Быть человеком — это чувствовать свою ответственность. Чувствовать стыд перед нищетой, которая, казалось бы, и не зависит от тебя. Гордиться каждой победой, одержанной товарищами. Сознавать, что, кладя свой кирпич, и ты помогаешь строить мир. Быть человеком значит буквально то же самое, что и нестиответственность. Это значит — испытывать стыд при виде того, что кажется незаслуженным счастьем Видеть истину возможно лишь сердцем; сущность — это то, что невидимо для глаз. Слишком много в мире людей, которым никто не помог пробудиться. Животное и в старости сохраняет изящество. Почему же так изуродована благородная глина, из которой вылеплен человек? Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из нее Человека. Чего ради нам ненавидеть друг друга? Мы все заодно, уносимые одной и той же планетой, мы — команда одного корабля. Тоска — это когда жаждешь увидеть чего-то, сам не знаешь чего… Оно существует, это неведомое и желанное, но его не высказать словом. Совершенство достигается не тогда, когда уже нечего прибавить, но когда уже ничего нельзя отнять. Работая только ради материальных благ, мы сами себе строим тюрьму. Все наши богатства — прах и пепел, они бессильны доставить нам то,ради чего стоит жить. Друг — это прежде всего тот, кто не берется судить. Товарищи — только те, кто, держась за один канат, общими усилиями взбираются на горную вершину и в этом обретают свою близость. Ты живешь в своих поступках, а не в теле. Ты — это твои действия, и нет другого тебя. Умирают только за то, ради чего стоит жить. Хотя человеческой жизни нет цены, мы всегда поступаем так, словно существует нечто еще более ценное. А братством можно назвать лишь содружество тех людей, которые трудятся вместе. Истина человека — то, что делает его человеком. Истина — не то, что доказуемо, истина — это простота. Все мы — кто смутно, кто яснее — ощущаем: нужно пробудиться к жизни. Но сколько открывается ложных путей. Кто долго жил всепоглощающей любовью, а потом ее утратил, иной раз устает от своего благородного одиночества. И, смиренно возвращаясь к жизни, находит счастье в самой заурядной привязанности. Истина не лежит на поверхности. Когда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы. Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил. — (Лис) Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь. С каждого надо спрашивать то, что он может дать. Власть прежде всего должна быть разумной. Себя судить куда трудней, чем других. Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать. Есть такое твердое правило. Встал поутру, умылся, привел себя в порядок — и сразу же приведи в порядок свою планету. Одни только дети знают, чего ищут. Они отдают всю душу тряпочной кукле, и она становится им очень-очень дорога, и если ее у них отнимут, дети плачут. Человек познает себя в борьбе с препятствиями. Быть человеком — это и значит чувствовать, что ты за все в ответе. Единственная известная мне роскошь — это роскошь человеческого общения. Жизнь научила нас тому, что любовь состоит не в том, чтобы не отрывать друг от друга глаз, а в том, чтобы смотреть вместе в одном направлении. Жизнь творит порядок, но порядок не творит жизни. Жить — это значит постепенно рождаться. Истина — это то, что украшает мир, а не то, что создает хаос, это язык, выделяющий из многообразия общее. Истина не лежит на поверхности явлений. Когда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы. Любить — это значит смотреть не друг на друга, а смотреть в одном направлении. Любовь — это прежде всего упражнение в молитве, а молитва -упражнение в молчании. Надо много пережить, чтобы стать человеком. Наконец-то я понял, почему Господь в Своей любви сотворил людей ответственными друг за друга и одарил их добродетелью надежды. Ибо так все люди стали посланниками единого Бога, и в руках каждого человека — спасение всех. Самое главное глазами не увидишь, зорко одно лишь сердце. Антуан де Сент–ЭкзюпериИ (1900—1944) — французский писатель, знаменитый летчик. Принимал участие, неоднократно рискуя жизнью, в освоении новых трасс и новых машин, автор нескольких изобретений в области авиации. С первых дней второй мировой войны — военный летчик, погиб в разведывательном полете. Литературное творчество Сент–Экзюпери отличается философичностью, лиризмом, гуманистическим пафосом, стремлением сказать людям о их силе и красоте — не льстя им, бросая им в лицо суровую правду об их ошибках и слабостях, но веря в них, веря в то, что человек всегда «находит путь, ведущий его к огню». Победа… поражение… эти высокие слова лишены всякого смысла. Жизнь не парит в таких высотах; она… рождает новые образы. Победа ослабляет народ; поражение пробуждает в нем новые силы… Лишь одно следует принимать в расчет: ход событий. Ты построил свой тихий мирок, замуровал наглухо все выходы к свету, как делают термиты. Ты свернулся клубком, укрылся в своем обывательском благополучии, в косных привычках, в затхлом провинциальном укладе; ты воздвиг этот убогий оплот и спрятался от ветра, от морского прибоя и звезд. Ты не желаешь утруждать себя великими задачами, тебе и так немалого труда стоило забыть, что ты — человек. Нет, ты не житель планеты, несущейся в пространстве, ты не задаешься вопросами, на которые нет ответа — ты просто–напросто обыватель… Никто вовремя не схватил тебя и не удержал, а теперь уже слишком поздно. Глина, из которой ты слеплен, высохла и затвердела, и уже ничто на свете не сумеет пробудить в тебе уснувшего музыканта или поэта, или астронома, который, быть может жил в тебе когда–то. Слишком много в мире людей, которым никто не помог пробудиться. Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из нее Человека. Животное и в старости сохраняет изящество. Почему же так изуродована благородная глина, из которой вылеплен человек? Работая только ради материальных благ, мы сами себе строим тюрьму. И запираемся в одиночестве, и все наши богатства — прах и пепел, они бессильны доставить нам то, ради чего стоит жить. Отдаленность измеряется не расстоянием. За оградой какого–нибудь сада порою скрывается больше тайн, чем за Китайской стеной, и молчание ограждает душу маленькой девочки надежнее, чем бескрайние пески Сахары ограждают одинокий оазис. Это такой серьезный шаг — прощание с девичеством, превращение в женщину… Настает день — и в юной девушке просыпается женщина… И тогда появляется какой–нибудь дурак. И неизменно проницательный взор впервые обманывается — и видит дурака в самом розовом свете. Если дурак прочитает стихи — его принимают за поэта… Отдают ему свое сердце — дикий сад, а ему по вкусу только подстриженные газоны. И дурак уводит принцессу в рабство. Человек полон противоречий. Иному дается верный кусок хлеба, чтобы ничто не мешало ему творить, а он погружается в сон. Завоеватель, одержав победу, становится малодушен; щедрого богатство обращает в скрягу. Что толку в политических учениях, которые сулят расцвет человека, если мы не знаем заранее, какого же человека они вырастят? Кого породит их торжество? Мы ведь не скот, который надо откармливать, и когда появляется один бедняк Паскаль, это несравненно важнее, чем рождение десятка благополучных ничтожеств. Истина человека — это то, что делает его человеком. Истина не лежит на поверхности. Если на этой почве, а не на какой–либо другой, апельсиновые деревья пускают крепкие корни и приносят щедрые плоды, значит, для апельсиновых деревьев эта почва и есть истина. Если именно эта религия, эта культура, эта мера вещей, эта форма деятельности, а не какая–либо иная дают человеку ощущение душевной полноты, могущество, которого он в себе и не подозревал, значит, именно эта мера вещей, эта культура, эта форма деятельности и есть истина человека. А здравый смысл? Его дело — объяснять жизнь, пусть выкручивается как угодно. Конечно, призвание помогает освободить в себе человека, — но надо еще, чтобы человек мог дать волю своему призванию. Мы дышим полной грудью лишь тогда, когда связаны с нашими братьями и есть у нас общая цель; и мы знаем по опыту: любить — это не значит смотреть друг на друга, любить — значит вместе смотреть в одном направлении. Каторга не там, где работают киркой. Она ужасна не тем, что это тяжелый труд. Каторга там, где удары кирки лишены смысла, где труд не соединяет человека с людьми. Убогое представление о культуре у тех, кто полагает, будто она сводится к затверженным формулам. Последний школяр на отделении точных наук знает о законах природы куда больше, чем знали Декарт и Паскаль. Но способен ли школяр мыслить, как они? Когда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы. Тогда лишь мы сможем жить и умирать спокойно, ибо то, что дает смысл жизни, дает смысл и смерти. Война — не настоящий подвиг, война — это суррогат подвига. В основе подвига — богатство связей, которые он создает, задачи, которые он ставит, свершения, к которым побуждает. Простая игра в орла или решку не превратится в подвиг, даже если ставка в ней будет на жизнь или смерть. Война — это не подвиг. Война — болезнь. Вроде тифа. Нужно, чтобы то, ради чего умираешь, стоило самой смерти. Мне всегда была ненавистна роль наблюдателя. Что же я такое, если я не принимаю участия? Чтобы быть, я должен участвовать. Тот, кто носит в своем сердце образ будущего собора — уже победитель. Победа есть плод любви. Только любви открываются контуры еще неизваянной статуи. Только любовь направляет резец ее творца. Разум обретает ценность лишь тогда, когда он служит любви. Сетуя на отсутствие энтузиазма у своих приверженцев, всякая духовная культура, как и всякая религия, изобличает самое себя. Долг ее состоит в том, чтобы воодушевить их. То же самое, если она жалуется на ненависть противников. Ее долг — обратить их в свою веру. Если… кто–то мыслит иначе, чем я, он не только не оскорбляет меня этим, но, напротив, обогащает меня. Основа нашего единства — Человек, который выше каждого из нас. Легко основать порядок в обществе, подчинив каждого его члена определенным правилам. Легко воспитать слепца, который, не протестуя, подчинялся бы поводырю или Корану. Насколько же труднее освободить человека, научив его властвовать над собой! Я буду сражаться за Человека. Против его врагов. Но также и против самого себя. Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь. Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил. Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать. Мы любим того, о ком заботимся. Если, желая оправдать себя, я объясняю свои беды злым роком, — я подчиняю себя злому року; если я приписываю их измене, — я подчиняю себя измене; но когда я принимаю всю ответственность на себя — я тем самым отстаиваю свои человеческие возможности. Быть человеком — это чувствовать свою ответственность. Чувствовать стыд перед нищетой, которая, казалось бы, и не зависит от тебя. Гордиться каждой победой, одержанной товарищами. Сознавать, что, кладя свой кирпич, и ты помогаешь строить мир. Товарищи — только те, кто, держась за один канат, общими усилиями взбираются на горную вершину и в этом обретают свою близость. Единственная настоящая роскошь — это роскошь человеческого общения. Внутри самого себя не найдешь бессмертия. Тот, кто умирает ради того, чтобы двинуть вперед наши познания, или ради возможности излечивать болезни, тот и умирая служит жизни. Сказал как отрезал: Это сочетание слов употребили переводчики древнегреческих книг на славянские языки, чтобы обозначить главную часть иудейского храма – скинию, где помещались «скрижали завета», таблицы законов, согласно преданию переданные самим Богом первосвященнику Моисею на высотах горы Синай. Смысл этого названия, несколько странно звучащего на наш современный слух: «самое святое из всех святых мест», «сокровеннейшая святыня». Теперь оно и... www.otrezal.ruАнтуан де Сент-Экзюпери про маленького ... Моцарта. Один лишь дух коснувшись глины творит из нее человека смысл
Цитаты А. Сент-Экзюпери. Маленький принц. Цитаты.
Цитаты
А. Сент-Экзюпери » Маленький принц»
Полет в бессмертие Экзюпери! Афоризмы и цитаты:
Сент–Экзюпери - XIX-XX века - Великие мысли
Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из нее Человека.
Несколько лет назад, во время долгой поездки по железной дороге, мне захотелось осмотреть это государство на колесах, в котором я очутился на трое суток; трое суток некуда было деться от неумолчного перестука и грохота, словно морской прибой перекатывал гальку, и мне не спалось. Около часу ночи я прошел весь поезд из конца в конец. Спальные вагоны пустовали. Пустовали и вагоны первого класса.
А в вагонах третьего класса ютились сотни рабочих-поляков, их выслали из Франции, и они возвращались на родину. В коридорах мне приходилось переступать через спящих. Я остановился и при свете ночников стал присматриваться; вагон был без перегородок, точно казарма, и пахло здесь казармой или полицейским участком, и ходом поезда мотало и подбрасывало сваленные усталостью тела.
Целый народ, погруженный в тяжелый сон, возвращался к горькой нищете. Большие, наголо обритые головы перекатывались на деревянных скамьях. Мужчины, женщины, дети ворочались с боку на бок, словно пытаясь укрыться от непрерывного грохота и тряски, что преследовали их и в забытьи. Даже сон не был им надежным приютом.
Экономические приливы и отливы швыряли их по Европе из края в край, они лишились домика в департаменте Нор, крохотного садика, трех горшков герани, какие я видел когда-то в окнах польских шахтеров, – и мне казалось, они наполовину потеряли человеческий облик. Они захватили с собой лишь кухонную утварь, одеяла да занавески, жалкие пожитки в расползающихся, кое-как стянутых узлах. Пришлось бросить все, что было им дорого, все, к чему они привязались, всех, кого приручили за четыре-пять лет во Франции, – кошку, собаку, герань, – они могли увезти с собой лишь кастрюли да сковородки.
Мать кормила грудью младенца; смертельно усталая, она казалась спящей. Среди бессмыслицы и хаоса этих скитаний передавалась ребенку жизнь. Я посмотрел на отца. Череп тяжелый и голый, как булыжник. Скованное сном в неловкой позе, стиснутое рабочей одеждой бесформенное и неуклюжее тело. Не человек – ком глины. Так по ночам на скамьях рынка грудами тряпья валяются бездомные бродяги. И я подумал: нищета, грязь, уродство – не в этом дело. Но ведь вот этот человек и эта женщина когда-то встретились впервые, и, наверно, он ей улыбнулся и, наверно, после работы принес ей цветы. Быть может, застенчивый и неловкий, он боялся, что над ним посмеются. А ей, уверенной в своем обаянии, из чисто женского кокетства, быть может, приятно было его помучить. И он, превратившийся ныне в машину, только и способную ковать или копать, томился тревогой, от которой сладко сжималось сердце. Непостижимо, как же они оба превратились в комья грязи? Под какой страшный пресс они попали? Что их так исковеркало? Животное и в старости сохраняет изящество. Почему же так изуродована благородная глина, из которой вылеплен человек?
