Наши предки верили, что дом – это крепость, главный оборонительный рубеж прежде всего... от нечистой силы, нечисти и нежити. А ею, по представлению наших предков, просто кишела природа. Верили, что сосущие кровь вампиры могли расправиться с жертвой только вне пределов дома. Поэтому при постройке жилища всегда совершали очистительные обряды и прибегали к защитной магии. Например, на карнизах, окнах, под крышей вырезали охранные знаки и старались прикрыть каждое отверстие в доме какой-нибудь меткой против злых духов. Внутри же дома семью и хозяина оберегал и поддерживал сам домовой. Кто же он такой? История появления в доме духа-хранителя очень давняя. Может быть, ей 5 тысяч лет, может, более. Еще в каменном веке самым священным местом в доме считался очаг. В эпоху бронзового века в IV – III тысячелетиях до новой эры начал широко распространяться культ мужских покровителей домашнего очага. Возможно, тогда и зародился образ духа-хранителя семьи и жилища. На Кавказе его представляли в виде фаллического символа. У древних римлян каждый член семьи имел своего покровителя – лара. Лары выглядели как куклы. Их складывали в особый сундучок. Не его ли называли ларцом? Наш славянский домовой был тесно связан с силой огня. В избе он обитал у печки, мог превратиться в мерцающий огонек или уголек.Домовые были разные: кто в доме жил, тех называли домовиками, а кто на дворе – дворовыми духами. Домовой-домовик – главный хозяин усадьбы и избы. Он добрый дух, хотя и нежить. Его чтили, подкармливали, баловали подношениями и никогда не ругались именем домового. Называли ласково: хозяин, дедушка, но часто вообще звали иносказательно: Он, Доброжил, Доброхот, Сусед. Домовой-домашний Домового обычно видеть нельзя, можно только чувствовать его присутствие. То он от скуки горшками в ночи гремит, ногами шаркает, кряхтит, всхлипывает в темноте, то говорит мягким ласковым голосом или глухим отрывистым. Дает краткие ответы на вопросы хозяев. Домовой любит тепло, его еще называли – «жировик» проказник полизать вкусненького не прочь, поэтому прозвали его также «лизуном». Избави Бог подглядеть за домовым, если он этого не хочет: заболеет человек или лошадь его копытом ударит. Ночью домовой иногда знак дает. Навалится на грудь спящего и давай давить. Утром проснется человек в беспокойстве. К добру или худу тот знак был?Немногим привелось видеть хозяина. Утверждают, что он мохнат, оброс шерстью. А лапа у него теплая, мохнатая, ласковая. Коль погладит ею во сне человека, гадать не надо, – добрый знак. Некоторые уверяют, что домовой похож на маленького косматого старичка. Способен превращаться в разных животных, в черных котов, например. Вот послышалась в сенях какая-то возня, вроде коты сцепились, шипят, вопят, буянят. Знайте, это свой хозяин с чужим лизуном драку затеял. – Не ходи в мои владения, – Говорит супротивнику, нечего тут чужой нежити делать.Домовой накрепко привязан к своей избе. Даже если обветшала она, брошена на завывание вьюг и холодных осенних дождей, домовой останется жить в холодной старой печи в полном одиночестве. Плачет, стонет на развалинах. Но и семье нельзя без домового-хранильника. Кто же будет ее по ночам от всякой нечисти оберегать? Поэтому издревле сохранился обычай: при смене жилища берут из старого дома горшочек с углями и переносят в новую избу. Ставят горшок в печь, приговаривают: «Дом-домовой, пойдем со мной, веди домовиху госпожу – как умею, награжу!»У домового может быть семья. Его жену зовут «доманя» или просто «соседка». Семья домового не очень разборчива – согласна обосноваться не только у печи, но и в чулане, порогом. По разным поверьям, домовых-домовиков могла быть несколько. По одному на каждого члена семьи, причем с персональной ответственностью за подопечного. Домовой – верный помощник в хозяйстве. Особенно он любит радивую, дружную семью. Тогда изо всех сил старается ей помочь. А нерадивым хозяевам он с удовольствием пособит еще более запустить дела, будет «портить скотину. Впрочем, изменить его отношение к дому нетрудно. Надо домовому жертву принести и за дело как следует взяться. Домовой и в торговом деле хозяину помочь может. Советы домового всегда ценили при покупке лошадей и коров. А не приживается новая купленная скотина при дворе, знать, не по душе она домовому.Домовой часто старается предупредить семью о несчастье. Заплачет за печкой – к покойнику. Подергает женщину за волосы ночью – не грызись с мужем, хозяин не пили его, не спорь до хрипоты, а то распалится в гневе муж, еще побьет поленом. Загремит домовой посудой – будь внимателен с огнем, оплошаешь – быть пожар вспыхнет непотушенная головешка. Бойся, неверная жена, домового! Покрутила подолом ночью домовой навалится страшной тяжестью на ноги, схватит за горло. А мужика похотливого он во тьме и отлупить может, синяков навешать. Бережет семейные основы. Ну а коль засмеялся домовой в ночи, песни мурлычет знать, радость скоро в доме будет, а то и свадебка. Запечная проказница А еще был в русском доме призрак – кикимора. Сведений о ней не очень конкретны. Считалось, что это одновременно полезное и вредное существо. Имя кикимора состоит и: двух частей. Первая часть слова – кика – может быть истолкована как головной славянский убор с рожками ил просто рогатость существа – очевидный признак нежити. Вторая часть слова – мора, означает, что эта нечисть в родстве со всякими Мороками, Марами, которые дуря человека или даже сулят ему смерть.По поверьям, кикиморы водились в домах, в конюшне хлеву, в лесах и чащобах. Народная фантазия рисовал; кикимору в облике женщины небольшого роста в сарафане то с головным убором-шишигой, то простоволосой, рас трепанной, с маленькими рожками. Глаза у кикиморы навыкате, блестят. Кикимора живет в доме за печкой, обожает плесень, сырость, ее излюбленное место – угол избы куда сметают мусор. Она невидимка, дух. Домашнюю кикимору считали подружкой домового лесную – лешего. Кикимора к людям двойственно относилась. Она симпатизировала трудолюбивым, работящим женщинам. Ночью могла перемыть им всю посуду, при сматривала за тестом, чтобы хорошо взошло, чтобы пироги получились пышными, вкусными. Убаюкивала детей, вот нерадивых девиц и баб кикимора просто терпеть не могла, вредила им исподволь. Могла ленивиц вообще из избы выжить. Кикимора – большая проказница. Любила она баловаться обычно с пряжей, например, портила начатое женщиной на прялке рукоделье. Кикимора и сама любила прясть, но никто ее изделий не видывал. Нередко она бралась за уже начатое и оставленное женщиной рукоделие. Пряхи верили, коль кикимора над рубахой потрудилась, то ее и за неделю не кончишь. Сохранилась поговорка: «Спи, девушка, кикимора за тебя спрядет, а мать выткет». Это было грозное предупреждение хая ленивых прях. Если уж кикимора начала вредить хозяйке, – то тут есть одно верное средство. Надо идти в лес, найти горький корень папоротника, настоять его на воде. Потом перемыть этим настоем дочиста всю посуду. Кикимора очень любит папоротник и за такую усладу готова простить все. Проказам кикиморы приписывали куриные недуги, которые случались в неблагополучных хозяйствах. Если куры сами на себе перья выщипывают – ее вина. Случится вертун – куриная болезнь, от которой птицы на шестке вертятся, потом мертвыми вниз падают – тоже кикимора руку приложила. В таких случаях вешали в курятнике амулет – камень с дыркой, куриный бог называется. Вредила кикимора овцам и лошадям. То шерсть у овец выщиплет, то гривы скакунам перепутает, ночью их гоняет так, что под утро те едва дышат. Потешное существо кикимора, но грозное. Если кто ее увидит в доме, значит, беда на пороге, может близкий занемочь или помереть. Недаром этот дух сродни Маре – Морене – древней богини смерти. Самое верное средство от кикиморы – крест святой и молитва. Духи двора и таинство бани Домовой-дворовой всем похож на своего старшего «брата» из избы, только шерсть на нем растет гуще. Дворовик более злобен. Страсть как любит скотину мучить. Все – нелады с домашними животными, лошадями, коровами, овцами и курами объясняли проказами дворовика. Дружен он был только с козлами да собаками. Чтобы охранить животных от его проказ, вешали в хлеву убитую сороку. Этих птиц дворовик не любит. В угоду дворовику старались не держать белых кошек, белых собак, белых лошадей. Новорожденных телят и ягнят уносили из хлева в дом, потому что дворовик мог их задушить, А так в доме молодняку спокойней. Ты только не спи, хозяин, заботься о скотине. Старались селяне дворовика задобрить. Он до подарков охочь. Любил лоскутки разноцветные, мишуру блестящую, хлеба краюху. Все эти подношения несли в хлев и читали заклятие: «Хозяин домовой, соседушко-доброхотушко, я тебя дарю-благодарю: скотину прими, напои, накорми». Вешали в хлеву «ведьмину метлу» – сосновую или еловую ветвь с густой хвоей.У домового еще и другие помощники были – коловерши. Они походили на кошек. Коловерши – по ночам для своего хозяина из других домов таскали деньги и всякие припасы. На дворе овин, где сушилась солома, его охранял особый дух – овинник. Часто его представляли в образе черного кота. Именно он был главным брандмайором в хозяйстве. Следил, чтобы пересушенная солома в хлеву не вспыхнула. Впрочем, пожар в овине часто приписывали проказам чужого овинника, который намеренно поджег хозяйскую постройку. Если видели, что вблизи овина дерутся два кота – считали, что это свой овинник лупит негодника. По легендам, овинники дрались даже головешками. Однако самым таинственным строением во дворе была баня. Бани на Руси топились по-черному. За баней слыла дурная слава. Селяне, идя в баню, снимали нательные кресты. Духов, обитавших в бане, боялись, считали, что лучше с ними дружить и не раздражать христианской символикой. Главным духом бани был банник. Банник мокрого пара не выносил, сердито покидал свои владения, когда там парились. Но на остывших камнях или в банной печи он мог жить долго. Самая страшная его проказа – «тарный газ. По древним поверьям, в бане обитали души умерших предков – навьи. Навьи по-разному относились к селянину, могли помочь ему, а могли и уморить. Баннику обязательно приносили в жертву черную курицу. Даже захожие одинокие странники опасались ночевать в банях. Банник мог удушить. После парной оставляли в ней веник, кусочек мыла и воды в кадушке. Ночью слышали, как в бане начиналась какая-то возня, плескание, гогот. Считали, что это банники вениками хлещутся, резвятся. С баней были связаны самые серьезные гадания. Кто обнаженную спину старался просунуть в баню, кто, задрав платье, – ягодицы. Банник давал знак, шлепая по телу холодной или теплой мохнатой лапой. Холодная рука была к несчастью, а теплая – к удаче. Поэзия → Азбука со славянскими персонажами - Марина Царь Волкова Боги, духи и существа → СтриБог - Дед Ветров Праздники → Именины Водяного Боги, духи и существа → Лесные и водные жители Боги, духи и существа → Бог Ящер Рейтинг последние 5 slavyanskaya-kultura.ru
Религиозные верования шорцев
Традиционная духовная культура шорцев имеет свои локальные особенности, связанные с различиями этнокультурных контактов с русскими в XVII – нач. XX вв. и влиянием модернизаций советского периода. К нач. XX в. большинство шорцев стараниями Алтайской духовной миссии были крещены и официально исповедовали православие. Православные календарные обряды вытесняли шаманистские или сочетались с ними, через миссионерские школы распространялись знания русского языка, библии и жития святых, истории России. Однако значительное место в духовной жизни продолжало занимать шаманство и более архаичные культы огня, гор и др.
Элементы дохристианских верований сохранились до сих пор, хотя и не играют заметной роли в современной жизни большинства шорцев, подавляющее большинство которых придерживаются безрелигиозного мировоззрения.
Родовые верования. Духи гор, рек, огня, промыслового культа.
Духи гор таг-эзи в отличие от охотничьих покровителей шорцев не получили материального воплощения, хотя их образ довольно отчетливо представлен в мифологии шорцев. Обычно они являлись охотникам во сне в образе молодой голой женщины или девицы с большими грудями, закинутыми за плечи или заложенными под мышки. Не известны у шорцев также изображения духа огня от-эзи, хотя жертвоприношение ему во время похорон и поминок сохранилось до сегодняшнего дня. Этот факт объясняется этнографами глубокой древностью культа, когда изготовление идолов еще не практиковалось.
Религиозное наполнение охотничьего промысла у шорцев было настолько обильным, что сам промысел представлялся чем-то священным. По дороге охотники останавливались у подножия гор и «кормили» духа таг-эзи, разбрызгивая по кругу жертвенный напиток абыртку. Переваливая через хребет, побрасывали собранные пихтовые ветки, обращаясь к горам с просьбой об удачном промысле. Придя на промысловый участок, кропили абырткой охотничий балаган, бросали во время вечерней трапезы кусочки мяса в костер духу огня от-эзи. Специально взятый на промысел сказитель-кайчи рассказывал присутствующим и духам сказки, сопровождая свой рассказ игрой на двухструнном музыкальном инструменте комысе или дудке из сухого дягиля.
