Буква в духе. Церковнославянская грамота. Церковнославянский язык в США. Церковнославянский язык буква в духе

Буква в духе. Церковнославянский язык сегодня

Здравствуйте! Сегодня мы поговорим о современном церковнославянском языке и о том наследии, с которым подошли к текущему моменту, а также, что с этим наследим делать.

Ни один носитель национального языка не владеет своим языком полностью. Национальный язык – это достояние народа, а не отдельного человека. Все вместе мы, вроде бы владеем, а каждый в отдельности владеет лишь его частью, фрагментом. Наше владение тем или иным фрагментом обусловлено несколькими причинами. Когда мы только начинаем овладевать своим национальным языком, мы слушаем родителей (или тех, с ком жили после рождения) и повторяем за ними. Затем в школе нас целенаправленно учат литературному языку. Восемь, девять, десять или одиннадцать лет. Поэтому то, что считается, что мы владеем литературным языком по умолчанию – лишь иллюзия. На деле же – это есть результат многолетнего обучения. Когда человека не только «в лоб» учат литературному языку – во время написания диктантов проверяют наличие ошибок, поправляют неверно сказанные им слова, ещё существует скрытое обучение. В школе ребёнок обязан прочесть достаточно много текстов. И все эти тексты, как правило, написаны писателями или авторами учебников. А ни один автор не станет писать на разговорном языке, сленге и т.д.

Когда человек начинает овладевать национальным языком, он ещё маленький, а потому бессознателен. В школе у него формируется сознание, но оно ещё не в состоянии им управлять. Им управляют извне.Учителя говорят, что нужно изучать. Но вот выходит человек из школы. Или института и становится самостоятельным. Он продолжает овладевать национальным языком и следующими его частями.

Во-первых, тем, что ему нужно по работе. Ведь, если он не будет владеть профессиональным языком, то не сможет работать и зарабатывать на жизнь.

Второе, чем овладевает человек – те языковые средства, что требуются ему в быту. Если он, например, постоянно пользуется банковской картой, то знает все необходимые термины и определения. Другому человеку, который никогда с этим не сталкивался, такие слова не требуются.

И третья составляющая, которой обязан овладеть каждый человек, это слова, описывающие ту сферу деятельности, которая ему интересна. К примеру, работает человек в расчётном отделе. Словами дебет, кредит, проводка – он пользуется на службе. Но вот наступает вечер пятницы, он берёт удочку и идёт на рыбалку. Там все нужные слова – донка, блесна, мармышка – ему тоже известны. Эту сферу он знает потому, что она ему интересна. Следовательно, спустя, скажем, двадцать лет после окончания института, человек несет персональную ответственность за ту часть национального языка, которой он овладел. Если же он чем-либо не владеет, значит, это ему не было нужно для работы, быта или не было ему интересно.

Если посмотреть, что в массе своей мы не владеем церковнославянским языком, то выводы очевидны и печальны. Не все мы работаем с ним (не каждый ведь служит в алтаре или поёт на клиросе), в быту каждый ли читает утреннее, вечернее правило или ежедневно главу из Евангелия? К тому же (и это самое обличительное!) это было нам не интересно, а в школе не изучено. Потому это наше белое пятно, как у простецов, так и у мудрецов. В том числе и у филологов. О методологических выводах я рассказывал в прошлый раз. И вот в таких тяжёлых условиях ныне существует искушение обрезать церковнославянский язык по лекалу современного русского национального языка. «Изнасилованного» коммунизмом, а потому, по сравнению с дореволюционным русским языком, представляющего собой зрелище жалкое. Кстати, высший стиль – литературный язык – туда идут иностранные заимствования – поэтому иностранное слово осознается, как высокое. Если заявишь тему доклада на конференции «Составные части местоимений» – это будет как-то блёкло. А вот «Конструктивные элементы параномиального дейксиса» – это будет высокое! Отсюда это раболепство перед иностранным словом.