Я шел дальше среди своих попутчиков, спавших тяжелым, беспокойным сном. Храп, стоны, невнятное бормотанье, скрежет грубых башмаков по дереву, когда спящий, пытаясь устроиться поудобнее на жесткой лавке, переворачивается с боку на бок, – все сливалось в глухой, непрестанный шум. А за всем этим – неумолчный рокот, будто перекатывается галька под ударами прибоя.
Сажусь напротив спящей семьи. Между отцом и матерью кое-как примостился малыш. Но вот он поворачивается во сне, и при свете ночника я вижу его лицо. Какое лицо! От этих двоих родился на свет чудесный золотой плод. Эти бесформенные тяжелые кули породили чудо изящества и обаяния. Я смотрел на гладкий лоб, на пухлые нежные губы и думал: вот лицо музыканта, вот маленький Моцарт, он весь – обещание! Он совсем как маленький принц из сказки, ему бы расти, согретому неусыпной разумной заботой, и он бы оправдал самые смелые надежды! Когда в саду, после долгих поисков, выведут наконец новую розу, все садовники приходят в волнение. Розу отделяют от других, о ней неусыпно заботятся, холят ее и лелеют. Но люди растут без садовника. Маленький Моцарт, как и все, попадет под тот же чудовищный пресс. И станет наслаждаться гнусной музыкой низкопробных кабаков. Моцарт обречен.
Я вернулся в свой вагон. Я говорил себе: эти люди не страдают от своей судьбы. И не сострадание меня мучит. Не в том дело, чтобы проливать слезы над вечно незаживающей язвой. Те, кто ею поражен, ее не чувствуют. Язва поразила не отдельного человека, она разъедает человечество. И не верю я в жалость. Меня мучит забота садовника. Меня мучит не вид нищеты, – в конце концов люди свыкаются с нищетой, как свыкаются с бездельем. На Востоке многие поколения живут в грязи и отнюдь не чувствуют себя несчастными. Того, что меня мучит, не излечить бесплатным супом для бедняков. Мучительно не уродство этой бесформенной, измятой человеческой глины. Но в каждом из этих людей, быть может, убит Моцарт.
Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из нее Человека.
Антуан де Сент-Экзюпери. "Планета людей".
users.livejournal.com
Цитаты из сказки Антуана де Сент-Экзюпери "Маленький Принц", 1943
Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь.
С каждого надо спрашивать то, что он может дать. Власть прежде всего должна быть разумной.
Себя судить куда трудней, чем других.
Светильники надо беречь: порыв ветра может их погасить.
Слова только мешают понимать друг друга.
Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать.
У каждого человека свои звезды.
Есть такое твердое правило. Встал поутру, умылся, привел себя в порядок - и сразу же приведи в порядок свою планету.
Одни только дети знают, чего ищут. Они отдают всю душу тряпочной кукле, и она становится им очень-очень дорога, и если ее у них отнимут, дети плачут.
Земля помогает нам понять самих себя, как не помогут никакие книги. Ибо земля нам сопротивляется.
Совершенство достигается не тогда, когда уже нечего прибавить, но когда уже ничего нельзя отнять.
Сажая дуб, смешно мечтать, что скоро найдешь приют в его тени.
Работая только ради материальных благ, мы сами себе строим тюрьму.
Все наши богатства - прах и пепел, они бессильны доставить нам то, ради чего стоит жить.
Человек познает себя в борьбе с препятствиями.
Спасенье в том, чтобы сделать первый шаг. Еще один шаг. С него-то все и начинается заново.
Быть человеком - это и значит чувствовать, что ты за все в ответе.
Старых друзей наскоро не создашь.
Что толку в политических учениях, которые сулят расцвет человека, если мы не знаем заранее, какого же человека они вырастят?
Царство человечье внутри нас.
Пытаясь охватить мир сегодняшний, мы черпаем из словаря, сложившегося в мире вчерашнем. И нам кажется, будто в прошлом жизнь была созвучнее человеческой природе, - но это лишь потому, что она созвучнее нашему языку.
Призвание помогает освободить в себе человека, - но надо еще, чтобы человек мог дать волю своему призванию.
Истина человека - то, что делает его человеком.
Можно одурманить немцев спесью от того, что они - немцы и соотечественники Бетховена. Так можно вскружить голову и последнему трубочисту. И это куда проще, чем в трубочисте пробудить Бетховена.
Со смертью каждого человека умирает неведомый мир.
Любить - это не значит смотреть друг на друга, любить - значит вместе смотреть в одном направлении.
Истина - не то, что доказуемо, истина - это простота.
Все мы - кто смутно, кто яснее - ощущаем: нужно пробудиться к жизни. Но сколько открывается ложных путей.
Кто долго жил всепоглощающей любовью, а потом ее утратил, иной раз устает от своего благородного одиночества. И, смиренно возвращаясь к жизни, находит счастье в самой заурядной привязанности.
Истина не лежит на поверхности.
С того часа, как оружием стали самолет и иприт, война сделалась просто бойней.
