черсунов работает электриком, а в свободное время занимается лодочной переправой. Эта вакансия здесь незаменима, а Леша плавает уже больше десятка лет, начав еще мальчишкой. Он, кстати, переехал сюда из Оленегорска. Как-то летом привезли его родители сюда на каникулы. Огляделись, освоились да и не смогли уехать обратно, решили остаться насовсем.Варзужане любят свое село всем сердцем, это замечаешь с первого взгляда. Владимир, местный, которого я повстречала, почти всю жизнь здесь и живет. Уезжал на несколько лет учиться в колледже и служить в армии, но потом корни все равно притянули обратно.- Здесь жили мои прадеды и деды, здесь моя кровь. Мне, кроме Варзуги, ничего не надо! - с полной серьезностью заявил он. - Вот она, моя родная, моя милая!Вообще, приехав сюда, я словно попала в другой мир, сохранивший что-то невыразимое, но очень важное, насущное. И сразу вылетела из головы мысль о том, что в трех часах езды отсюда шумит современный город. Даже забыла, что автомобили вообще существуют и что до села проложена дорога. Чистая речка, запах свежей травы и дров, старинные церквушки и ощущение полного спокойствия - вот чем наградила меня Варзуга.Другие публикации проекта «Морошковый край»:
О Зиновьеве Н. А. Там русский дух, там Русью пахнет…
Там русский дух, там Русью Пахнет! Список переименованных русских городов.: cycyron
Русский Флаг Императорской России. Бело-желто-черный флаг русских перед Войной и перед Революцией.
Дойч? Найн. Русиш ТАМ РУССКИЙ ДУХ, ТАМ РУСЬЮ ПАХНЕТ: gorlanovig