Вот и возникает искушение забыть вообще церковнославянский язык, как ненужный и богослужения перевести на русский язык и вообще начать с чистого листа, а это невозможно. Потому что в этом случае мы откажемся от своего прошлого и не сможем обратно стать русскими людьми – с русским языком – не советским, с русским же менталитетом – перестанем власть ругать, а займёмся каждый своим делом. Отвлекусь и приведу пример из жизни. Сидят три здоровых мужика и ругают власть за то, что детей мало рождается. У каждого из ругающихся по одному-два ребёнка. К слову – в блокадном Ленинграде рождаемость была выше, чем в Санкт-Петербурге на рубеже 2000-2001 годов. Поэтому начинать следует с себя. И эти искушения – перевести на так называемый русский литературный язык – уже были. В обновленчестве и передачу про обновленцев мы тоже сделали. И в этих суровых условиях 15 июня 2011 года появляется проект документа «Церковнославянский язык в жизни русской православной церкви в 21 веке» – документ межсоборного присутствия русской православной церкви. Он был разослан по епархиям и на портале «Богослов.ру» можно его найти и высказаться. И второй проект – переиздания «Триоди постная цветная» в редакции комиссии по исправлению богослужебных книг при святейшем правительствующем Синоде. Комиссия 1907 – 1917 годов. Про эти триоди мы тоже говорили. Хорошие проекты, но преждевременные, потому что нет научной базы, ведь церковнославянский язык на протяжении пятидесяти лет был запрещён, как объект научного изучения – с какой точки зрения его переиздавать? Потому, прежде чем что-либо говорить о церковнославянском языке в 21 веке, следует его хорошенько изучить, не документы издавать, а создать институт церковнославянского языка, где срочно подтянуть его изученность. Но это – мудрецам, простецам лучше пойти учиться. А куда пойти учиться, мы говорили в прошлый раз. Такой у нас на сегодня расклад. О том, как с церковнославянским языком обстоят дела у братьев-славян, мы узнаем в следующий раз. Всего доброго!

tv-soyuz.ru

Буква в духе. Церковнославянский язык у славян

Здравствуйте! Сегодня мы с вами рассмотрим церковнославянский язык у славян и за пределами русского национального языка – что он собой представляет в современном мире. В 1994 году в первом номере журнала «Альфа и Омега» вышла статья Александра Дворкина: «Справка. Современные православные церкви». В ней было перечислено около пятнадцати современных православных церквей. Самая большая русская православная церковь, сербская, болгарская, и маленькие. Не только славянские, но и греческая православная церковь, элладская, антиохийский патриархат и т.д. И о каждой церкви было сказано примерно следующее: кто возглавляет, сколько прихожан и богослужебный язык. И в большей части перечисленных церквей церковнославянский язык является или основным или одним из богослужебных языков. К нашему времени, по прошествии более двадцати лет, изменилось многое, но обо всём по порядку.

Славянские языки делятся на: восточнославянские, южнославянские и западнославянские.

Восточнославянские языки – это русский, украинский и белорусский – искусственно расчленённые из единого русского языка. Русский народ состоял и состоит из трёх ветвей великорусской, белорусской и малорусской. После статьи товарища Ленина «О национальной гордости великороссов» русским стали называть всё великорусское, малороссийское или малорусское стали называть украинским, белорусское так и осталось. Подрезали немного по принципу «разделяй и властвуй». Эти языки образовались, как говорили в советское время, «в силу сознательного языкового строительства», читай «языкотворчества». Когда один человек написал грамматику, а другой – нарком просвещения – обязал всех учить это в школе. Вот отсюда и распространение этих самых украинского и белорусского языков. Литературных украинского и белорусского, как отдельных языков. А потом, кстати говоря, за отдельными языками уже пошло политическое расчленение на отдельные государства.

Есть южные славяне – это, прежде всего, сербы и болгары. Есть ещё народы помельче, например, македонцы, но их литературный язык сравнительно недавний – с двадцатых-сороковых годов двадцатого века. Он тоже продукт «языкотворчества», потому рассматривать его неинтересно. А вот сербский или болгарский языки с достаточно древней историей, и на них есть смысл остановиться чуть подробнее. Болгарский язык самый похожий на церковнославянский. На момент деятельности Кирилла и Мефодия он был очень близок с македонским. Как отдельная группа македонских говоров. Македония никогда не входила в состав Болгарии, поэтому те, кто называет церковнославянский язык старшей (старославянской – кирилло-мефодиевской) поры древнеболгарским, совершают небольшую натяжку. На что им указывают другие – Гусев, например, Живов и т.д.