Победа достается тому, кто сгниет последним. И оба противника гниют заживо.
В нашем мире все живое тяготеет к себе подобному, даже цветы, клонясь под ветром, смешиваются с другими цветами, лебедю знакомы все лебеди - и только люди замыкаются в одиночестве.
То, что дает смысл жизни, дает смысл и смерти.
Когда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы.
Быть может, это и красиво - умереть, чтобы завоевать новые земли, но современная война разрушает все то, ради чего она будто бы ведется.
Слишком много в мире людей, которым никто не помог пробудиться.
Хорошо, когда в споре между различными цивилизациями рождается нечто новое, более совершенное, но чудовищно, когда они пожирают друг друга.
В урочный час жизнь распадается, как стручок, отдавая зерна.
Животное и в старости сохраняет изящество. Почему же так изуродована благородная глина, из которой вылеплен человек?
Мучительно не уродство этой бесформенной человеческой глины. Но в каждом из этих людей, быть может, убит Моцарт.
Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из нее Человека.
Чего ради нам ненавидеть друг друга? Мы все заодно, уносимые одной и той же планетой, мы - команда одного корабля.
Из расплавленной лавы, из того теста, из которого слеплены звезды, из чудом зародившейся живой клетки вышли мы - люди - и поднимались все выше, ступень за ступенью, и вот мы пишем контаты и измеряем созвездия.
Тоска - это когда жаждешь увидеть чего-то, сам не знаешь чего... Оно существует, это неведомое и желанное, но его не высказать словом.
19.02.09Чтивоwww.libo.ru
Антуан де Сент-Экзюпери про маленького ... Моцарта: i_nteres
Сегодня 115 лет со дня рождения Антуана де Сент-Экзюпери. Первое, что приходит в голову при его упоминании это слова из "Маленького принца": "Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил". Но трудно понять, про кого эта повесть, если не прочитать его другое произведение "Планета людей".
Конечно, я бы рекомендовал прочесть его целиком. Но для тех, кому «не хватает времени», приведу наиболее интересные выдержки. Актуальность их до сих пор поражает. Полагаю что теперь эти строки стали ещё более актуальными.
Про попсу.Однажды в России я слышал - на заводе играли Моцарта. Я об этомнаписал. И получил двести ругательных писем. Меня не возмущают те, комубольше по вкусу кабацкая музыка. Другой они и не знают. Меня возмущаетсодержатель кабака. Не выношу, когда уродуют людей.
Про манипуляцию общественным мнением.Чтобы понять человека, его нужды и стремления, постичь самую егосущность, не надо противопоставлять друг другу ваши очевидные истины. Да, выправы. Все вы правы. Логически можно доказать все что угодно. Прав даже тот,кто во всех несчастьях человечества вздумает обвинить горбатых. Довольнообъявить войну горбатым - и мы сразу воспылаем ненавистью к ним. Мы начнемжестоко мстить горбунам за все их преступления. А среди горбунов, конечно,тоже есть преступники.
Про опасность неоязычестваМожно откопать забытых деревянных идолов, можно воскреситьстарые-престарые мифы, которые, худо ли, хорошо ли, себя уже показали, можноснова внушить людям веру в пангерманизм или в Римскую империю. Можноодурманить немцев спесью, от- того что они - немцы и соотечественникиБетховена. Так можно вскружить голову и последнему трубочисту. И это кудапроще, чем в трубочисте пробудить Бетховена.Но эти идолы - идолы плотоядные.
Про истину и здравый смыслИстина не лежит на поверхности. Если на этой почве, а не на какой-либодругой апельсиновые деревья пускают крепкие корни и приносят щедрые плоды,значит, для апельсиновых деревьев эта почва и есть истина. Если именно этарелигия, эта культура, эта мера вещей, эта форма деятельности, а некакая-либо иная дают человеку ощущение душевной полноты, могущество,которого он в себе и не подозревал, значит, именно эта мера вещей, этакультура, эта форма деятельности и есть истина человека. А здравый смысл?Его дело - объяснять жизнь, пусть выкручивается как угодно.
Про «спящих» героев.На те же порывы и стремления способен едва ли не каждый человек. Всем нам знакомылавочники, которые в грозный час кораблекрушения или пожара вдруг проявилинежданное величие духа. И они не обманываются, они понимают, что свершилосьнечто важное, переполнившее душу: тот пожар так и останется лучшим часом вих жизни. Однако больше случая не представилось, не оказалось благоприятнойпочвы, они не обладали той верой, теми убеждениями, что требуют подвига, - ивновь они погрузились в сон, так и не поверив в собственное величие.
Как «спящие» герои пытаются проснуться.Когда приходит пора диким уткам лететь в дальние страны, на всем ихпути прокатывается по земле тревожная волна. Домашние утки, словнопритянутые летящим треугольником, неуклюже подскакивают и хлопают крыльями.Клики тех, в вышине, пробуждают и в них что-то давнее, первобытное. И вотмирные обитательницы фермы на краткий миг становятся перелетными птицами.