На промысле существовали строгие запреты: нельзя было шуметь, кричать, ругаться, так как звери в тайге понимают человеческую речь. Общаться между собой можно было только знаками, иносказательно называя промысловых животных. Соболя вместо алба называли аскыр, т.е. красивый, медведя вместо апилак – улуг кижи, т.е. старый человек и т.д.
Считалось, что душа промыслового зверя находится в кончике его носа, поэтому последний отрезали и хранили, как амулет. Такими же амулетами служили различные части убитого медведя: коготь или лапа, подвешенные над дверью служили оберегом от злых духов айна. Бывали случаи, когда на пасеке вешали на кол медвежью голову и поворачивали ее по направлению к чужой пасеке, чтобы пчелы летели туда воровать мед.
Наряду с почитанием духов-владельцев промысловых зверей, ежегодно, перед большой охотой, устраивались моления и другим духам, способствующим охоте, которых по Мрассу обычно изображали одноголовыми или двухголовыми. Изображения с большой овальной головой с налепленными на нее кусочками меха и с короткими выступами по бокам вместо рук, считались мужчинами. Они имели длинный прямой и широкий нос, и круглые медные глаза. Второе изображение в виде двух одинаковых по размеру овалов, соединенных короткой и тонкой перемычкой, считалось женским.
На Кондоме почитали духа охоты шалыг. Он изображался в виде вырезанных из дерева мужа и жены, причем одна нога мужского изображения делалась короче другой, отчего шалыг считался хромым. Хранили изображения духов в холщовом мешке или берестяной коробке в амбаре. Перед промыслом их заносили в дом и оставляли там до возвращения охотников, угощая аракой и талканом. Там же на Кондоме покровителем охоты считался дух сарыс. Его изображения в виде шкурки колонка или небольшой холщовой тряпочки прямоугольной формы вывешивали на сучьях деревьев за улусом и кормили по пути на промысел.
Каларцы осенью перед охотой поклонялись духу теркижи – человеку переднего угла. Обычно это было изображение человеческого лица из бересты с прикрепленным деревянным носом и глазами из свинцовых бляшек, с приклеенной бородой и усами из беличьего хвоста. Для кормлении тер-кижи приносили из амбара в дом и помещали в передний угол. Перед ним ставили берестяной двухведерный туес с абырткой и тарелку каши. Кормление сопровождалось камланием и обильной пирушкой.
Духи – покровители домашнего очага.
Кроме духов-хозяев и покровителей охотников на земле обитали еще духи предков, являющиеся покровителями домашнего очага. Изображения их делали женщины . Эти антропоморфные «покровители» очага и детей, родоначальницы женщин орекеннер или тер-кижилер имелись в каждой семье и относились к наиболее древнему культурному пласту. У шорцев существовали различные вариации их материального воплощения, и соответственно имеющие разные названия: орекеннер, ене-кижи, тор-кижилер.
Когда девушка покидала родительский дом, она получала их от своей матери и перевозила в дом мужа. Родовые духи заботились о благополучии семьи, увеличении рода, охраняли здоровье детей, родовой огонь. Если к этим духам относились небрежно, то они посылали болезни, поэтому не реже одного раза в год их угощали салом и маслом. Хранились такие изображения в мешке или берестяной коробке на печи или под крышкой амбара.
Орекеннеры представляли собой упрощенные изображения человека в виде либо тряпичных кукол (холщовых мешочков 15-20 см длиной, набитых куделью, реже волосами, срезанными с головы умершей шаманки), либо в виде полос из кендырной ткани. Чаще всего они были безруки и безноги, иногда без шеи, носа, рта, но обязательно с глазами из бисера. Нередко фигурки соединялись попарно – муж и жена (рис.4).
В некоторых шорских родах изображения домашних духов представляли собой упрощенные антропоморфные, сшитые из мешковины фигурки цилиндрической формы, лишенные шеи, а иногда и носа и рта. У некоторых фигурок отмечались груди, олицетворяя духов-женщин. Соединялись «куколки» или попарно, обозначая мужа и жену, или по три и более.
Холщовые и набитые тканью тор-кижилеры сходны с орекеннерами, но часто имели подобие рук и головных уборов. Вероятнее всего орекеннеры, тор-кижилеры и ене-кижи – различные локальные названия изображений, выполняющих одну и ту же функцию.
К другому типу домашних духов относятся изображения, имеющие деревянную основу, зашитую в лоскут ткани (рис.3), поверх которой отмечены бисером или стежками из ниток глаза, нос и рот. На голову повязывался платок или надевалась круглая шапочка, сами фигурки подпоясывались кушаками. Назывались такие изображения также тор-кижилер, и при плохом к ним отношении могли нанести вред скоту и отравить воду.
В пантеоне домашних духов покровителей особое место занимало божество Умай, Умай-иче. Представления о богине Умай – покровительнице детей – были широко распространены среди всех тюркоязычных народов Саяно-Алтая и возникли, видимо, в древнетюркскую эпоху. По воззрениям шорцев, Умай живет одновременно и в верхнем мире, и на земле рядом с новорожденным ребенком.
Со временем культ богине Умай опустился на семейно-бытовой уровень и его функции ограничивались, как у других родовых духов.
Мрасские, кондомские и верхнеабаканские шорцы (улус Балыкташ) одновременно почитали добрую покровительницу детей Умай и злое божество Кара-Умай, с которым связывали болезнь и смерть грудных детей.
Умай, покровительствующая детям, олицетворялась с душой ребенка и входила в шаманский пантеон. Словом «умай» именовали душу ребенка с момента рождения примерно до трех лет, также называлась у шорцев пуповина младенца. Ее символическое изображение – оберег в виде лучка со стрелкой, прикрепленной с кусочком заячьей шкурки к куску бересты – прибивалось к стене юрты или над колыбелью ребенка как знак присутствия женского божества. Л.П. Потапов отмечает, что его «делали при первом укладывании ребенка в колыбель (с приглашением шамана) и снимали, когда дети подрастали и уже не пользовались колыбелью. Рядом с этим изображением оставляли на ночь зернышки кедрового ореха для «угощения» и кропили его талканом .
У мрасских шорцев известно было другое изображение Умай – маленькая берестяная колыбель, выстланная заячьей шкуркой и проткнутая либо стрелой (для мальчика), либо веретеном (для девочки) и прикрепленная к стене юрты. В качестве самого простого оберега могла служить короткая деревянная стрела с железным наконечником, уложенная на дно колыбели ребенка.
В одной из полевых описей этнографом А.В. Анохиным была зарисована матерчатая куколка, названная также Умай. Вещественное изображение злого духа Кара-Умай было из глины в виде человеческой фигурки, прикрепленной к деревянной дощечке».
Если в семье болели и умирали дети, мать обращалась за помощью к шаману. Он заставлял женщину тайно от всех свернуть из тряпок куклу пала куду начах, т.е. детскую душу маленького ребенка, имитирующую младенца. Это камлание Умай тытарга устраивалось тайно глубокой ночью в годовщину смерти последнего ребенка. Предварительно по совету шамана женщина бросала в реку колыбель, чтобы вместе с ней уплыла вниз по течению реки, в царство мертвых, и Кара-Умай. Во время камлания женщина держала в руках у груди, словно ребенка, изготовленную куклу. Шаман камлал тихо, хотя и с бубном, осторожно проходя свой путь. Изловив Умай какого-нибудь ребенка, кам приносил ее в своем бубне, которым накрывал женщину-мать, заставляя ее в это время пить молоко или араку и ударами в бубен «вбивал» в нее похищенную душу ребенка. При этом ребенок, чья душа была похищена, умирал. Шаман сообщал пол украденного ребенка, у которого была похищена душа, и повелевал сделать к рождению нового дитя оберег: для мальчика – маленький лучок со стрелкой, для девочки – раковинку каури для подвешивания их к колыбели для защиты новорожденного.
Фигурки Кара-Умай тщательно прятали от постороннего глаза. Одни их закапывали после удачного камлания в земляной пол юрты неподалеку от того места, где обычно помещалась колыбель с новорожденным. Другие отправляли куклу в маленьком деревянном гробике на плотике вниз по течению реки.
Стойкое сохранение культа этого женского божества у ряда современных тюр-коязычных народов Саяно-Алтая и Средней Азии, причем в сходных чертах, доходящих до тождества, говорит о его широком распространении в древнетюркское время.
Комплексные духи
Таежные шорцы изготовляли и почитали изображения духов, одновременно являвшихся покровителями домашнего очага и охотничьего промысла, так как без удачной охоты не мыслилось благополучие семьи. Среди таких изображений Т.И. Кимеевой выделяются несколько типов.
У шорцев среднего течения Мрассу и в верховьях Томи почитался каннатыг или канатулар (крылатый) в виде природной развилки ветки березы с неорнамен-тированной тряпочкой посредине. К концам развилки или вдоль верхнего края тряпочки крепились птичьи перья. В низовьях Мрассу развилка с холстинкой называлась Ухут-кан, в низовьях Кондомы – Учугат-кан. Это идол в виде укрепленной между развилки тряпочки покровительствовал как охотничьему промыслу, так и охранял дом от злых сил, обитая в печной трубе.
У шорцев низовьев Кондомы аналогичное канатулару изображение носило еще название сарае/сарыс/колунак, трактовавшееся как дух охоты. Это был или небольшой лоскут холста, или шкурка колонка, которую вывешивали на матицу на все время охоты хозяина . Т. И. Кимеева полагает, что прототипом культового предмета в виде развилки с натянутой холстиной являлась шкурка колонка, которую при принесении бескровной жертвы – кормлении – вешали на втыкаемую в скамейку березовую развилку.
Охотничьи духи сарае, колунак, каннатыг, канатулар имели родовую принадлежность. Их изображения хранили в амбаре или под крышей вместе с другими духами и «угощали» жирной пищей – маслом и кашей без соли. За непочтение «крылатый» мог насылать болезни, мешал охотникам прицеливаться в зверя, мелькая перед глазами».
Более поздние по происхождению духи территориально-этнических групп шорцев имели уже антропоморфную форму, почитались целыми группами шорских родов и назывались – тайгамы, шалыги, курмуши и составляли 2-й тип.
По всей долине Мрассу, в верховьях Томи и Абакана шорцы почитали охотничий дух тайгам, имевший как одноголовые, так и двухголовые изображения. При этом в обоих случаях пропорции тела изображений были нарушены. Одноголовые тайгамы вырезались из дерева и имели антропоморфную форму с овальной головой (рис.2). Прямой и широкий нос начинался у верхнего края головы, глаза обозначались обычно вдавленными в древесину медными круглыми пуговицами или пистонами. Вырезался рот с тонкими губами, вокруг которого приклеивались кусочки меха, изображая бороду и усы. У некоторых фигур отмечались ступни и признаки пола. Перед отправкой на охоту приглашенный шаман брызгал на подвешенное к стене ружье абырткой.
Двухголовые деревянные тайгамы имели форму двух овалов, соединенных тонкой перемычкой. Верхний овал изображал лицо с намеченными чертами: длинный двухгранный расширяющийся книзу нос, глаза узкие, из проволоки, или круглые, из медных заклепок, рот вырезан в виде углубления. На нижнем овале некоторых фигур обозначен знак пола или ступни ног. У некоторых тайгамов из кусочков меха прикреплены усы, брови и борода.
У шорцев среднего течения р. Кондомы охотники перед промыслом камлали шалыгу, почитавшемуся как домашний пенат, так и как охотничий дух. Изображение духа вырезалось из кедра или сосны в виде плоской антропоморфной фигуры с овальной готовой, глазами из кусочков свинца или меди, рельефно вырезанным ртом и носом, расчлененными ногами разной длины и руками в виде коротких выступов.
По сведениям А.В. Анохина, у кондомских шорцев, живущих близ города Кузнецка, изображение шалыга делалось в двух экземплярах: одно считалось женой, другое – мужем, причем с равновеликими ногами, в отличие от жены.
К третьему типу относят идолы из бересты в виде человеческого лица с глазами из округлых свинцовых бляшек, деревянным носом, с бородой и усами из беличьего хвоста. Они напоминают берестяные маски коча. Такие изображения символизировали духов, сочетающих функции покровителей охоты и домашнего очага. По сведениям Л.П. Потапова, охотники рода Челей устраивали камлание «хозяину двери» – ежик-ези, считавшемуся сыном Ульгеня и хранителем человеческого жилища. Изображение его делали также из бересты. Шорцы рода Калар в прошлом почитали тор-кижи – «хозяина переднего угла», изображение которого делали в виде берестяной маски .
У шорцев существовали также представления о магической силы амулетов. Таким могла быть прикрепленная к веревке детской колыбели кость животного или медвежья лапа, укрепленная перед входом в юрту .
Изображения домашних и охотничьих духов чаще всего хранили вместе в укромном уголке в берестяном туесе или просто в мешке. Такие туеса украшали незатейливым орнаментом: зигзагом из двух параллельных линий, ромбами, выполненными техникой процарапывания.
Таким образом, у шорцев дошаманистские верования представлены предметами домашнего и охотничьего культов, а также наделенными магической силой амулетами.
Шаманизм
Согласно традиционному мировоззрению кузнецких татар-шорцев, мир разделен на три сферы: небесная земля Ульген-чер (земля Ульгеня) – небо; средняя земля – орты чер или бистын чер – наша земля; земля злых духов – айна чер – подземный мир.