Древнеболгарский диалект лёг в основу церковнославянского языка. Потом церковнославянский язык попал к западным славянам, но долго там не продержался – всего около двадцати лет– столько длилась миссия Кирилла и Мефодия. Из них последние лет семнадцать – это была миссия Мефодия. Затем он снова попадает в болгарскую среду – болгарское царство – десятый век, царствование Симеона и Бориса. Пропитывается там болгарскими элементами, получает в качестве графики кириллицу вместо глаголицы и, соответственно, болгарские черты. Таким он приходит на Русь. Южные славяне послужили отправной точкой для создания церковнославянского языка. Западные славяне послужили, так сказать, первичной питательной средой для создания переводов и начала славянского богослужения. Потом снова у южных славян это всё возросло, стало красивым и большим и с Крещением Руси в 988 году пришло к нам – восточным славянам.

Затем, во время нашествия татаро-монгольского ига, нам было не до церковнославянского языка. У болгар были свои проблемы. Они находились очень близко с Византией, потому очень хотели друг друга завоевать. То одним это удавалось больше, то другим, в результате дело дошло до того, что на момент турецкого завоевания побеждали греки, и получилась интересная вещь. Есть болгары. Есть греки, вроде бы их победившие. Есть турки, победившие греков. И турки используют греков, как местную администрацию для того, чтобы «высасывать соки» из болгар. Естественно отношение болгар к грекам было не очень хорошее. Мало того, что греки прямо запрещали церковнославянский язык к изучению, так они ещё были как бы «турецкими полицаями». В силу того, что болгарский язык из славянских самый близкий к ядру церковнославянского, болгарам всегда было легко восстановить, в случае чего, славянское богослужение. Поэтому, последний подарок, который они нам сделали совместно с сербами – это второе южнославянское влияние. Патриарх Евфимий Тырновский и Тырновская школа церковнославянской письменности сделали нам этот прощальный подарок прежде, чем их завоевали турки. Собственно, уже при Евфимии Тырновском и пошло турецкое завоевание. Потом они оказались под турецким прессом – когда ничего нельзя было сделать. Татарщина никак не подавляла религиозные чувства, а туретчина – подавляла. Потому что на момент завоевания Руси татары были язычниками, а турки – мусульманами. Язычество – религия терпимая к чужим народам, а вот мусульманство – нетерпимое, в принципе.

Турецкое завоевание начало «отпускать» в девятнадцатом веке. Примерно то же самое было и у сербов, где тоже турецкое завоевание начало «отпускать» в девятнадцатом веке. В конце восемнадцатого века уже туда приезжали из России книжники, привозили книги, учебники церковнославянского языка – был такой Максим Суворов, который специально направлен был к южным славянам. Он привёз небольшой тираж грамматик церковнославянского языка, и церковнославянский язык стал выравниваться по русской норме. Потому что на тот момент у сербов и болгар вообще никакой нормы церковнославянского языка не было. У них были какие-то по традиции совершаемые вещи – воспоминания о церковнославянском языке, но реальной такой хорошей мощной школы грамматической, книжной у них уже не было. При турках это невозможно было организовать. Причём, с одной стороны турки, а с другой – католики. Деятели национального возрождения, например, сербские, учились в западноевропейских университетах – австрийских или немецких. Был такой Вук Караджич – создатель сербского литературного языка.