Про любовь.Мы дышим полной грудью лишь тогда, когда связаны с нашими братьями иесть у нас общая цель; и мы знаем по опыту: любить - это не значит смотретьдруг на друга, любить - значит вместе смотреть в одном направлении. Товарищилишь те, кто единой связкой, как альпинисты, совершают восхождение на одну иту же вершину, - так они и обретают друг друга.
Про свободу.Мы хотим свободы. Тот, кто работает киркой, хочет, чтобы в каждом ееударе был смысл. Когда киркой работает каторжник, каждый ее удар толькоунижает каторжника, но если кирка в руках изыскателя, каждый ее ударвозвышает изыскателя. Каторга не там, где работают киркой. Она ужасна нетем, что это тяжкий труд. Каторга там, где удары кирки лишены смысла, гдетруд не соединяет человека с людьми. А мы хотим бежать с каторги.
Про культуру и гениальностьУ тех, для кого культура сводится к затверженнымформулам, представление о ней самое убогое. Последний школяр на отделенииточных наук знает о законах природы куда больше, чем знали Декарт и Паскаль.Но способен ли школяр мыслить, как они?
Про смысл жизни и счастьеКогда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную инезаметную, тогда лишь мы будем счастливы. Тогда лишь мы сможем жить иумирать спокойно, ибо то, что дает смысл жизни, дает смысл и смерти.
Про обещанного мною в заголовке, маленького Моцарта. Сажусь напротив спящей семьи. Между отцом и матерью кое-как примостилсямалыш. Но вот он поворачивается во сне, и при свете ночника я вижу его лицо.Какое лицо! От этих двоих родился на свет чудесный золотой плод. Этибесформенные тяжелые кули породили чудо изящества и обаяния. Я смотрел нагладкий лоб, на пухлые нежные губы и думал: вот лицо музыканта, вотмаленький Моцарт, он весь - обещание! Он совсем как маленький принц изсказки, ему бы расти, согретому неусыпной разумной заботой, и он бы оправдалсамые смелые надежды! Когда в саду, после долгих поисков, выведут наконецновую розу, все садовники приходят в волнение. Розу отделяют от других, оней неусыпно заботятся, холят ее и лелеют. Но люди растут без садовника.Маленький Моцарт, как и все, попадет под тот же чудовищный пресс. И станетнаслаждаться гнусной музыкой низкопробных кабаков. Моцарт обречен.Я вернулся в свой вагон. Я говорил себе: эти люди не страдают от своейсудьбы. И не сострадание меня мучит. Не в том дело, чтобы проливать слезынад вечно незаживающей язвой. Те, кто ею поражен, ее не чувствуют. Язвапоразила не отдельного человека, она разъедает человечество. И не верю я вжалость. Меня мучит забота садовника. Меня мучит не вид нищеты, - в концеконцов люди свыкаются с нищетой, как свыкаются с бездельем. На Востокемногие поколения живут в грязи и отнюдь не чувствуют себя несчастными. Того,что меня мучит, не излечить бесплатным супом для бедняков. Мучительно неуродство этой бесформенной, измятой человеческой глины. Но в каждом из этихлюдей, быть может, убит Моцарт.
И, -- выводы.
Слишком много в мире людей, которым никто не помог пробудиться.
Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из нее Человека.
«Планета людей», в своей основе, очень похожа на «Маленького принца». Только эта книга уже для повзрослевших, про реальные, а не вымышленные события. Может именно поэтому, большинство с упоением говорят про «Маленького принца». Ведь читая её легче не просыпаться, чем читая «Планету людей».
i-nteres.livejournal.com
Экзюпери - цитаты, афоризмы, высказывания, фразы
Антуан Мари Жан-Батист Рожер де Сент-Экзюпери родился 29 июня 1900 года в Лионе, Франция. Французский писатель. Автор произведений - «Ночной полёт», «Планета людей», «Маленький принц», «Письма юности», «Ветер, песок и звёзды» и др.Разбился на самолете около Марселя 31 июля 1944.
Афоризмы, цитаты, высказывания, фразы - Антуан Мари Жан-Батист Рожер де Сент-Экзюпери
- Царство человечье внутри нас.
- У каждого человека свои звезды.
- Старых друзей наскоро не создашь.
- Себя судить куда трудней, чем других.
- Слова только мешают понимать друг друга.
- Внутри самого себя не найдешь бессмертия.
- Надо много пережить, чтобы стать человеком.
- То, что дает смысл жизни, дает смысл и смерти.
- Человек познает себя в борьбе с препятствиями.
- Истина человека - то, что делает его человеком.
- Война - не приключение. Война - болезнь. Как тиф.
- Со смертью каждого человека умирает неведомый мир.
- Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать.
- Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из нее Человека.
- Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь.
- В урочный час жизнь распадается, как стручок, отдавая зерна.