Во владениях высшего божества Ульгеня имеется 9 небес. На первом, самом нижнем небе кошкан помещается молния сарыджы – плеть для бело-сивого коня Ульгеня, гром – удары этой плетью. В середине первого неба санчи живет его хозяин, у которого свой дом, жена, дети. Второе небо называется кок кур – синий пояс, где помещается синяя часть радуги тенгри челизе. Третье – кызыл кур – красный пояс, четвертое – кыр кур – серый пояс, пятое – кектамош кур – голубой пояс, а шестое – кызыл тенгри – красное небо, там живут красные женщины. На седьмом небе находятся луна и звезды, на восьмом – солнце, на девятом живет Ульгень – доброе верховное божество.
Ульгень вместе со своим братом Эрликом, который в мифологии шорцев олицетворял злое начало, сотворили мир и человека. Согласно легенде, Ульгень сотворил солнце, луну, звезды, ровную землю и на ней реки. Эрлик, злое божество, поставил на земле горы. Затем Ульгень создал птиц и зверей, потом человека, но душу его, как ни старался, создать не мог. Он позвал Эрлика и попросил помочь, на что тот ответил согласием, но поставил условие, что созданная душа будет принадлежать ему, а телом пусть владеет Ульгень. Поэтому кузнецкие татары верили тому, что Ульгень и Эрлик равны между собой и их власть над человеком одинакова. Счастье, здоровье, богатство – это воля двоих, а не одного существа. Даже очевидное зло: болезни, несчастья – определяются обоими началами.
Согласно легендам, Эрлик по воле Ульгеня был изгнан с поверхности земли в подземный мир, где он властвует. В подчинении Эрика находятся его помощники айна. Это злые духи, которые забирают душу человека, чем причиняют ему болезнь и смерть. В нижнем мире находится загробный мир, где обитают души умерших людей кермесы, служащие, как и айна, Эрлику.
Человек обитает на средней земле в соседстве с многочисленными духами – хозяевами мест: тайги, гор, рек, озер. Причем эти духи обычно представляются антропоморфными существами, почти ничем не отличающимися от людей по образу жизни. Наибольшим почитанием у шорцев пользовались духи гор – таг эзи и духи воды – суг эзи. Эти духи представлялись в образе мужчин-охотников или нагих женщин с длинными распущенными волосами. Водный дух часто виделся в образе рогатого черного человека .
Таг эзи считался не только хозяином горы, но и хозяином тайги со всеми ее обитателями. Звери и птицы воспринимались как его подданные. Линьку зверей кузнецкие татары считали как бы уплатой дани своему хозяину.
Жизнь любого человека, по воззрениям кузнецких татар – шорцев полностью зависела от этих окружающих духов и божеств всех трех миров. Сам человек лишь в немногих случаях непосредственно общался с духами, например, при «кормлении» духа огня, жертвоприношении духам – хозяевам во время промыслов и некоторым домашним духам-покровителям. Чаще же общение с духами и божествами происходило через посредника-шамана, особого избранника среди живущих на земле людей.
К услугам шаманов прибегали очень часто: при болезнях, во время похорон и поминок, перед охотой, при трудных родах, перед сбором урожая и т.д. Кроме того, существовали традиционные родовые моления Ульгеню, в которых обязательно участвовал шаман.
Шаманом, по-шорски – камом, мог стать только особый избранник Ульгеня. У такого избранника обычно бывает отметина Ульгеня, так называемая артак сеок – лишняя кость: бугорок на пальце руки или ноги, ямка в мочке уха и прочее. Если родители замечали такую особенность у ребенка, то обращались к шаману. Тот узнавал у главного духа-помощника – таг-эзи горы Мустаг, будет ли ребенок камом. Если дух подтверждал это, то ребенку с детства внушали, что он будет камом. Если же лишняя кость не обнаруживалась в детстве, то все равно к предопределенному Ульгенем времени Эрлик пошлет духов причинить избраннику мучительную шаманскую болезнь, пока не добьются согласия стать шаманом.
Шаманы по своей силе и возможностям делились на несколько категорий. Сильный всегда имел бубен с изображенными на нем духами-помощниками и колотушку. Слабый шаман шабынчи камлал веником, рукавицей, палкой или маленьким охотничьим луком и мог только лечить больных.
Самые сильные шорские шаманы получали бубны от горы Мустаг, другие – от Эрлика или Ульгеня. В обоих случаях существовали специальные обряды посвящения шаманского бубна.
Вначале будущему каму вырезали колотушку орба из черемуховой ветви с развилкой из трех или пяти отростков. Заготовку обтягивали камусом дикой козы или шкуркой белого зайца. В рукоятке колотушки сверлили дырку, продевали в нее ремешок, завязывали его петлей и привязывали полоски цветной материи. Такой колотушкой можно было камлать целый год, затем делали новую.
Шаман получал бубен по указанию Мустага обычно осенью. Если разрешение на бубен давал Эрлик, то он повелевал отправиться к Ульгеню весной. Получив разрешение на изготовление бубна, кам обращался к духу-хозяину, перешедшему к нему от умершего в родне шамана, стараясь выпытать у него сведения о материале, форме бубна, местонахождении дерева, из которого нужно делать обечайку, о рисунках, наносимых на бубен.
Обечайку бубна не менее 12 см шириной гнули из тальника, получая таким образом основу круглой или овальной формы 60-70 см в диаметре, затем стягивали ее двумя тонкими черемуховыми обручами и вставляли березовую рукоятку, орнаментируя последнюю резьбой и симметричными отверстиями различной конфигурации. Рукоятка бубна считалась изображением духа – хозяина бубна. Верхнюю ее часть пронизывала железная тетива тебир кириш с навешенными колокольчиками, металлическими полыми трубками, полосками разноцветной материи по обеим сторонам от рукоятки. На верхнем крае обечайки привешивали три ножеобразных подвески – «сабли и мечи» шамана.
Обтягивался бубен кожей самца марала или оленя. Внешняя сторона обтяжки делилась сакральными изображениями на две неравные части. Верхняя, большая часть, олицетворяла небесную сферу – верхний мир, нижняя – подземный мир. Горизонтальный пояс, отделяющий верхнюю часть бубна от нижней – средний мир, земля. В верхней части обтяжки белой или красной краской наносились рисунки: солнце, луна, звезды, радуга, священные березы и тополь, духи-помощники шамана в образе птиц. Ниже изображались люди – пешие, конные, в санях – медведь, лошадь и какое-то многоногое животное. Контур обечайки окаймляет широкая дуга из двух линий, а между ними – геометрические фигуры, зигзаги, косые кресты, поперечные полосы.
В нижней части кожаной обтяжки также изображались деревья и птицы, люди в санях, с луком, пешие, конные, шаман. Также здесь наносились изображения ящериц, змей, лягушек – духов-помощников шамана. Чем больше их было на бубне, тем сильнее считался шаман (рис.1).
Процесс изготовления бубна длился несколько дней. В течение двух дней готовили детали для бубна, на третий – обечайку обтягивали кожей. Вечером шаман совершал первое камлание и рассказывал духу-хозяину бубна о процессе его изготовления. Затем начиналось «оживление» бубна с оживления дерева, из которого был сделан обод. После этого «оживлялся» марал, чьей кожей был обтянут бубен. По окончании камлания в течении ночи до рассвета все присутствующие мужчины стучали по очереди в бубен.
Утром шаман справлялся у духа-хозяина бубна об изображениях, которые тут же наносились на обтяжку, после чего подвешивались «ножи шамана». В течение дня бубен просыхал, а вечером все, принимавшие участие в его изготовлении, привязывали к перекладине и рукоятке бубна ленточки из материи. Затем шаман вновь камлал, показывая бубен Мустагу или Эрлику.
В тех случаях, когда разрешение на изготовление бубна давал Эрлик, бубен делал кто-либо из старших дальних родственников под руководством шамана, который обучал своему ремеслу будущего кама. После изготовления бубна шаман вместе со своими родственниками шел к человеку, сделавшему бубен и «сватал» его, так как дух-хозяин становился мифической женой шамана. При сватовстве человек, сделавший бубен, выступал в роли отца духа-хозяйки, роль ее матери поручали тому, кто помогал делать бубен. Они садились на лавку, ставили около себя бубен, привязывали к нему ленты и повязывали на него женский платок. Затем шаман подносил «отцу» хозяйки бубна чашку вина. Когда тот принимал угощение, шаман или один из его родственников хватал бубен и убегал с ним из жилища. «Отец и «мать» разыгрывали сцены ссоры и примирения, заканчивающиеся угощением всех присутствующих аракой.
Дальше начиналась сама «свадьба», и шаман совершал «поездку» к Ульгеню. Осмотрев бубен, Ульгень сообщал о сроке, в течении которого можно им пользоваться, указывал, сколько бубнов шаман сменит за свою жизнь.
В качестве культового атрибута при лечении больных шаман использовал и посох – черемуховую палку длиной 70 см с орнаментально срезанной корой в виде спиральных и прямых линий по всей длине. На одном из концов посоха на кендырной нити подвешивался скрученный кусок бересты.
Судя по фотографиям Г.И. Иванова, Н.П. Дыренковой, Л.П. Потапова, специальной ритуальной одежды у шорских шаманов не было, камлали они в довольно заношенной рубахе и штанах, иногда босиком, но на голову обязательно и женщины и мужчины повязывали платок.
Ежегодно для благополучия сородичей устраивались родовые моления Ульгеню – обряд таелга. Камлать ему можно было только весной, летом и осенью, так как в зимнее время между человеком и Ульгенем нет общения, их разделяют слой льда, покрывающий небо.
Жертвоприношение зимой допускалось лишь в тех случаях, если на это соглашался кам, который обычно вооружался молотком и им пробивал в небе лед3. Камлание Ульгеню заключалось в жертвоприношении сородичами (исключительно мужчинами) жеребца особой для каждого из родов масти.
Место для камлания выбирал сам кам – обычно на поляне около березы. С западной стороны от нее вкапывали столб, рядом ставили в ряд принесенные с собой куспаки с абырткой. Невдалеке сооружали конический шалаш – одаг со свежей березкой в центре, вершина которой с зелеными листьями возвышалась над конусом. Сучья на березке внутри шалаша обрубались, а на стволе делались 9 зарубок – ступеней, по которым шаман во время камлания проникал на небеса к Ульгеню. Рядом с одагом разводили небольшой костер, а внутрь его складывали остатки трапезы – кости и туеса с недопитой аракой. Считалось, что кости в будущем воплотятся в другого жертвенного жеребца – сына Ульгеня, а напитки пригодятся таг эзи.
Снаружи перед входом в юрту, обращенным на восток, сооружался небольшой символический пригон для жертвенной лошади белой масти. Во время обряда на спину лошади ставили чашку и вели ее к пригону. Если чашка падала со спины вверх дном – значит, лошадь в жертву не годилась. Использование выпукло-вогнутых предметов для гадания (выяснения о принятии жертвы в данном случае) характерно для шаманистских народов Сибири. Такие предметы семантически связаны с бинарными понятиями «да – нет» и выражены в логических оппозиция «верх – низ», «правая сторона – левая сторона» и т.д. Несмотря на различие форм колотушки у народов Притомья, общим для них является противопоставление, зафиксированное в ее выпукло-вогнутой форме или качественном различии ее сторон, если она сделана из березовой развилки.
В начале камлания шаман садился и рассказывал о следах зверей, которых он видел по дороге к Ульгеню, значит, их будет много зимой; о местах, в которых он встречал животных, значит, охота там будет удачной. Путь кама проходил через Золотое (Телецкое) озеро. По пути задерживался у хозяев гор на Мрассу возле улусов Кабырза, Адыр, Кичик, Челей, заходил к хозяину огня от эзи. В это время один из присутствующих брал палку, расщепленную на одном конце, со вставленной в расщеп берестой, зажигал бересту от костра и подходил к каму.
Тот высоко поднимал бубен и подбрасывал его вверх, это значило, что он начинает подниматься к Ульгеню. Один из сородичей трижды окуривал факелом бубен, при этом заклиная: «Алас, алас». Все присутствующие повторяли за ним те же слова.
Затем привязывали к ногам жеребца веревки и растягивая их, выворачивая тем самым жеребцу суставы до тех пор, пока он не погибал от боли. Потом тушу разделывали, оставляя в шкуре череп и голени, при этом стараясь не разлить ни капли крови на землю, не ломать и не резать кости. Мясо варили в больших казанах, затем выкладывали в деревянные блюда и не спеша съедали.
Пока мясо варилось, рядом с березкой втыкался в землю большой кол с развилкой. В нее вставляли длинный шест тюкеле, на конце которого укрепляли шкуру жертвенного жеребца и оставляли здесь до следующего камлания. Под свисающей шкурой устраивали деревянный сруб из 2-3 венцов на четырех столбах – жертвенник тастак.
Жердь укладывалась в развилку столба так, чтобы голова лошадиной шкуры была обращена на Восток, если жертва предназначалась Ульгеню, на 3апад – Эрлику.
Противоположный конец жерди закреплялся на земле.
По описанию А.В. Анохина жердь тюкеле у соседей шорцев – телеутов укреплялась на столбе, вкопанном в центр тастака. Для телеутов в отличие от шорцев характерно сидячее положение жертвы на тастаке. Для хозяйства таежных шорцев обряд тайелга с принесением в жертву лошади наряду с занятием коневодством является, вероятнее всего, заимствованием от соседей-скотоводов.