Он учился в Германии и дружил с братьями Гримм – представителями так называемой «романтической школы», главным принципом которой был девиз: «всё хорошее – от народа, от корней». Поэтому, когда Вук Караджич стал собирать народные песни, сказки, прибаутки и шутки – это было здорово, и братья Гримм очень это дело одобряли. Но потом, на этой народной основе (от народа, от корней), на почве немецкого романтизма, Вук Караджич решил создать сербский литературный язык. Уже без всякой оглядки на церковнославянскую книжность. Литературный русский язык создавали абсолютно не так – он «вырос» из церковнославянского языка – там 55% от него. А Караджич балансировал на этих народных песнях, на компромиссах с хорватами, потому что, чуть что – хорваты сразу «отвалятся», они же католики и очень строго за этим следят. В итоге, получившийся сербский литературный язык, был создан на народно-разговорной основе и в полном отрыве от церковнославянской традиции. Это всё равно, что опять начать с нуля. И это дало свои плоды в конце девятнадцатого и в двадцатом веке. Особенно в конце двадцатого века, когда сербы начали переходить на сербский литературный язык в богослужении. К сожалению, такая у них есть черта. Это то, что касается южных славян – они могут запросто служить и на своих литературных языках, а не на церковнославянском. Это минус.

Теперь западные славяне – чехи и поляки. Рассматривать там особо нечего, потому что и те, и другие – католики. И собственно, православная церковь там появилась сравнительно недавно. После того, как её задавили, например, в Польше – тогда ещё в Моравии – католические епископы после смерти Мефодия, она возродилась сравнительно недавно на почве национального возрождения чехов, которое шло по пути отталкивания всего иностранного. Их настолько «достали» немцы тогда со своим языком, что чехи стали переводить всё-всё-всё. Даже слово «юрист» – у них «правник» – чтобы все корни были славянские. Естественно, с таким отношением – пуристическим – к своему родному языку (а церковнославянский язык ведь «вырос» из греческого) чехи этого принять не могут – там всё нужно переводить. Потому ни о какой преемственности традиции церковнославянского языка там речи нет. Имеется в виду литературный язык. То богослужение, которое у них есть, может совершаться и на чешском, и на церковнославянском. Некоторые даже говорят о чешской норме церковнославянского языка. Но она, такая… рукотворная, в отличие от того, что создали Кирилл и Мефодий. Поэтому получается, что из всех современных славян только русский народ в широком смысле очень хорошо хранит традиции церковнославянского языка. Тоже не без проблем, но будем надеяться, что переживём мы все времена нестроения и прочих вещей и поделимся снова церковнославянским языком и с южными славянами и с западными. Как это уже было, например, в восемнадцатом веке.

На этом курс церковнославянского языка в истории и современности закончен и, пожалуй, следующую передачу мы посвятим тому, где и что почитать на церковнославянском языке.

Всего доброго!

tv-soyuz.ru

Буква в духе. Церковнославянский язык сегодня

tv-soyuz.ru

Буква в духе. Церковнославянский язык советской эпохи. Часть 1.

Здравствуйте! Сегодня мы с вами начнем рассматривать самый драматический период существования церковнославянского языка, а именно церковнославянский язык в советскую эпоху.

Советская эпоха, как мы помним, началась не сразу, и делали ее те самые люди, которые родились когда-то в Российской империи. Соответственно, те болезни, которыми они заболели чуть раньше, в советские времена дали то, что мы с вами видели.

В качестве примера приведем деятельность Орфографической комиссии.

В 1899 году профессор московского университета Брандт прочитал лекцию о лженаучности русского правописания. Эта лекция положила начало целому орфографическому движению, в которое входили профессора и академики, такие как академики Сакулин, Фортунатов, Шахматов, Соболевский – это всё были слависты, палеослависты, индоевропеисты – те, кто занимался древними языками, сравнительно историческим языкознанием и т.д.

П.Н. Сакулин вообще был из среды старообрядцев, он начинал учиться по Псалтири и Часослову в единоверческой церкви.

Тем не менее, выводы, к которым пришла Орфографическая комиссия, работавшая примерно с 1901, особенно с 1904 года, и в 1917 году разработки, сделанные комиссией, были приняты сначала Временным правительством, а позже, в 1918 году закреплены декретом Советской власти.

Что же говорили члены Орфографической комиссии? Во-первых, они разделяли язык и письмо: язык отдельно, письмо отдельно. При этом высвобождался такой реформаторский ресурс – реформирование письма: дескать, мы реформируем письмо, язык при этом никак не страдает.Язык – это одно, а письмо – это другое. И вот такое интересное разделение было и по поводу многих других вещей в начале ХХ века,например, мнение религии – это одно, а Церковь – это другое, и получали обновленчество.