- Сажая дуб, смешно мечтать, что скоро найдешь приют в его тени.
- Слишком много в мире людей, которым никто не помог пробудиться.
- Быть человеком - это и значит чувствовать, что ты за все в ответе.
- Работая только ради материальных благ, мы сами себе строим тюрьму.
- Самая большая роскошь на свете - это роскошь человеческого общения.
- Все наши богатства - прах и пепел, они бессильны доставить нам то, ради чего стоит жить.
- Спасенье в том, чтобы сделать первый шаг. Еще один шаг. С него-то все и начинается заново.
- Совершенство достигается не тогда, когда уже нечего прибавить, но когда уже ничего нельзя отнять.
- Земля помогает нам понять самих себя, как не помогут никакие книги. Ибо земля нам сопротивляется.
- Любить - это не значит смотреть друг на друга, любить - значит вместе смотреть в одном направлении.
- Когда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы.
- Истина — это то, что упрощает мир, а не то, что создает хаос, это язык, выделяющий из многообразия общее.
- Все мы - кто смутно, кто яснее - ощущаем: нужно пробудиться к жизни. Но сколько открывается ложных путей.
- Призвание помогает освободить в себе человека, - но надо еще, чтобы человек мог дать волю своему призванию.
- Мучительно не уродство этой бесформенной человеческой глины. Но в каждом из этих людей, быть может, убит Моцарт.
- Есть такое твердое правило. Встал поутру, умылся, привел себя в порядок - и сразу же приведи в порядок свою планету.
- Мне всегда была ненавистна роль наблюдателя. Что же я такое, если я не принимаю участия? Чтобы быть, я должен участвовать.
- Что толку в политических учениях, которые сулят расцвет человека, если мы не знаем заранее, какого же человека они вырастят?
- Тот, кто умирает ради того, чтобы двинуть вперед наши познания, или ради возможности излечивать болезни, тот и умирая служит жизни.
- Тоска - это когда жаждешь увидеть чего-то, сам не знаешь чего. Оно существует, это неведомое и желанное, но его не высказать словом.
- Быть может, это и красиво - умереть, чтобы завоевать новые земли, но современная война разрушает все то, ради чего она будто бы ведется.
- Хорошо, когда в споре между различными цивилизациями рождается нечто новое, более совершенное, но чудовищно, когда они пожирают друг друга.
- С того часа, как оружием стали самолет и иприт, война сделалась просто бойней. Победа достается тому, кто сгниет последним. И оба противника гниют заживо.
- Пытаясь охватить мир сегодняшний, мы черпаем из словаря, сложившегося в мире вчерашнем. И нам кажется, будто в прошлом жизнь была созвучнее человеческой природе, - но это лишь потому, что она созвучнее нашему языку.
- В нашем мире все живое тяготеет к себе подобному, даже цветы, клонясь под ветром, смешиваются с другими цветами, лебедю знакомы все лебеди - и только люди замыкаются в одиночестве.
- Кто долго жил всепоглощающей любовью, а потом ее утратил, иной раз устает от своего благородного одиночества. И, смиренно возвращаясь к жизни, находит счастье в самой заурядной привязанности.
- Из расплавленной лавы, из того теста, из которого слеплены звезды, из чудом зародившейся живой клетки вышли мы - люди - и поднимались все выше, ступень за ступенью, и вот мы пишем контаты и измеряем созвездия.
- Когда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы. Тогда лишь мы сможем жить и умирать спокойно, ибо то, что дает смысл жизни, дает смысл и смерти.
- Работая только ради материальных благ, мы сами себе строим тюрьму И запираемся в одиночестве, и все наши богатства — прах и пепел, они бессильны доставить нам то, ради чего стоит жить.
- Отдаленность измеряется не расстоянием. За оградой какого-нибудь сада порою скрывается больше тайн, чем за Китайской стеной, и молчание ограждает душу маленькой девочки надежнее, чем бескрайние пески Сахары ограждают одинокий оазис.
- Убогое представление о культуре у тех, кто полагает, будто она сводится к затверженным формулам. Последний школяр на отделении точных наук знает о законах природы куда больше, чем знали Декарт и Паскаль. Но способен ли школяр мыслить, как они?
- Тот, кто носит в своем сердце образ будущего собора, — уже победитель. Победа есть плод любви. Только любви открываются контуры еше не изваянной статуи. Только любовь направляет резец ее творца. Разум обретает ценность лишь тогда, когда он служит любви.
- Война — не настоящий подвиг, война — суррогат подвига. В основе подвига — богатство связей, которые он создает, задачи, которые он ставит, свершения, к которым побуждает. Простая игра в орла или решку не превратится в подвиг, даже если ставка в ней будет на жизнь или смерть. Война — это не подвиг. Война — болезнь. Вроде тифа.