Во время камлания присутствующие члены рода вырезали из бересты маску с двумя отверстиями для глаз и завязками из конского волоса. Потом из ствола тонкой березы выстругивали палку длиной около 60 см, изображающую фаллос жеребца. В то время, когда кам упоминал о следах соболя, присутствующие по очереди надевали на лицо маску с двумя отверстиями для глаз и садились верхом на палку, бегали друг за другом, вырывая маску – разыгрывали магическое действо – кочиган, направленное на увеличение плодородия соболей.
Другое родовое моление шачил было связано с почитанием березы. Совершался этот обряд летом в Николин день или на Троицу. Рано утром два «выборных» обходили с туесами дома, собирая в них абыртку и отправлялись вместе с толпой сородичей на возвышенное место за улусом. Там около священной березы ставили туеса различной величины, наполненные абырткой. К сучьям березы подвешивали принесенные с собой ленточки, шкурки белок, бурундуков, крылья глухаря, рябчика, предварительно сделав три кивка головой. Старейший из рода становился против березы и туесов и обращался к духам гор. При произнесении имени того или иного духа присутствовавшие на обряде кланялись и брызгали абырткой на березу и вокруг нее. Затем устраивалась борьба, после которой перед уходом гадали на чашках, подбрасывая их вверх. Если чашка падала кверху дном – год обещает быть тяжелым, книзу – хорошим.
Согласно религиозному мировоззрению рассматриваемых народов вселенная делилась на три мира – небо, землю и подземный мир, населенные мифическими животными, птицами, божествами в человеческом облике. Значительная часть мифов о сотворении земли и неба, всей земной природы Ульгенем совместно с властелином подземного мира Эрликом записаны у шорцев и телеутов. Небо, состоящее из девяти слоев, считалось землей Ульгена/Ульгеня, живущего на самом верхнем слое. Остальные небесные слои также были обитаемы, но сведения о заселяющих их духах, полученные исследователями от разных шаманов, весьма противоречивы. У различных родоплеменных групп признание Эрлика как главного божества подземного мира неоднозначно, его почитание в культовой практике шаманов не канонизировано, допускались ритуальные варианты и особенности при камлании с жертвоприношением. Эти факты, как и неодинаковые представления у разных шаманов о количестве сыновей и дочерей Ульгеня и Эрлика являются свидетельством того, что формирование представлений о главном божестве здесь не было закончено.
Посредниками между частью сверхъестественных существ и людьми считались шаманы, или камы. Главным считался признак «шаманской болезни» (эпилепсия), во время которого избранника «пересотворяли» духи, разрезая его тело в особом котле, долго и внимательно пересматривая его кости. Если одной кости не хватало, несостоявшегося избранника в шаманы ждала смерть, если же находилась лишняя кость, то он становился шаманом. Новоявленные шаманы обоего пола у шорцев являлись преемниками умерших шамана или шаманки по линии отца или матери.
Общаться с духами шаману можно было со специальными, наделенными особыми свойствами индивидуальными культовыми атрибутами. Среди них важное место занимали колотушка и бубен.
Сначала с разрешения главного духа хозяина родовой горы шорский избранник в шаманы изготавливал колотушку из выструганной березовой или черемуховой развилки, обматывал ее тряпкой и обтягивал белой шкуркой зайца или камусом с ног марала. К одному концу колотушки привязывались разноцветные ленты, к другому приделывалась кожаная петля для надевания на руку, так как во время камлания колотушку нельзя ронять, иначе все духи разлетятся. Внешний вид колотушки, по всей вероятности, зависел от ремесленных навыков шамана. В музейных коллекциях встречаются экземпляры, украшенные медными пластинами и железными кольцами.
Некоторые шаманы были обречены камлать с колотушкой несколько лет и даже всю жизнь, у шорцев они назывались шабынчи и могли изгнать только небольшого злого духа – айну и лечить некоторые болезни. Кроме колотушки, слабые шаманы у шорцев камлали с рукавицей, с шапкой, со старым луком алар, с веником.
Вероятно, участь камлания без бубна постигала шаманов, не оправдавших доверия духов и не получивших указаний на обзаведение бубном. Шорцам такое указание приходило от духа родовой горы, у телеутов – от «пересотворивших» шамана духов.
После изготовления колотушки хозяин родовой горы шорцев (Мустаг) во время камлания по разрешению Ульгеня назначал шаману срок изготовления бубна, извещая о том, кто будет делать ту или иную его часть, где и из какого дерева должен быть сделан бубен. Он же сообщал ему о наступлении срока изготовления первого бубна, о его внешнем виде и о том, сколько раз нужно будет его сменить. Бубну придавалось особое значение, у шорцев даже жизнь шамана исчислялась количеством бубнов, отпущенным ему духом-покровителем (обычно от трех до девяти): когда их могущество иссякало, шаман умирал.
Шаманский бубен у народов Саяно-Алтая имеет два названия. Л.П. Потапов наиболее распространенным считает тунгур или туур – монгольского происхождения. Другой термин – чалу – встречается реже и относится к тюркской лексике. Шаманский бубен у шорцев имеет только одно название – туур, в отличие от телеутов, употреблявших и термин чалу, а во время камлания телеутский шаман иногда называл бубен ак адан – т.е. священный верблюд40. После «оживления» бубен становился сакральным атрибутом шамана, и никто не имел права к нему прикасаться. В отличие от шорцев, телеутские шаманы не «оживляли» бубен, объясняя это тем, что рукоять его изготавливалась непременно из «живой березы», следовательно она и так живая.
Первое камлание с новым бубном у шорцев — камлание кама Ульгеню. Это многочасовое представление было строго родовым и имело цель испросить благополучие всему роду с обязательным жертвоприношением коня. Ульгень сообщал каму, сколько раз он может менять бубны и через сколько лет. Телеутский же шаман первое камлание посвящал хозяину бубна – Мар ээзи/Чалу ээзи, во время которого он посещал и других духов, живущих по пути к нему.
У шорцев существовало специальное шаманское камлание для испрашивания плодородия – Коча-кан. Обряд кочаган, связанный с этим духом, совершался шорцами сеока Калар, телеутских родов Челей и Тонгул. Коча-кан являлся эротической стороной и сопровождением обряда тайелга с жертвоприношением лошади. У шорцев осенью совершался другой обряд позо кочазы – брага Кочо, при котором из свежеобмолоченного ячменя выкуривали самогон, распиваемый в течение 2-3 дней, при этом устраивая жертвоприношение, сопровождаемое эротическим обрядом пактыган.
Для обрядов, связанных с мифическим божеством Коча из куска бересты вырезали антропоморфную маску с прорезями для глаз, рта и носа, последний мог быть заменен пришитым конопляными нитками кусочком бересты. Иногда также пришивались брови, усы и борода из кусочков меха или конских волос. Из тонкого ствола березы вырезали палку длинной около 60 см, изображающую фаллос жеребца. При обряде тайелга Коча-кан встречает шамана при жертвоприношении лошади Ульгеню на первой небесной сфере и стремится не пустить его дальше. Он задерживает шамана и просит поиграть с ним. Шаман, стараясь отвязаться от него, подносит ему жертвенной браги и сбрасывает Коча-кана на одного из присутствующих при обряде мужчин, в которого тот и вселяется. Избранный таким образом участник обряда надевает на себя маску, берет в руки деревянный фаллос и ведет себя как «жеребец во время гона». Существовал у шорцев обряд с участием Коча-кана, направленный на увеличение плодородия соболей, находившихся, по представлениям шорцев, в ведении Ульгеня. Во время камлания шаман говорил о якобы видимых им следах соболя, присутствующие по очереди надевали на лино маску, вставляли палку между ног и с громким криком скакали, стараясь вырвать другу друга палку и маску. Воображаемый конь помогал донести просьбы до божества.
В музейных коллекциях зафиксирован посох шамана, используемый для лечения болезней – черемуховая палка длиной от 60 см с орнаментом в виде спиральных и прямых линий по всей длине. На одном из его концов на кендырной нити подвешивался скрученный кусок бересты. Одним из шаманских атрибутов являлся игольник с нашитыми раковинами каури.
Шорские камы не пользовались сложным ритуальным костюмом. По сообщениям С.Е. Малова одеждой служил повседневный халат шабыр из кендыря и сшитая из такого же холста шапочка с перьями из хвоста филина. За отсутствием шапочки на голову повязывали женский платок, придерживающий названные перья. В середине XX в. у шорцев зафиксирована шаманская шапка с пучком кудели вместо птичьих перьев. В музейных коллекциях атрибутов ритуального костюма шорцев не сохранилось.
Рисунки на поверхность бубна наносились природными красками: красную приготовляли из охры разных оттенков, для белой толкли мел. В начале нашего века стали применять черную краску, сделанную из пороха, или (реже) масляные. У шорцев на поверхность бубна рисунки наносились косточкой рябчика. Некоторые «художники» рисовали, предварительно не разводя приготовленный из камня порошок, а смачивая палец слюной, обмакивая его в порошок и нанося рисунок на поверхность бубна.
Разведенная краска хранилась в специальной шаманской корзинке. Рисунки изображали вселенную с небесными светилами, животными, духами верхнего и нижнего миров, личными духами шамана.
На каждом бубне кроме основных выполнялись индивидуальные рисунки, отражающие могущество шамана. Наличие определенных сюжетов и образов свидетельствовало о праве владельца бубна камлать Ульгеню, возможности при камлании спускаться в подземный мир. Изображение некоторых представителей фауны означало, что шаман с их помощью мог исцелять определенные болезни. Изображения щук (рыб) воплощали в себе водяного духа и вызывали болезнь у людей, не почитающих их, а также помогали лечить болезни живота и водянку. Лечебно-магическая практика камов не была однозначной, каждый из них врачевал по-своему, опираясь на связь с духами, под воздействием которых на его бубне появились те или иные изображения.
У шорцев существовало несколько понятий, которые на русский язык переводятся как «душа»: тын, кут, сюне, узют.
Тын – жизненность, происходит от тынын – дышу. Это такое духовное свойство, которое не только присуще человеку с самого его рождения, но и животным, птицам, растениям, камням. Тын исчезает, когда айна украдет душу кут.
Кут – это жизненная сила человека, его зародыш, ниспосланный Ульгенем, воплощается в утробе матери в красного червяка. Дает начало бытию человека, остается с ним жить и расти. По другим представлениям душу кут создал Эрлик и поэтому она – собственность последнего. Олицетворяя здоровье человека, душа постоянно подвергается опасности быть украденной одним из помощников Эрлика. Кут способна отделиться от человека во время сна, обморока или при сильном испуге. Отделившись, душа тут же становится добычей злых духов айна или кермеса, в результате человек заболевал.
Возвратить кут мог только шаман. Если же тому это не удавалось, наступала физическая смерть человека.
Причиной смерти была алчность Эрлика или приговор суда, совершаемого сообща Эрликом и Ульгенем. Смерть, причиненная жадностью Эрлика, считается неестественной, преждевременной, от нее есть возможность избавиться приношением жертв. Смерть же, вынесенная в приговоре суда Эрлика и Ульгеня, предопределена и считается неизбежной.
Сюне как духовная субстанция появляется уже после физической смерти человека. Отделяясь от тела умершего, сюне блуждает по тем местам, к которым привыкла еще при жизни человека. Она издает вопли, слышимые живыми. Для ублажения ее в изголовье покойника ставили угощение. Сюне изгоняется из дома камланием на седьмой день после смерти, после чего она превращается в другую субстанцию узют, в течении года после смерти вплоть до последних поминок существующую возле живых родственников.
Узют – это не только душа умершего, но и название злого духа вообще. В течение года она приходит к жилищу своих бывших сородичей, сообщая о своем присутствии порывом ветра, вихрем, стуком. Если она добьется своей цели и проникнет в человека, то он сразу же заболеет. Провожают узют в мир мертвых дважды: на 40-ой день и через год после смерти во время поминок.
Религиозный синкретизм
В конце XIX – начале XX вв. у шорцев сформировалась причудливая картина религиозного синкретизма. Еще не утратили своего значения шорские орекеннеры, тор-кижилеры, ене-кижи, характеризующие глубинный пласт представлений народа, истоки которого уходят глубоко в эпоху родового строя и связанных с ним видов и форм изобразительной деятельности древнего человека.
Из-за несостоятельности сибирского миссионерства правительство и Святейший Синод указами от 1789 и 1799 гг. упразднили должности миссионеров в Сибири. Только в 1826-1827 гг. в Тобольской епархии была учреждена Алтайская духовная миссия, возглавляемая отцом Макарием. Фактически днем основания миссии можно считать 29 августа 1830 г., когда отец Макарий с двумя семинаристами прибыли в г. Бийск для «просвещения верою Христовой» алтайцев Бийского округа. Однако «кочевые инородцы» проживали не только на территории Бийского, но и соседнего – Кузнецкого, на который с 1831 г. начальником Тобольской епархии разрешалось распространить деятельность миссии. В 1832 г. отец Макарий добился принятия правительством закона о льготах для новокрещеных – освобождения от уплаты ясака и прочих повинностей сроком на три года. Недовольные этим некрещеные старосты «инородческих» волостей «чинили притеснения», самочинно устанавливали дополнительные повинности. Достаточно было незначительного повода – плохой погоды, хвори или падежа скота – чтобы под влиянием озлобленных паштыков и шаманов «правила и благочестивые обычаи христианские забывались, а суеверные понятия и привычки язычества опять возобновлялись». Чтобы оградить своих «духовных детей» от произвола паштыков и зайсанов, миссионер старался поселить новокрещеных вблизи станов миссии, в селениях Улала, Муйту, Чемал, а затем в Кузедеево, Челухоевский и Усть-Анзас. В каждом из них на средства миссии были выстроены церковь и миссионерские школы, что оградило крещеных от влияния язычников и соблазна участия в шаманских обрядах.