Или,мнение религии: царь земной – это одно, а Царь Небесный – это другое, и получали такую индульгенцию на предательство царя земного. И потом вот это всё приводило к тому, к чему оно привело. Это все равно, что сказать: «Нет, нет, нога – это одно, а ботинок – другое. Мы сменим ботинок, и это на ноге никак не скажется».

Да, оно немножко, может быть, разное, разной природы, но оно настолько взаимосвязано, что мы изменим одно, и получим следствие и в другом тоже.

И вот, когда пошли эти самые орфографические изменения, казалось бы – ну, что там: букву «ять» выкинули, букву «фиту» выкинули, «ижицу» выкинули, выкинули «i» десятеричное, твердый знак в конце слова уничтожили, ну, приставка «без» стала то «без, то бес» – ну, и все, делов то… Кстати, в приставке «бес» ничего бесовского нет, потому что приставка «без» пишется с буквой «есть», а корень «бес» – бесовский, он пишется с «ять», т.е. там была двойная степень защиты.

Мало того, в приставке «без» на конце всегда «з», так она еще с буквой «есть», а корень «бес» с буквой «с» и «ять». Хотя, в древних летописях может быть написано все, что угодно. Например, «Хождение»игумена Даниила, ходившего по святым местам и затем всё описавшего, было издано в «Памятниках литературы древней Руси в советские времена – удивительная вещь! – про Мамврийский дуб, про Благодатный Огонь, всё это было в конце 70-х годов издано. Удивительно. Единственное, что в книгу насовали всяких апокрифов, чтобы всё это выглядело полу сказкой. Так вот, увидев нечто многочисленное, игумен Даниил написал об этом: без числа – «бе-щисла», через букву «щ». Так что правило приставки «без», оно относительно позднее. Позднее не значит неправильное. Позднее не значит некрасивое. Действительно, хорошее, правильное, красивое правило: приставку «без» писать всегда «без».

Вот такие, казалось бы, второстепенные вещи произошли, к языку не имеющие никакого отношения, а, тем не менее, язык-то изменился. Из-за них, или не из-за них, но вместе с ними. Соответственно, для чистоты эксперимента это фактор могли вывести за скобки, посмотреть, изменился бы без этого язык, или нет. И мы бы увидели, что, может быть, и не из-за этого меняется. Пока два этих изменения (письма и языка) идут вместе, мы не можем исключить того, что язык меняется из-за изменений в письме.

Примерно в 1910-1911 гг. Орфографическая комиссия вынесла те самые рекомендации. Некоторые уже начали по этим рекомендациям писать. Но, пока был царизм, ходу этому делу не было. А при Временном правительстве ход делу дали, и уже в мае 1917 года Министерство народного просвещения издает два циркуляра, которыми вводит рекомендации Орфографической комиссии в качестве обязательных для школы с 01.09.1917. Ну, обязательные, без насилия: то есть хочешь, учишься так, хочешь, учишься эдак.

А вот в конце 1917 года, 23 декабря (5 января 1918 года по новому стилю) товарищ Луначарский подписал декрет о введении новой орфографии. Потом, уже в октябре 1918 года, вышел еще один декрет, уже бесповоротно вводящий новую орфографию во всех официальных и государственных документах.

Казалось бы, негосударственные вещи этой реформой не затрагиваются. Но негосударственных вещей становилось всё меньше, и меньше, так как все национализировалось и становилось государственным. И когда обнаружилось то, что типографии по-тихому подпечатывают в старой орфографии, тогда пошли те самые революционные матросы, разбили наборные кассы, выбили оттуда буквы «ять», «i» десятеричное, фиту, ижицу, и под горячую руку попал и твердый знак тоже, не смотря на то, что в функции разделительного твердого знака он должен был остаться.Но они его выбили совсем и некоторое время некоторые типографии, где совсем не осталось твердого знака, вместо твердого знака использовали апостроф. Сейчас говорят «апостр о ф», но когда я учился, говорили «ап о строф». Так вот, этот самый апостроф есть не что иное, как вариации на тему паерка. Был такой маленький значок-червячок, над строкой висел, и он заменял «ер» (твердый знак) в односложных предлогах, приставках типа «из, «без», «над» и т.д. И вот вспомнили, что есть такой значок-червячок, естественно, его не было ни в каких кассах, а вот апостроф был, его и приспособили под это дело, и до сих пор его можно видеть в каких-либо надписях, таких, как, например «Об`явление».