- Человек полон противоречий. Иному дается верный кусок хлеба, чтобы ничто не мешало ему творить, а он погружается в сон. Завоеватель, одержав победу, становится малодушен; щедрого богатство обращает в скрягу. Что толку в политических учениях, которые сулят расцвет человека, если мы не знаем заранее, какого же человека они вырастят? Кого породит их торжество? Мы ведь не скот, который надо откармливать, и когда появляется один бедняк Паскаль, это несравненно важнее, чем рождение десятка благополучных ничтожеств.
| Статистика |
| |
aphorism-citation.ru
Афоризмы и цитаты Сент – Экзюпери
Быть может, это и красиво — умереть, чтобы завоевать новые земли, но современная война разрушает все то, ради чего она будто бы ведется.
Быть человеком — это и значит чувствовать, что ты за все в ответе.
В нашем мире все живое тяготеет к себе подобному, даже цветы, клонясь под ветром, смешиваются с другими цветами, лебедю знакомы все лебеди — и только люди замыкаются в одиночестве.
В урочный час жизнь распадается, как стручок, отдавая зерна.
Внутри самого себя не найдешь бессмертия.
Война — не приключение. Война — болезнь. Как тиф.
Все мы — кто смутно, кто яснее — ощущаем: нужно пробудиться к жизни. Но сколько открывается ложных путей.
Все наши богатства — прах и пепел, они бессильны доставить нам то, ради чего стоит жить.
Есть такое твердое правило. Встал поутру, умылся, привел себя в порядок — и сразу же приведи в порядок свою планету.
Животное и в старости сохраняет изящество. Почему же так изуродована благородная глина, из которой вылеплен человек?
Земля помогает нам понять самих себя, как не помогут никакие книги. Ибо земля нам сопротивляется.
Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь.
Из расплавленной лавы, из того теста, из которого слеплены звезды, из чудом зародившейся живой клетки вышли мы — люди — и поднимались все выше, ступень за ступенью, и вот мы пишем кантаты и измеряем созвездия.
Истина — не то, что доказуемо, истина — это простота.
Истина не лежит на поверхности.
Истина человека — то, что делает его человеком.
Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать.
Когда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы.
Кто долго жил всепоглощающей любовью, а потом ее утратил, иной раз устает от своего благородного одиночества. И, смиренно возвращаясь к жизни, находит счастье в самой заурядной привязанности.
Любить — это не значит смотреть друг на друга, любить — значит вместе смотреть в одном направлении.
Можно одурманить немцев спесью от того, что они — немцы и соотечественники Бетховена. Так можно вскружить голову и последнему трубочисту. И это куда проще, чем в трубочисте пробудить Бетховена.
Мучительно не уродство этой бесформенной человеческой глины. Но в каждом из этих людей, быть может, убит Моцарт.
Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из нее Человека.
Одни только дети знают, чего ищут. Они отдают всю душу тряпочной кукле, и она становится им очень-очень дорога, и если ее у них отнимут, дети плачут.
Призвание помогает освободить в себе человека, — но надо еще, чтобы человек мог дать волю своему призванию.
Пытаясь охватить мир сегодняшний, мы черпаем из словаря, сложившегося в мире вчерашнем. И нам кажется, будто в прошлом жизнь была созвучнее человеческой природе, — но это лишь потому, что она созвучнее нашему языку.
Работая только ради материальных благ, мы сами себе строим тюрьму.
С каждого надо спрашивать то, что он может дать. Власть прежде всего должна быть разумной.
С того часа, как оружием стали самолет и иприт, война сделалась просто бойней. Победа достается тому, кто сгниет последним. И оба противника гниют заживо.
Сажая дуб, смешно мечтать, что скоро найдешь приют в его тени.
Самая большая роскошь на свете — это роскошь человеческого общения.
Светильники надо беречь: порыв ветра может их погасить.
Себя судить куда трудней, чем других.
Слишком много в мире людей, которым никто не помог пробудиться.
Слова только мешают понимать друг друга.
Со смертью каждого человека умирает неведомый мир.
Совершенство достигается не тогда, когда уже нечего прибавить, но когда уже ничего нельзя отнять.
Спасенье в том, чтобы сделать первый шаг. Еще один шаг. С него-то все и начинается заново.
Старых друзей наскоро не создашь.
То, что дает смысл жизни, дает смысл и смерти.
Тоска — это когда жаждешь увидеть чего-то, сам не знаешь чего… Оно существует, это неведомое и желанное, но его не высказать словом.
Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил.
У каждого человека свои звезды.
У человеческой жизни нет цены, но мы всегда поступаем так, словно существует нечто еще более ценное.
Хорошо, когда в споре между различными цивилизациями рождается нечто новое, более совершенное, но чудовищно, когда они пожирают друг друга.
Царство человечье внутри нас.
Чего ради нам ненавидеть друг друга? Мы все заодно, уносимые одной и той же планетой, мы — команда одного корабля.
Человек познает себя в борьбе с препятствиями.
Что толку в политических учениях, которые сулят расцвет человека, если мы не знаем заранее, какого же человека они вырастят?
citaty.su