К началу XX в. большинство шорцев официально исповедовали православие. Заслуга в этом принадлежит протоиерею Алтайской духовной миссии Василию Ивановичу Вербицкому и его ученикам – выходцам из аборигенов: Иоанну Штыгашеву, Тимофею Каншину, Гавриилу Оттыгашеву, Павлу Кадымаеву и др.
Деятельность отца Василия началась с того, что в морозный день 13 декабря 1858 г. он переселился из казачьей станицы Калтан в шорский улус Кузедеевский. Там через год русскими плотниками была срублена небольшая церковь в честь Пророка Предтечи и Крестителя Господня Иоанна и миссионерская школа для детей инородцев. Постепенно Кузедеевский стан миссии распространил свое влияние на всю Кузнецкую тайгу. К 1885 г. общее количество крещеных уже составило 14062 человек. Вслед за Кузедеевским станом стараниями учеников Вербицкого были открыты православные церкви в селе Кондомское (1894 г.), улусах Усть-Анзас (1880 г.), Очаевском (1890 г.), Матур (1905 г.).
Методы распространения христианства были самые различные – от прямого принуждения до введения различных льгот для новокрещеных: бесплатная раздача хлеба, трехлетнее освобождение от всех налогов, возможность стать паштыком. Крещение проводилось как в самой церкви, так и за ее пределами – на берегах местных рек во время ежегодных миссионерских поездок. Миссионеры распространяли передовые методы ведения хозяйства (пчеловодства, земледелия), здоровый образ жизни и новые средства врачевания, защищали шорцев от произвола царских чиновников, боролись против пьянства, невежества шаманов.
Самым главным итогом их деятельности было широкое распространение грамотности через миссионерские школы с библиотеками и появление первых шорских просветителей и интеллигенции из числа воспитанников этих школ . В числе таких были: шорец-миссионер Матурского стана, автор первого шорского букваря и литературного произведения на русском языке Иоанн Оттыгашев. Выпускники катехи-заторского училища братья Яков и Федор Тельгерековы стали первыми руководителями Горно-Шорского национального района, а последний также создателем первого школьного учебника.
Василий Вербицкий со своими учениками старался использовать в первую очередь практическую сторону православия – ее культовые обряды, переплетающиеся с бытом, социальными потребностями, привлекающие своей психологической и эстетической стороной. Сущность христианства для большинства новокрещеных оставалась непонятной. Так, например, главным богом у шорцев считался не Христос, а Никола Угодник, так как в Кузедеевской церкви хранились святые мощи Николая Чудотворца. Христианство, сливаясь с традиционными представлениями шорцев, наслаиваясь на них, создавало причудливую картину религиозного синкретизма. Так, в мифологию шорцев вошли персонажи и сюжеты из библейских сказаний – Адам, Ноев ковчег и т.д. У новокрещеных появились христианские атрибуты: нательные кресты, иконы как в домах, так и перед улусами на деревьях, надмогильные кресты. Однако миссионерам так и не удалось полностью искоренить шаманские обряды и верования. Вплоть до коллективизации шаманы продолжали играть большую роль в общественной жизни, особенно у мрасских шорцев. Одновременно с шаманством сосуществовали прежние дошаманистские родовые промысловые и домашние культы.
По настоящее время у шорцев так и не сложилось цельной традиционной религиозно-мифологической системы. Религиозные верования представляют синкретический комплекс, состоящий из остатков дошаманистских культов, православного христианства и пережитков марксистско-ленинской идеологии. Кроме остаточных элементов православия и шаманизма с 1993 г. активно стали внедряться другие конфессии, как например евангелисты-баптисты. Причем носителей безрелигиозного сознания нельзя назвать атеистами из-за недостаточного образовательного уровня и владения элементарными постулатами атеизма. Однако вряд ли возможно полное возрождение православия у местных жителей, особенно у молодого поколения. Для большинства как сельских, так и городских шорцев характерен религиозный нигилизм. Попытки внедрения неошаманизма со стороны шорской и хакасской национально-политической элиты пока не находят поддержки даже у старшего поколения как в городе, так и по поселкам.
Религиозный синкретизм наиболее выраженно прослеживается в отдаленных таежных улусах Горной Шории (как Усть-Анзас, Челису-Анэас) в погребальном и поминальном обрядах, которыми обычно руководят представители старшего поколения. Даже после закрытия и разрушения церкви в местах бывших станов сохранилась тяга к крещению и отмечанию церковных праздников. Почти в каждом доме в углу висят иконы, стоят свечи или пучки вербы. Шорцы всех поколений постоянно носят нательные кресты, полученные при крещении. В то же время здесь сохранились представления о душах умершего, отрывочные представления о духах гор, воды, огня и т.д., что проявляется в обычаях кормления духов этих объектов природы.
В начале XX в. в сознании шорцев настолько переплелись религиозные верования разного порядка, что это создало причудливую картину религиозного синкретизма. Так, В.В. Радлову довелось записать в верховьях Мрассу: «На небе живет Бог – Кудай (распространенное у всех восточных татарских племен персидское название Бога), который создал землю. Зовут его Муколы (испорченное русское Николай, которого русские зовут Чудотворцем). Но под землей живет злой, его зовут Айна. Когда человек умрет, Айна пожирает его душу».
Принявшие через русских христианство шорцы приурочили ряд традиционных языческих праздников с характерными для них обрядами к праздникам православным. Одним из атрибутов костюма участников рождественских ряжений были берестяные маски, подобные маскам коча или чертей. Одна из фотографий начала XX в. запечатлела участника обряда в берестяной маске на лице и в вывернутой наизнанку – наверх мехом – шубе. Точно так же, как это делали русские при колядовании.
Весенний праздник испрашивания плодородия гармонично сочетался у шорцев с православной Троицей – одной из центральных фигур которой являлась традиционно почитаемая язычниками береза.
Христианство переосмысливалось шорцами через призму его восприятия русскими, которые до переселения в Сибирь приурочили ряд своих языческих праздников к христианским. Усть-Анзасскими шорцами, например, живущими на богатой в прежние времена рыбой реке Мрассу, очень почитаем Петров день, как и у северорусских рыбаков, которые считали апостола Петра покровителем рыбаков. По свидетельству В.В. Радлова, шорцы христианами были лишь по названию, а «…о христианской вере им было известно лишь то, что надо креститься, осенять себя крестным знамением, а когда приезжает к ним священник, он дает им всегда причастие кызыл аракы – красную водку».
К началу XX в. духи-покровители отдельных шорских родов отходили на второй план, уступая место новым общеэтническим божествам. Процесс превращения родоплеменного шаманизма в классовую религию еще не был завершен. К тому же у шорцев под влиянием христианства эволюция шаманизма прекратилась, а шаманистские представления стали переплетаться с поверьями, характерными для православных христиан.
Влияние православия на быт кузнецких татар благотворно сказывалось на развитии их хозяйства и быта.
Миссионерами в своих отчетах отмечалось, что аборигены, живущие в ближних к миссионерскому стану улусах, кроме традиционного ячменя начинают сеять пшеницу и рожь и в больших размерах, чем жители отдаленных улусов. «Но не в одном этом, айв других частях домохозяйства они опередили верховых инородцев, на которых, вследствие отдаленности их и неудобства путей сообщения, миссионер и школа не могут иметь такого влияния, как на живущих вблизи».
Распространение христианства у шорцев сливалось с традиционными религиозными представлениями, наслаивалось на них и создавало причудливую картину религиозного синкретизма. В одном доме с иконами сохранялись изображения охотничьих и домашних духов, к которым мог запросто обращаться за помощью крещеный инородец. В. Кимеев www.rgo-sib.ru Называли домового по-разному: Дедушко, Хозяин или Хозяюшко, Соседушко (т.к. живёт по соседству с людьми), Шишок (что значит небольшого роста). Егор Кузьмич или просто Кузьмич – это если Домовой балует, любит поиграть, пошалить, «подкузьмить». Нафаник, от слова Навь. Домового, живущего в доме из поколения в поколение, называли по имени. Которое уже знали, т.к. общались с ним в течение нескольких веков.Очень не любил Домовой, когда его называли Чёртом, т.е. тем, кто находится за чертой восприятия.Христианские Попы (Прах Отцов Предавшие) очень не любят Домовых. Они ходят по домам и квартирам и гоняют Домовых святой водой, запугивая людей, объясняя им, что это Бесы.Наши предки с Домовыми дружили, заботились друг о друге. Была взаимопомощь и взаимоподдержка.Такие отношения с Домовым были нормальными ещё до середины 20-го века.Путник, просящийся переночевать, заходил в дом, снимал шапку и делал два поклона: в Красный угол и в Хозяйский угол. В Красном углу стояли Кумиры Родов и Богов. Христиане там вешают иконы. Хозяйский угол был углом Домового и Хозяев дома, там ставилась чаша, для угощения Домового. Ароматы томлёной в ней еды привлекают его. На это место раньше вешали шторки, чтобы не беспокоить Домового.В квартирах Домовой также любит жить на кухне, в платяном шкафу или под кроватью «любимчика».Раньше покрывало на кровати делали до самого пола или вешали подзор, также, чтобы не беспокоить Домового.Следили, чтобы Домовой не заигрывался. Так как он любит детей, то может выбрать одного и ночью путает ему волосы (пытается заплести косички).Если домовой влюбится в девочку, то не даст ей выйти замуж. Что тогда делали? Шили или вязали домовому шапочку, свитерок, носочки. Делали мебель. И в ответ на заботу и опеку довольный Домовой делал свадьбу радостной. Как говорится: «Долг платежом красен».Домовой любит сидеть на пороге, поэтому в дверях лучше не стоять.Если Домового довести до «белого каления», то тогда он превращается, как сейчас говорят, в Барабашку или Полтергейст. Потому что в ответ на заботу поучил неуважение. Также повести себя Домовой может, когда в доме скандалы, драки, пьянки. Так как это всё противоестественно, а Домовой существо естественное и привык жить в естественных условиях. Нельзя угощать Домового спиртным!!!«Жизнь Человека считают Летами, а Домового Веками».Если ты что-то не видишь вокруг себя, то это вовсе не значит, что этого не существует.Наше отношение к Домовому – это отношение к Окружающему Миру.«Желайте другим того, чего желаете себе».«Любите ближнего своего, если он того достоин». Источник:По материалам Уроков Асгардского духовного училища Древнерусской Инглиистической Церкви Православных Староверов Инглингов. Лектор Патер Дий. Легенда o Домовом: Он помогает трудолюбивым хозяевам, неустанно заботится о них и хлопочет. Домовой замечает всякую мелочь, любит, чтобы все было в порядке и наготове; ему приятен приплод домашних животных и птицы; он не терпит излишних расходов и сердится из-за них, — словом, домовой склонен к порядку, бережлив и расчетлив. Если ему жилье по душе, то он служит этой семье верой и правдой. Зато ленивым и нерадивым он вредит и мешает, делает им разные пакости: то вещи разбросает, то одежду порвет или белье испачкает, а то и вовсе мешает спать по ночам, душит людей во сне и мучает. Впрочем, помириться с рассерженным домовым нетрудно: стоит только навести в доме порядок да поговорить с ним ласково — очень уж он большой охотник до ласкового слова. Вот каков славянский домовой — несомненно добрый дух, заботливый хранитель домашнего очага, незримый помощник и веселый озорник. источник 7lostworlds.ru Магия играла чрезвычайно важную роль в жизни народов Античного мира. Пережитки тотемизма и анимизма, жречество и всевозможные предсказатели влияли на их умонастроения. Разумеется, не были исключением в этом ряду и, казалось бы, прагматичные древние римляне. Злые и добрые духи Долгое время считалось, что сведений о развитии суеверий в Риме в древнейшую эпоху очень мало. Считали, что в древнеримской религии не было развитого учения о демонах, но римляне верили в привидения и души злых людей, осужденных за свои грехи после смерти блуждать по земле. Ныне же ученым ясно, что для древних римлян мир был полон добрых и злых духов, и их благосклонности надлежало достигать при помощи молитв, магических заклинаний и жертвоприношений. Поскольку основным занятием римлян было сельское хозяйство, существовало множество божеств, которые олицетворяли буквально все явления природы и виды сельскохозяйственных работ. Например, три божества - Вервактор, Редаратор и Обаратор - помогали крестьянам при вспашке целины. При удобрении поля надлежало молиться и приносить жертвы Сгеркулинию, при севе - Сатурну и Семоне. Созревание колосьев находилось под покровительством бога Лакгурна. Целый сонм божеств охранял безопасность и благополучие дома и семьи. Так, лары и пенаты опекали жилище, Янус охранял двери, Веста - домашний очаг. Каждый человек имел своего духа-покровителя - гения, в котором проявлялась жизненная сила отдельной личности. Римляне считали, что существуют «гениус фамилиэ» - покровители семьи и «гениус лоци» - покровители места. Души умерших почитались как духи-маны. Манов было принято считать добрыми духами, но если семьи усопших пренебрегали обрядами для успокоения душ умерших, они могли явиться смертным как грозные и мстительные лемуры. Для задабривания душ предков могилы поливали молоком или вином, рядом рыли глубокую дыру, через которую твердая пища могла попадать к мертвым. Произносились специальные заклинания, приглашающие мертвых есть и пить. Всех этих божеств и духов жители Вечного города первоначально отнюдь не представляли в человеческом