Декларировалось, что эта реформа орфографии, графики никак не затронет языковую систему. Однако, «есть у революции начало, нет у революции конца», и в 1930 году вышла статья профессора Яковлева за латинизацию русского алфавита – были и такие позиции, потому что русский алфавит должен был таким же, как у всего прогрессивного человечества. А где оно, это самое прогрессивное человечество? Конечно, на западе, там и Маркс с Энгельсом были. Поэтому и мы тоже должны на латинице писать.

К счастью, латиница не привилась. Но что совсем исчезло, так это церковная письменность, церковная графика. Уже в 1918 году орфографическое качество книг церковной печати резко упало, это еще до того, как разгромили типографии, но уже после того, как типографские рабочие начали бастовать. Хотя, казалось бы, ведь они работали не в каких-то коммерческих типографиях, а в синодальной типографии, в церковных типографиях, но они также бастовали заодно со своими «коллегами», и орфографическое качество изданий резко упало. На примере акафиста (1918 год) мученику Вонифатию это можно хорошо видеть. Появилось последнее издание школьного учебника в старой орфографии (1918 год) – учебника школьного русского языка автора К.Ф. Петрова, сам автор к тому времени уже скончался, а учебник продолжали выпускать. Последнее издание в старой орфографии вышло в 1918 году только лишь потому, что типографский процесс – дело не быстрое. И вот,в этом-то учебнике вдруг мы находим так называемый звательный падеж, которого в современных школьных учебниках по русскому языку опять же почему-то нет. И выясняется, что наряду с правописанием, наряду с орфографией в советские времена в нашем языке изменилось еще кое-что, и даже сама система языка. А вот как она изменилась, и куда делся этот самый звательный падеж, мы с вами узнаем в следующей передаче. До новых встреч.

ЧТО ПОЧИТАТЬ:

• Аверкий (Таушев), архиеп., Перемиловский В., Ильин И.А. К вопросу о старой и «новой» орфографии. Джорданвилль, 1962.

• Григорьева Т.М. Русская орфография: путь к реформе 1917 года. Реж.доступа: http//mion.novsu.as.ru/gev/proects/cur/Grigorieva_sak.pdf

• Грот Я.К. Русское правописание. СПб, 1894.

• Добродомов И.Г. Чем грозила и грозит реформа русской орфографии//Земское обозрение. 12 августа 2003 год.

• Иванова В.Ф. Современная русская орфография. М., 1991.

• Обзор предложений по усовершенствованию русской орфографии (ХVIII-ХХ вв.). М., 1965.

• Панов М.В. Занимательная орфография. М., 2010

Кандидат филологических наук Сергей Анатольевич Наумов

Расшифровка: Римма Адомайтите

tv-soyuz.ru

Буква в духе. Церковнославянская грамота. Синтагмы в церковнославянском языке. Часть 3

Предлагаем вниманию читателей 111-ю лекцию курса церковнославянской азбуки, прочитанного филологом Сергеем Наумовым.

На православном телеканале «Союз» был показан курс церковнославянского языка. Лекции прочел кандидат филологических наук, координатор Церковнославянского семинара в Александро-Невской Лавре Сергей Анатольевич Наумов. Мы продолжаем показ третьей части курса, посвященной церковнославянской азбуке. Сегодня мы предлагаем вниманию читателей РНЛ 111-ю лекцию курса церковнославянской азбуки, прочитанного филологом Сергеем Наумовым, - «Буква в духе. Церковнославянская грамота. Синтагмы в церковнославянском языке. Часть 3».

Первая лекция. «Общий обзор церковнославянской азбуки».

Вторая лекция. «Буква "Аз"».