облике, не ставили им статуй, не строили храмов. Переход к антропоморфизму богов произошел под влиянием этрусков во времена царя Тарквиния Древнего. Не подлежит сомнению, что уже в древнейшие времена римлянам были известны некоторые сложные магические приемы. О преемнике Ромула, Нуме Помпилии, которому приписывают упорядочение древнеримского календаря, учреждение жреческих и ремесленных коллегий, причастность к братству пифагорейцев, рассказывали, что он занимался теургическим искусством, то есть магическими действиями, при помощи которых мог заставить богов появляться в видимом образе. Его воинственный преемник Тулл Гостилий, по преданию, был поражен молнией за то, что при одном таком случае то ли обманул богов, то ли совершил непоправимую ошибку в ритуале, ухитрившись взобраться с ногами на алтарь. Тит Ливий по этому поводу писал: «Царь Тулл, нашедши в комментариях Нумы указания на некоторые торжественные и чрезвычайно таинственные жертвоприношения, которые законодатель посвящал Юпитеру Элицию, удалился в скрытое место для приведения в исполнение этого священного опыта; но, не соблюдши в точности всех предписанных обрядов, с самого начала опыта или в продолжении оного был вместе со всем своим домом сожжен молнией». Римляне также верили, что при помощи магии можно переманить хлеб с чужого поля на свое, и законы двенадцати таблиц (около 450 года до нашей эры) содержали запрет на такие действия. Известны факты, свидетельствующие, что для вредоносной магии римляне порой использовали свинцовые таблички с изображением богини лунного света Гекаты с выползающими из ее головы змеями. Считается, что змеи в данном случае были орудиями исполнения проклятия. Авгуры и гаруспики Уже в XIX веке, если не ранее, историки были хорошо осведомлены о древнеримском искусстве прорицания или гадания. Это искусство у римлян, как и у греков, носило чисто религиозный характер: боги путем особых знамений выражали свою волю, и людям лишь оставалось толковать эти знаки. Древнейшее учение авгуров, вероятно, опиралось у римлян исключительно на наблюдения за полетом птиц. На эти знамения обращали внимание при всех важных общественных вопросах, а также во многих частных делах. Всякий образованный римлянин должен был уметь толковать полет птиц, но для государственных целей назначались особые чиновники, авгуры, которые профессионально толковали волю богов при помощи этих знамений. Авгур очерчивал своим жезлом некое пространство в небе и там после молитвы к богам ожидал от них знамения. Последнее толковалось в утвердительном или отрицательном смысле, так что в нем видели прямой ответ богов на вопрос о том, следует ли претворять в жизнь какое-либо начинание. Для этой цели, однако, могли служить не все птицы, и не всякому давались знамения. Голуби могли служить знамением только для царей, потому что эти птицы никогда не летают в одиночку, подобно тому как правители не выходят без свиты. У некоторых птиц, как, например, у воронов, ворон, сов, петухов, знамением служил крик, у других, как, например, у орла или коршуна, - полет. Благоприятным у одних птиц считался полет слева направо, у других - справа налево. Позднее, когда вера в старинные методы прорицания несколько ослабела, между тем как государство в силу традиции все-таки сохраняло должность авгуров, был изобретен новый прием - получение знамений посредством кормления кур. Для этой цели в клетке держали молодых кур, и когда нуждались в знамении, выпускали их и наблюдали за тем, как они клевали брошенный корм. Если куры жадно набрасывались на него, так что даже роняли часть из клюва, - это был хороший знак. Если же они, напротив, не обращали внимания на корм, это трактовалось как предвестие беды. Такой способ был очень удобен, так как можно было легко заранее обеспечить себе желанный знак, заставив кур голодать, или, напротив, предварительно накормив их. У своих ближайших соседей, этрусков, римляне уже в очень раннюю эпоху научились другим формам прорицания. Этрусское искусство прорицания демонстрировало странное сходство с халдейским, и едва ли это можно объяснить случайностью. Недаром Геродот считал этрусков выходцами из Лидии - области на Анатолийском полуострове. К числу различных отраслей мантики (гаданий) у этрусков, как и у халдеев, принадлежали толкование чудесных событий, наблюдение за молниями, внутренностями жертвенных животных, полетом и криком птиц, новорожденными уродцами и так далее. Со всем этим познакомились и римляне. Сначала они приглашали этрусских гаруспиков, то есть исследователей внутренностей животных. Позднее в обыкновение вошло посылать в Этрурию знатных юношей для обучения различным видам мантики. Но из всех этих видов в Риме распространение, кажется, получили, по крайней мере по отношению к государственным предприятиям, лишь наблюдения за внутренностями животных и молниями. Сивилловы книги Римское государство обладало еще одним в высшей мере замечательным произведением из области магии - «Книгами Сивилл», к которым обращались за советом в особенно трудных случаях, если вдруг авгуры и гаруспики оказывались бессильны. Согласно преданию, царю Тарквинию Гордому (последний, седьмой царь Древнего Рима в 534-509 годах до нашей эры) сначала предложили купить девять таких книг, но он нашел их цену слишком высокой. Тогда продавец, пророчица Демофила из греческого города Кумы в Кампании, сожгла сначала три книги, а затем еще три. Наконец, царь, которого умолили перепуганные советники, купил три оставшиеся книги за ту же цену, в какую изначально были оценены все девять. Они были написаны греческими гекзаметрами на пальмовых листьях. Первая книга якобы состояла из пророчеств самой Кумской сивиллы, вторая - из предсказаний самой известной из Тибуртинских сивилл, третья - из мудрых изречений различных сивилл, которые были записаны римскими братьями Марциями. Их положили на хранение в храм Юпитера Капитолийского. Для толкований учредили коллегию из 15 человек, которые должны были хранить содержание книг в глубочайшей тайне. Кумская сивилла, с которой связывают появление Сивиллиных книг (фреска Микеланджело, Сикстинская капелла) Предполагают также, что эти книги представляли собой собрание изречений греческих оракулов, изложенных так, чтобы они могли годиться на все времена. Цицерон писал по этому поводу: «Автор изложил их так искусно, что все происходящее можно считать предсказанным в них, так как в этих изречениях нет никаких указаний на определенных людей или определенную эпоху. Кроме того, он нарочно выражается тактемно, что одни и те же стихи в различные эпохи могут быть отнесены к совершенно различным событиям. Строение стихов показывает, однако, что они написаны не сумасшедшим; в них виден скорее результат искусства и прилежания, чем плод внутреннего возбуждения и волнения». Это таинственное сочинение погибло во время пожара около 400 года до нашей эры. Однако хранители книг не смирились с потерей. По памяти они сумели воспроизвести и вновь записать несколько сотен изречений сивилл. Впоследствии из них было составлено несколько свитков, которыми тайком пользовались вплоть до V века. Известно также, что в 293 году в Риме разразилась страшная эпидемия чумы. Никто не знал, что предпринять. Но на страницах одной из восстановленных книг было найдено указание - привезти в Рим статую бога Эскулапа из города Эпидавра. Туда были срочно отправлены гонцы, статую упаковали и срочно направили в Рим. Едва телега с драгоценным грузом проехала через городские ворота, как эпидемия пошла на спад. Андрей ЧИНАЕВ paranormal-news.ru Сегодня – День Домового, хранителя домашнего очага! www.babyblog.ru Когда мы говорим Лада, в мыслях у нас — несчастный жигуленок.Хотя Лада — это Богиня любви, красоты, семейного счастья, покровительница брака. А еще и хранительница домашнего очага, жена Сварога, мать Лели и Даджьбога… Она относятся к пантеону светлых богов славянского язычества. Им поклонялись наши предки: древляне, русы, дреговичи, поляне… Берегини-Рожаницы — слова, не требующее объяснений. Эта богиня — хранительница домашнего очага, тепла, кормилица, матушка, покровительница молодоженов и деток, радость стариков. В октябре, по окончании всех земледельческих работ, славяне играли свадьбы. У человека на жизненном пути есть три важные вехи: рождение, свадьба и смерть. Если первая и последняя от нас не зависят, то свадьба — это особый ритуал, связывающий воедино две судьбы, две жизни — два рода. Свадьба, свет, святость, Сварга — понятие жизни, правды, соединения. На свадьбе играли на гуслях, дудках, рожках, бубнах, барабанах и других музыкальных инструментах. Звучали песни, погружавшие слушателей в старину. Родичи, обнявшись за плечи, пели свои родовые песни, славили молодых. Кто-то в шутку мерился силами с новыми родственниками, кто-то верховодил в веселых затеях. Потом за дело брались скоморохи — и тут уж держись! — всем достанется от их выходок. Добро и мир царили в древних славянских родах. Русичи почитали своих предков, богов, хранили предания глубокой старины.Берегиня-рожаница имела помощников: домовых, дворовых, овинников, банников. Ее символ — утица. Велес, волос, волох, волхв, ведун, волохатый, сохатый, вол, лес, лиса, леший, олешка, олень — все эти слова связаны с лесом. Велесовы дети — так называют себя русы в «Слове о полку Игореве». Христиане Велеса обозвали «скотьим богом», но разве могут называться скотиной тотемные звери Велеса — медведь, волк, священная корова? Нет, народы, живущие природно-родовым строем, зверей считали равными людям. Например, на Руси очень любят медведей и считают их братьями. А медведь и есть Велес. У Велеса много образов, в том числе в виде животных. Русичи многому учились у зверей, подражали им голосом, движениями, приемами нападения и обороны. Велес — неисчерпаемый источник знаний, каждый зверь в его лесу уникален. Но люди отошли от природы — отсюда все беды современной цивилизации. Пора бы уже осознать, что только возвращение к естественности, к здоровым природным началам может спасти душу и тело от окончательного разрушения. Мы живем в изуродованном мире, разделенном на религии, партии, сословия, люди ценятся не по уму и силе, а по деньгам, поэтому человечество хиреет, а не развивается духовно. Ибо духовность — в корнях наших, и нигде больше. Духовность — знание (веды). Ведать Ра (вера), ведать Род.Велес — хранитель седой старины и безмолвных костей предков. Последняя ночь октября — день поминовения дедов (на Западе — хеллоуин). В этот день русы провожали с кострами и музыкой волынок и дудок духов природы и умерших за год родичей под снег. Даждьбог, дать, дождь — слова однокоренные, имеющие значение «делиться, раздавать». Даждьбог посылал людям не только дождь, но и солнце, напитывающее землю светом и теплом. Даждьбог — это осеннее небо с облаками, дождями, грозами, а подчас и градом. 22 сентября — осеннее равноденствие, праздник Рода и Рожаниц, день Даждьбога и Макоши. Весь урожай снят, ведутся последние сборы в садах и огородах. Все жители деревни или города выходят на природу, зажигают огонь, вкатывают на гору горящее колесо-солнце, водят хороводы с песнями, играют в предсвадебные и ритуальные игры. Потом выносят на главную улицу столы, ставят на них лучшую еду и начинают общий родовой пир. Соседи и родичи пробуют пищу, свою приготовленную другими, хвалят, все вместе славят Солнце, землю и Русь-матушку. Даждьбожьи (солнечные) внуки — так называли себя Русичи. Символические знаки солнца (солнечные розетки, солнцевороты) у наших предков присутствовали везде — на одежде, посуде, в украшении домов. Всякий русский мужчина обязан создать большую семью — род, накормить, вырастить, воспитать детей и стать Даждьбогом. В этом его долг, слав, правда. За каждым из нас стоят бесчисленные предки — наши корни, и каждый должен дать жизнь ветвям-потомкам. Мужик, не имеющий детей, в старости обречен на голод, позор, нищету. Род должен быть большим, здоровым — наши предки тысячу лет назад не знали водки и курева, и потому рожали крепких и здоровых витязей и рожаниц-лад. Лада, лад, любовь, ласка — все это говорит о нежных отношениях между мужем и женой в семейном союзе, направленном на рождение детей и продление рода славянского. Лада — маленькая девочка, рождающаяся весной с первыми ручьями и подснежниками. Грачи, первые птицы, прилетающие на родину из теплых стран, — вестники рождения Лады. Вместе с Ладой появляются цветы и молодая листва. Там, где проходит Лада, начинают петь птицы. Звери тоже рады юной богине, приносящей им пищу после долгой голодной зимы. Любимые птицы Лады — голуби и лебеди — сопоставляются в нашем сознании с лаской и верностью. Поэтому девушки поют заклички весне голосами птиц. Каждая девушка на Руси — Лада. Лада набирает силу на Купалу, в это время она обласкана лучами Ярилы, и в ее чреве зарождается маленький месяц -символ жизни. 22 июня славяне празднуют летнее солнцестояние, зажигаются огромные костры, в воду скатывается горящее солнечное колесо (означающее «купание» солнца), водятся хороводы с криками: «Гори, гори ясно, чтобы не погасло!» Все купаются, играют в «ручеек» и другие любовные игры, бегают друг за дружкой по лесу. Блуда, как утверждают христиане, на самом деле на праздник не было. Волхвы, старики, родители внимательно следили за молодежью и в случае нарушения законов нравственности изгоняли провинившихся из рода — это было в то время самое страшное наказание, ведь один, без родных, прожить в древности человек не мог. Любовь на Руси не была утехой, а служила для продолжения рода, зачатия новых деток. Именно появление детей является смыслом соединения в пары не только людей, но и животных, птиц. Только семейные пары уходили в конце праздника в леса, под сень теплых туманов, где нежились и любились до утренней зари, зажигая многочисленные костры любви по всей Руси, превращая мир в огромный горящий огненный цветок папоротника, цветок правды, счастья, естественности и вечности. Приход Лады пробуждал и духов природы — леших, полевых, водяных, русалок. Макошь, мать, куш, кошелек, кошёлка (сумка, сума), копилка, купец — эти слова родственны между собой и означают прирост добра и богатства. Если Лада больше относится к весенней воде, то Макошь — богиня земли, Мать-сыра земля. Женщины древности учились быть Макошью в своем роду. Макошь — это та женщина, которая умеет трудиться в поле, в саду, на огороде, в лесу, знает лекарственные травы, умеет вырастить и правильно воспитать детей. Макошь — богиня, открывающая знахарские тайны женщинам летом (Морена — зимой). Макошь — богиня жизни ( у некоторых славянских племен ее называли Жива), она носит в своем растущем после Купалы чреве месяц (мужчину). Человек на Руси символически представлялся Древом. Его родители, деды и прадеды — это корни, уходящие в глубины времени, в седую старину, питающие его жизненными соками рода. Ветви же и крона древа — это будущие дети и внуки, которых с нетерпением ждет каждый Русич. Он протягивает руки к душам предков — звездам и к главному предку — солнцу. Славянин не просит у них милостей, как христиане, а просто говорит — заверяет их о своем твердом намерении иметь семью и детей.Если до замужества девушка училась труду Макоши, то, выйдя замуж, она исполняет священные материнские обязанности, рождая и вскармливая детей, обучая их добру и правильному отношению к природе и родным. Быть Макошью — священный долг всех девушек и женщин. Морена, мор, мороз, моросить (дождь), море, мара, марево, морёный, мертвый, хмарь, морок. Все эти слова означают мрак, лютый холод, смерть, сырость или нестерпимую жару. Подобные ощущения посещают больных и умирающих. Морена — богиня, которая борется с весной и, уходя, уносит с собой остатки прошлого года (холод, снега, тьму), давая дорогу новой жизни, весне. 22 марта наступает весеннее равноденствие, после которого, как считали на Руси, начинается весна. Перед равноденствием наши пращуры весело справляли масленицу. Опять разжигались костры, опять по городам и деревням, как на Коляду, молодежь собиралась в группы, избирались самые веселые затейники для шуток, розыгрышей; делались ледяные горки, крепости для игры в снежки, качели и карусели; устраивалось катание на тройках, рукопашные бои и сражения стенка на стенку и под конец — взятие снежного городка и сжигание чучела Морены. Тут же происходило состязание — кто окажется самым проворным и сможет залезть по столбу и достать оттуда петуха (его почитали как символ солнца, зари, весны и богини Лады — сменщицы Морены), круглые калачи или сапоги. С горы скатывали горящее колесо и жгли костры — символ тепла и возрождения. Но Морена не так ужасна, как может показаться. Она -образ нашей суровой снежной родины, которая проверяет всех на прочность и выживаемость и забирает лишь слабых. Она любит строгую чистоту снега и прозрачность льда, ее радует танец снежинок в глубоком зимнем небе. Любимцы Морены — совы и рыси. Русским людям мила зимушка-зима, ее бодрящий холод, сверкающие сугробы и звонкий лед. Символ Морены — луна. Ее лик сурово глядит на землю, пробуждая в волках желание выть, сгущая туманы в воздухе и рождая движение вод в озерах и морях. Перун, руна (на Руси эти древние буквы были известны как упоминаемые во многих письменных источниках «черты и резы»). Речь, ручей, пророк, рокот, грохот, грай. Перун — великий бог русичей, бог войны и грома. Его оружие — сверкающие мечи, топоры-секиры, огромный грохочущий молот, булава-палица и разящее без промаха копье. Звери и птицы Перуна — туры, волки, вороны, соколы. Любим и почитаем Перун в народе. Завораживает его грохочущий громовой голос. Потрясает и вызывает благоговейный страх неземной блеск его оружия — молнии. Приводит в восторг стремительный полет сине-свинцовых туч — его воинов. Перуна особо почитали во времена войн и опасностей. В кровавой схватке или во время боевых игрищ каждый старался зажечь в себе пламенный дух этого грозного предка-бога. Хотя Перун имел отношение к холоду (он рождался в первый месяц зимы), Дни Перуна — его пора — начинались 20 июня и заканчивались в начале августа. В это время Русичи справляли тризны по павшим в боях воинам — собирались на курганах и красных горах, устраивали пиры, ратные потехи, мерялись силой в беге, метании оружия, плавании, скачках на конях. Убивали купленного вскладчину быка, жарили и ели его, пили меды и квасы. Проводили посвящения молодых парней, которые должны были пройти серьезные испытания в воины и опоясать себя оружием Рода. У наших предков всегда было много внешних врагов, велись постоянные войны. Щит и меч почитались как символ Перуна, его подарок мужчине. Оружию поклонялись и его боготворили. Но в смертельный бой шли не только мужчины. Часто среди убитых русичей на поле боя враги с удивлением находили женщин, сражавшихся со своими мужьями плечом к плечу. Им тоже покровительствовал златоусый Перун… Сварог, сварганить, сварить, свет, святость, свести, цвет. Эти слова объединены идеей сотворения жизни (рог, рок, рождение, речь, нарекать). Сварог — самый великий из русских богов. Это прародитель, пращур, давший ход жизни, давший людям знания и речь. Он сотворил весь космос — вселенную Сваргу. Сварог — во всем. Все в мире есть Сварог, его часть. У балтов он носит имя Сотварас, у иранцев -Тваштар, у римлян — Сатурн, у германцев — Водан, у этрус-сков — Сатр, и так далее — у них всех созвучные имена и похожие черты. В мифах белых народов бог молотом кует -творит мир, высекая молнии и искры, у всех он имеет то или иное отношение к солнцу. Сварог мудр, он сидит в окружении наших почивших предков, умных птиц и зверей. Подобно желудю, родившему огромный дуб, этот бог дал начало Древу жизни. От Сварога-деда ведут начало боги и люди, звери и птицы — все живое. Сварог пребывает в каждом предмете, в каждом человеке, он явен, его можно видеть, трогать, слышать. Сварог — в нави, в прошлом, но о нем (о старине) помнят. Сварог и в прави, в будущем, которое ведаем и ради которого живем. Он в нас, мы его часть, как и наши потомки. Сварог — старое солнце, едущее в колеснице, холодное и темное. Чернобог властвует в последние дни года, когда самая длинная ночь и сильные холода. Русичи купаются в проруби, приобщаясь к зиме. Природа по-стариковски молчит, одеваясь в белые снежные одежды. Люди в домах утепляют окна, жгут лучины и едят то, что вырастили летом, поют песни, рассказывают сказки, шьют одежду, чинят обувь, делают игрушки, топят печи. И ждут рождения Хорса, готовя наряды для колядования. Семаргл, смрад, мерцание, Цербер, собака Смаргла, смерть — эти понятия в своей сути означают потустороннее божество — огненного волка или собаку. У древних славян это огненный волк с крыльями сокола, очень распространенный образ. Русы видели Семаргла как крылатого волка или волка с крыльями и головой сокола, а иногда и лапы его были соколиными. Если вспомнить мифологию, то мы увидим, что не только конь был посвящен солнцу, но и волк, и сокол. Стоит посмотреть на летописные буквицы, рамки, древние вышивки и украшения домов, домашней утвари, доспехов и мы увидим, что волк-сокол Семаргл встречается на них очень часто. Для русов Семаргл был так же важен, как для китайцев — дракон, а для кельтов — единорог. Волк и сокол стремительны, бесстрашны (нападают на превосходящего силой противника), преданны (волк, даже будучи голодным, не сожрет сородича, как собака). Воины часто себя отождествляли с волками (воин — вой волк). Не стоит забывать, что волк и сокол очищают лес от слабых зверей, излечивая природу и производя естественный отбор. Образы серого волка и сокола часто встречаются в сказках, былинах, песнях, древних памятниках письменности, таких как «Слово о полку Игореве».В каждом славянине живет Семаргл, который сражается с болезнями и злом в теле человека. Пьющий, курящий, ленивый, деградирующий человек убивает своего Семаргла, заболевает и умирает Стрибог — стриж, стремительный, быстрый, шустрый, стремление, струя, и даже, если хотите, строка. Все эти понятия означают поток, скорость, распространение, растекание. Если соединить все это в одно, перед нами образ ветра и все, что с ним связано. Это то теплое дуновение лета, то неистовый порыв с дождем и грозой, то ураган, смерч, то холодное дыхание севера, снегопады и стынь. Русь — земля северная, и в ней живет ледяной полуночный ветер. Холодный и голодный февраль — как раз его пора, именно в этот месяц особенно протяжен и пугающ вой голодных волков, которых Стрибог своим ледяным дыханием гонит на охоту. Только вороны купаются в струях северного ветра. А по ночам быстрые тени хищных рысей скользят среди пурги, посверкивая желтыми глазами и издавая леденящее душу мяуканье. В апреле прилетит Стрибог с востока молодым теплым дневным дуновением. Ночью же он будет дышать холодной сыростью. Летом Стрибог задует с полудня (юга), днем обжигая жаром, а ночью лаская теплом. А осенью, налетев с заката (запада), как и весной, будет днем греть, а ночью — холодить. Осенью и весной Стрибог разгоняет тучи, открывая теплое, светлое солнце. Летом он приносит дожди в засуху, чтоб не погиб урожай, зимой вращает крылья мельниц, перемалывая зерно в муку, из котрой потом замесят хлеб. Русы считали себя стрибожьими внуками. Стрибог это наше дыхание, это воздух, в котором звучат слова, распространяются запахи и рассеивается свет, позволяющий видеть окружающее. Стрибог жизненно необходим всему живому. Он повелитель птиц и часто изображается в виде дующей головы или всадника. Хорс, хорост, хворост, хрест, крест, кресало, искра, хоровод, хоро, коло, колесо, коловорот, кол, колядки, круг, кровь, красный — все эти слова родственны между собой и обозначают понятия, связанные с огнем, кругом, красным цветом. Если слить их в одно, перед нами появится образ солнца, описанный иносказательно. Начало нового года славяне отмечали 22 декабря — в день зимнего солнцестояния. Считалось, что в этот день рождается маленькое ярое солнце в образе мальчика — Хорса. Новое солнце завершало ход старого солнца (старого года) и открывало ход следующего года. Пока солнце еще слабое, на земле господствуют ночь и холод, доставшиеся от старого года, но с каждым днем Великий Хорс (как упоминается в «Слове о полку Игореве») растет, и солнце крепнет. Наши предки встречали солнцестояние колядками, носили на шесте коловрат (восьмиконечную звезду) — солнце, надевали на себя личины тотемных зверей, которые связывались в сознании людей с образами древних богов: медведь -Велес, корова — Макошь, козел — веселая и одновременно злая ипостась Велеса, конь — солнце, лебедь — Лада, утка- Рожаница (прародительница мира), петух — символ времени, восхода и захода солнца, и так далее. На горе жгли колесо, обвязанное соломой, как бы помогая солнышку светить, потом начинались катания на санках, коньках, лыжах, игра в снежки, кулачки и бои стенка на стенку, песни, пляски, состязания, игрища. Люди ходили друг к другу в гости, каждый старался получше угостить пришедших, чтоб в новом году было в доме изобилие. Суровая северная Русь любила молодецкие потехи. Вынужденные жить и работать в тяжелых условиях, наши пращуры вплоть до XX века слыли народом веселым и гостеприимным, умевшим отдыхать.Хорс — мужское божество, воплощающее стремление мальчиков и взрослых мужей к знанию, духовному росту, самосовершенствованию, к преодолению встречающихся в жизни трудностей и нахождению верных решений. Ярило, ярость, яровые, Яр (у северян в древности означало «село», так как раньше жили в избах с очагом), яркость. Эти слова объединены понятием усиления яркости, света. Действительно, после прихода весны идет быстрое прибавление дня и усиление тепла. Все оживает, растет, тянется к солнцу. Природа воскресает в образе прекрасной Лады. Ярило, растопляя снега, живит матушку — землю талой водой. Ярило — солнце в образе молодого, полного сил жениха скачет на коне к своей Ладе. Спешит создать семью и народить детей (урожай, детенышей зверей, птиц, рыб и т.д.). К летнему солнцестоянию Ярило набирает полную силу. Он живет в правде и любви с землею, рождая летом новые жизни. К 22 июня Ярило превращается в Белбога, день самый длинный, природа обласкана им и любит его. Состояние Ярилы — состояние всех молодых парней. В четвертый месяц года (ныне апрель) русичи начинали самые важные для всего славянского рода сельскохозяйственные работы: пахоту, выпас скота, потом охоту, рыболовство, бортничество, садоводство, огородничество. Такова была жизнь крестьян (кстати, слово «крестьянин» произошло от «крест, кресало, Хорс», а «огнищанин» — от «огня», что разводят в печи). У читателей может сложиться ошибочное мнение, что одни боги служили у славян воплощением зла, другие — добра. Нет, русичи, дети природы, принимали ее во всех проявлениях, умели быть полезными ей и с благодарностью брать у нее то, что им нужно. Боги же, как и люди, совмещали в себе оба начала — и позитивное, и негативное. Например, Ярило дарит тепло и свет, но, если ими пользоваться неразумно, будет солнечный удар. А Морена, хоть и холодна, не раз помогла Руси, поморозив войска Гитлера и Наполеона. tainy.netДомовой – добрый Дух, хранитель домашнего очага. Добрые духи покровительствующие семье и домашнему очагу
Древний хранитель семейного очага — Славянская культура
Похожие статьи:
Наука | Этнография | Религиозные верования шорцев
Наука | Этнография
Домовой – добрый Дух, хранитель домашнего очага
Домовой – добрый Дух, хранитель домашнего очага. Один из предков, основателей данного Рода или Дома.