Третья лекция. «Буква "Е"».

Четвертая лекция. «Буква "О"».

Пятая лекция. «Буква "И"».

Шестая лекция. «Буквы "У" и "Я"».

Седьмая лекция. «Буквы для обозначения согласных звуков» (части первая и вторая).

Восьмая лекция. «Надстрочные знаки» (части первая, вторая, третья и четвертая).

Девятая лекция. «Знаки препинания».

Десятая лекция. «Праздничные знаки».

Одиннадцатая лекция. «Введение в историческую фонетику».

Двенадцатая лекция. «Закон открытого слога» (части первая и вторая).

Тринадцатая лекция. «Происхождение славянских гласных».

Четырнадцатая лекция. «Правило слогового сингармонизма».

Пятнадцатая лекция. «Йотовая палатализация».

Шестнадцатая лекция. «Имя существительное».

Семнадцатая лекция. «Типы склонения существительных».

Восемнадцатая лекция. «Первое склонение».

Девятнадцатая лекция. «Второе склонение».

Двадцатая лекция. «Третье склонение».

Двадцать первая лекция. «Четвертое склонение».

Двадцать вторая лекция. «Звательный падеж».

Двадцать третья лекция. «Местоимения».

Двадцать четвертая лекция. «Указательные местоимения».

Двадцать пятая лекция. «И иже с ним».

Двадцать шестая лекция. «Местоимения и артикль».

Двадцать седьмая лекция. «Склонение местоимений».

Двадцать восьмая лекция – «Имя прилагательное».

Двадцать девятая лекция – «Склонение прилагательных».

Тридцатая лекция - «Степени сравнения прилагательных. Субстантивация»

Тридцать первая лекция - «Числительное в старославянском языке»

Тридцать вторая лекция - «Типы церковнославянских числительных»

Тридцать третья лекция - «Склонение числительных»

Тридцать четвертая лекция - «Основы Глагола»

Тридцать пятая лекция «Глагольные классы»

Тридцать шестая лекция «Обзор времен. Часть 1»

Тридцать седьмая лекция «Обзор времен. Часть 2»

Тридцать восьмая лекция «Обзор времен. Часть 3

Тридцать девятая лекция «Настоящее время»

Сороковая лекция «Аорист. Часть 1»

Сорок первая лекция «Аорист. Часть 2 (Быти)»

Сорок вторая лекция «Имперфект, часть 1»

Сорок третья лекция «Имперфект, часть 2»

Сорок четвертая лекция «Будущее время»

Сорок пятая лекция «Перфектные времена»

Сорок шестая лекция «Плюсквамперфект»

Сорок седьмая лекция «Причастие»

Сорок восьмая лекция «Действительные причастия настоящего времени. Часть 1»

Сорок девятая лекция «Действительные причастия настоящего времени. Часть 2»

Пятидесятая лекция «Действительные причастия прошедшего времени»

Пятьдесят первая лекция «Полные и краткие действительные причастия прошедшего времени»

Пятьдесят вторая лекция «Эловые причастия»

Пятьдесят третья лекция «Страдательные причастия настоящего времени»

Пятьдесят четвертая лекция «Страдательные причастия прошедшего времени»

Пятьдесят пятая лекция «Сложное дополнение с причастием»

Пятьдесят шестая лекция «Дательный самостоятельный»

Пятьдесят седьмая лекция «Длительные формы»

Пятьдесят восьмая лекция «Обстоятельственные причастия»

Пятьдесят девятая лекция «Повелительное наклонение»

Шестидесятая лекция «Желательное наклонение»

Шестьдесят первая лекция «Сослагательное наклонение»

Шестьдесят вторая лекция «Двойственное число»

Шестьдесят третья лекция «О наречии»

Шестьдесят четвертая лекция «Образование наречий»

Шестьдесят пятая лекция «Значение наречий»

Шестьдесят шестая лекция «Категория состояния»

Шестьдесят седьмая лекция «Предлоги»

Шестьдесят восьмая лекция «Союзы: общий обзор»

Шестьдесят девятая лекция «Союзы в примерах. Часть 1»

Семидесятая лекция «Союзы в примерах. Часть 2»

Семьдесят первая лекция «Союзы в примерах. Часть 3»

Семьдесят вторая лекция «Союзы в примерах. Часть 4»

Семьдесят третья лекция «Союзы в примерах. Часть 5»

Семьдесят четвертая лекция «Частицы»

Семьдесят пятая лекция «Междометия»

Семьдесят шестая лекция «Акустика»

Семьдесят седьмая лекция «Анатомия речевого аппарата»

Семьдесят восьмая лекция «Артикуляционная классификация гласных»

Семьдесят девятая лекция «Артикуляционная классификация согласных»

Восьмидесятая лекция «Звук и фонема»

Восемьдесят первая лекция «Куда пойти учиться?»

Восемьдесят вторая лекция «Что почитать?»

Восемьдесят третья лекция «Звук и фонема»

Восемьдесят четвертая лекция «От звука к букве»

Восемьдесят пятая лекция «Транскрипционные знаки. Часть 1»

Восемьдесят шестая лекция «Транскрипционные знаки. Часть 2»

Восемьдесят седьмая лекция «Аканье в церковном и литературном произношении»

Восемьдесят восьмая лекция «Иканье в церковном и литературном произношении»

Восемьдесят девятая лекция «Ыканье. Йотированные гласные»

Девяностая лекция «Изменения по глухости и звонкости»

Девяносто первая лекция «Твердость и мягкость»

Девяносто вторая лекция «Непроизносимые согласные»

Девяносто третья лекция «Взрывное или щелевое «Г»»

Девяносто четвертая лекция «Ангелы и аггелы»

Девяносто пятая лекция «Чтение буквы Щ»

Девяносто шестая лекция «Псалтырь или Псалтирь?»

Девяносто седьмая лекция «Транскрипция церковного и литературного произношения. Часть I»

Девяносто восьмая лекция «Транскрипция церковного и литературного произношения. Часть II»

Девяносто девятая лекция «Транскрипция церковного и литературного произношения. Часть III»

Сотая лекция «Транскрипция церковного и литературного произношения. Часть IV»

Сто первая лекция «Транскрипция церковного и литературного произношения. Часть V»

Сто вторая лекция «Транскрипция церковного и литературного произношения. Часть VI»

Сто третья лекция «Транскрипция церковного и литературного произношения. Часть VII»

Сто четвертая лекция «Транскрипция церковного и литературного произношения. Часть VIII»

Сто пятая лекция «Транскрипция церковного и литературного произношения. Часть IX»

Сто шестая лекция «Транскрипция церковного и литературного произношения. Часть X»

Сто седьмая лекция «Паузы. Часть 1»

Сто восьмая лекция «Паузы. Часть 2»

Сто девятая лекция «Синтагмы в литературном языке. Часть 1»

Сто десятая лекция «Синтагмы в литературном языке. Часть 2»

Сто одиннадцатая лекция «Буква в духе. Церковнославянская грамота. Синтагмы в церковнославянском языке. Часть 3»

ruskline.ru

Буква в духе. Церковнославянский язык у славян

Славянские языки делятся на: восточнославянские, южнославянские и западнославянские.

Всего доброго!

tv-soyuz.ru

Буква в духе. Церковнославянская грамота. Церковнославянский язык в США

Предлагаем вниманию читателей 120-ю лекцию курса церковнославянской азбуки, прочитанного филологом Сергеем Наумовым.

На православном телеканале «Союз» был показан курс церковнославянского языка. Лекции прочел кандидат филологических наук, координатор Церковнославянского семинара в Александро-Невской Лавре Сергей Анатольевич Наумов. Мы продолжаем показ третьей части курса, посвященной церковнославянской азбуке. Сегодня мы предлагаем вниманию читателей РНЛ 120-ю лекцию курса церковнославянской азбуки, прочитанного филологом Сергеем Наумовым, - «Буква в духе. Церковнославянская грамота. Церковнославянский язык в США».

Гость программы – Елена Нельсон, преподаватель церковнославянского языка в Свято-Троицкой духовной семинарии (Джорданвилль, штат Нью-Йорк).