Веник в доме ставили у порога и так, чтобы Домовому было удобно за него взяться (он ведь маленького роста), чтобы выметать нечисть из дома.Домовой не поедает пищу, которую ему кладут в чашу, как человек. Он забирает из продуктов Энергию, которая ему необходима, т.к. при уходе за домом, он тратит энергию.Самой высокоэнергетической пищей считались молоко, сливки, сметана. Масло. Этим и угощали Домового. Для блинчиков и оладушек ставили ещё одну чашу. Впрочем, угощать Домового можно всем, что едите сами.
Кроме Хозяйского угла Домовой любит жить под печью.
В славянской низшей мифологии дух, живущий в доме. В древности у восточных славян домовой выступал как хранитель домашнего очага, семьи и был связан с культом предков. Легенды и поверья о домовом сохранились до наших дней в русских, белорусских и украинских деревнях. Западные и южные славяне также имеют представление об этом существе. Считается, что в каждом доме живет домовой — покровитель дома, незримый помощник семьи, поэтому его уважительно называют хозяином, дедушкой, соседушкой. Любит он селиться в укромных местах — под порогом или под печкой, на чердаке или в чулане, в печной трубе или в углу за сундуком.
Если хозяева своего «соседушку» любят, если живут с ним в ладу, то нипочем не захотят с ним расстаться. Раньше, переезжая в новый дом, люди совершали определенный ритуал с той целью, чтобы и домовой переселился вместе с ними и продолжал помогать на новом месте. Домового «переносили» в горшке с углями, в мешке, заманивали горшком каши и т. п. Например, поскребут под порогом, соберут мусор в совок — и посыплют его в новой избе, не забыв при этом со всем возможным уважением сказать: «Дедушка домовой, выходи домой. Иди к нам жить!» Редкий человек может похвастаться, что видал домового. Гораздо проще домового услышать: по ночам он стучит, шуршит, поскрипывает и совершает разные проказы. Домовой может предсказывать различные события, как приятные, так и неприятные, подавать соответствующие знаки: его плач и глухие сдержанные стоны словно предупреждают об опасности, а его нежный и ласковый голос, словно ветерок тихо листьями шелестит, сулит спокойствие и радость. Иной раз ночью гладит он спящих своей мягкой лапой, и тогда ясно, что это к добру.Колдовство по-древнеримски
Сегодня – День Домового, хранителя домашнего очага! - запись пользователя Анечка (Anna_79) в дневнике
Сегодня – День Домового, хранителя домашнего очага!От сглаза и нечистой силы, на счастье и удачу,к здоровью, достатку и процветанию…
ОБЕРЕГ—ОГОНЬ Я Вой порождаю во Древе своем, и Сполох могучий завьется огнем. Я делаю Вдох — Ветер в лапе шумит, я делаю Выдох — готов крепкий щит. Я Тризной вгрызаюсь меж мертвых стволов, я к Древу лечу с лютой стаей волков. Мой Ветер задержкой Дыханья рожден, и Древо очнется под черным дождем. Где Смрад от болот — там мой Белый Поток, пробился к Межи мой израненный Волк. Он Зверя убьет боевым топором, пожрет весь Приплод и всю грязь за Заслон, вернется ко мне через Черный Поток. Я Тризну в Дупло — Оберег Веси Ток. 
Кукла-оберег, сохраняющая огонь в печи
Оберег есть оборона, Знак надежный — хвори врагОберег — напоминанье об опасности вокруг, Оберег тебе напомнит, где твой враг, а где твой друг. 
Ваш добрый хранитель домаМногие могут рассказать об этом жителе своих квартир. Не надо пугаться, если подозреваете, что он есть и у вас. Итак, что нужно, чтобы домовой чувствовал себя хорошо, помогал и не шкодил? Для начала нужно знать, что с домовым можно разговаривать вслух. Если ваша семья это воспринимает нормально, то можно в присутствии членов семьи. Просите его помочь в чем-то, обещайте вкусненького или игрушек. 
Если домовой разбалуется, то следует его пожурить: «Такой взрослый дедушка и проказничаешь. Ай-яй-яй!». Ему станет стыдно и он постарается загладить вину. Иногда ему следует давать кашки, молока, конфетки, печенье - каждое первое число месяца. Ставить вкусности лучше под батарею в блюдце. Если есть в доме собаки, кошки или другие животные, то ставьте на холодильник или в уголок, чтобы домовому было удобно, и подальше от людских глаз, и чтоб животные не достали. Ставя лакомства, следует сказать, что это для тебя, дедушка-домовеюшка. Тогда счастья в доме прибавится, и мира между домочадцами.
Всю еду, которую давали домовому, потом отдают домашним животным или любым животным на улице, птицам. Кашу убирают на следующий день, а сладости держат до следующего первого числа. Следует определить ему местечко, где бы он отсыпался, прятался. Обычно домовой сам себе такое место находит и обустраивает, но иногда он прямо показывает, что ему нравится здесь – будьте снисходительны. 
Никогда не оставляйте на ночь на столе колющие и режущие предметы: вилки, ножи, ножницы; соль, перец, чеснок, лук – все это очень мешает домовому бороться против злых сил. Он хоть и считается двоюродным братом черта, но борется с его силами, защищая нас. Давайте не будем создавать ему препятствий в этом полезном деле. 
Если вам не удается договориться с домовым, берите веник и, приговаривая: «Выметаю тебя, чужой, вредный домовой, выгоняю» - метите полы, заглядывая веником в каждый угол. И так каждый день, кроме пятницы, всю неделю. Хочу предупредить, стоит попробовать все указанные методы воздействия на него, указанные здесь. И пожурить, и поругать, и приласкать, и только если уж ничего не выходит, и он действительно очень злой, тогда выгоняйте, но помните, без домового житье худо. 
Чем домовой любит играть? Старые бусы, бижутерия, блестящие пуговицы, старые монетки. Все это сложите в красивую коробочку без крышки и скажите домовому, что это подарок для него, и поставьте в тайное место. Никто не должен трогать коробочку и ее содержимое. Коробочку можно сшить из открыток, склеить или взять готовую и нарядить ее всякими блестящими бумажками, дождиком. Одарите домового денежкой.
Обычно это пять копеек одной монетой. Ее кладут в труднодоступное место в доме, нередко оставляют между щелями в полу. В это время говорят: " Дедушка домовой! Вот тебе денежка на сапоги и семечки. От души даю, тебе дарю!" К домовому можно обращаться так: «Дедушка», «Дедушка-домовеюшка», «Хозяин-батюшка», «Домовой-батюшка», «Сударь-домовой». 
Соблюдая все пунктики, вы удивитесь, насколько поменялась ваша жизнь в доме. Отношения стали ровнее, вы стали чувствовать себя лучше, увереннее, спокойнее и, как следствие всего этого, стали удачливее. 
Переезжая в новый дом или квартиру не забудьте взять с собой своего домового. Покидая старую квартиру, на пороге произнесите: «Хозяин мой, пойдем со мной» или ночью хозяин должен пригласить его, поставив ему угощенье – ломоть хлеба с солью и чашку молока.Говорят: «Батюшка, хозяин мой, добрый мой домовой. Дам я тебе хоромы новые, палаты светлые. Идем со мной, без тебя счастья не будет». Переносят домового в мешке, куда его вежливо просят забраться. Материальным воплощением домового становиться уголек или шило, которое следует положить в мешок. Без приглашения домовой с вами не пойдет. И останется одиноким и покинутым. А со своим домовым благополучье на новом месте вам обеспечено. 
Он может в реальной жизни появляться в виде кота, поэтому при переезде на новое место жительства впускают первым это животное, говоря: «Вот тебе, хозяин, лохматый зверь на богатое жилье». Если в доме есть печь, ей следует поклониться 9 раз, затем к печке поднести кошку со словами: «Вот тебе, хозяин, лохматый зверь на богатое жилье». Затем изготовить пирог. Замесить тесто: 800 г муки, 2 яйца, 2 столовые ложки сахара, 200 г сливочного масла, 2 щепотки соли. Испечь булку. Три дня изделие не трогать. По истечении указанного срока вечером накрыть стол для всей семьи, поставить лишний прибор и рюмку. Старший в доме наливает вино, разрезает булку. Одну половину делит на всех, а вторую ставит вместе с рюмкой на столе со словами: «Батюшка домовой, меня полюби, охраняй и береги мое добро, прими мое угощенье и вина отпей из полной чаши». Если по прошествии суток вино выпито, то долить снова, произнося тоже слова, если нет – то 9 раз попросить своими словами домового принять угощенье. 
Выполнять ритуал каждое первое число месяца. Иногда домовой может по ночам душить, но не нужно бояться, а постараться спросить: «К худу или к добру?» Ответ последует незамедлительно, так как он предупреждает о каких-либо переменах в жизни. Порой он невзлюбит людей, проживающих в этом доме. В этом случае на кухне, в укромном уголке на закате солнца оставить блюдце с молоком и хлебобулочным изделие и искренне попросить у домового прощения. 
Не забывайте здороваться и прощаться с домовым, называя его уважительно «Хозяин». Иногда домовой может открыть вам свое имя – это очень позитивный знак. Иногда в доме пропадают ложечки, ножи, наручные часы и т.п. Если вы не можете найти пропавшую вещь, то станьте в угол комнаты и обратитесь к домовому: «Домовой, домовой, поиграй и отдай». Ищите в каждой комнате отдельно. Если маленький ребенок плохо спит по ночам и капризничает, перед тем, как уложить ребенка спать, поставьте для домового угощение и обратитесь к нему с просьбой: «Домовой, домовой! Успокой мое дитя!» 
На семейные праздники не забывайте домовому ставить рюмку вина (водку не предлагать) и что-нибудь вкусненькое. При этом говорить: «Хозяин-батюшка, сударь домовой, меня полюби да пожалуй, мое угощенье прими». С рюмкой домового все чокаются. Если вашу семью стали преследовать неприятности, жизненные неурядицы, в доме участились ссоры и скандалы, необходимо установить контакт с вашим домовым, проведя следующий ритуал: На выбранное вами место для домового кладется хлеб с солью и ставится чашка с молоком со словами: «Соседушко-домоседушко, раб к тебе идет, низко голову несет; не томи его напрасно, а заведи с ним приятство, заведи с ним дружбу, да сослужи легку службу. Вот тебе и место тепленькое и угощенье маленькое». Через сутки уберите угощенье. 
Нельзя свистеть в доме, так как домовой не переносит свиста, он может покинуть дом, причем иногда сразу же. Отсутствие домового чувствуется сразу: Hарушается сон, нет покоя в душе, ломаются и портятся вещи, не приживаются животные, со временем наступает тоска и пропадает желание жить. Как привлечь домового, если его небыло в доме? Выше был описан ритуал как забрать своего домового если Вы переезжаете на новое место жительства. Если же Вы, купив дом в новостройке, переехали туда от родителей (или в других случаях, когда нет возможности забрать домового с собой) привлечь домового можно следующим способом: в полночь (если Вы носите крест, повесьте его на спину) поставьте на стол стакан молока и ломоть хлеба и говорите трижды: "Хозяин мой, приди ко мне домой, будь всегда со мной, здесь твое жилье. Кормилец-батюшка, приди ко мне в новый дом хлеба здесь кушать, молоком запивать, а нам печали и горя не знать. Аминь". оставьте угощение на столе на 3 дня, а потом в знак любви и уважения доешьте хлеб и допейте молоко, оставленное на столе. Вполне естественный вопрос - живет ли у Вас домовой - Вы легко разрешите, обратив внимание на то, как неуловимо изменилась обстановка в доме, как стало светло и уютно, как тоска постепенно проходит. После этого поблагодарите его, поставив угощение. 
Домовой - в славянской мифологии домовые духи. В старых домах живет множество разных духов. Одни - это души прежних хозяев, другие - просто приблудные духи, обычно безобидные. Домовой - дух добрый, он рачительный хозяин, помогающий дружной семье. Иногда вредничает, шалит, если ему что не по нраву. Заплетает полюбившимся лошадям гривы, а нелюбимых изводит. Все домовые духи служат ему, и если не поладить с домовым, то не будет житья. Духи предков чтились так же под другим именем "чурила" или "щур". В случае какой либо беды в старину говорили :" Чур, меня защити" А особенно беда, ежели в доме заведутся навии - духи враждебных мертвецов, а то и упыри, приползшие с кладбища. Но спи враги оставляют в покое дома, где живут «дзяды», домовые, добрые духи предков, покровительствующие своим потомкам. Потому домовому оставляют в укромном уголке, на загнетке, - кашу, в курятнике вешают «урошный» камень с дырочкой (для куричего бога) и приговаривают: «Хозяин-батюшка, прими нашу кашу! И ешь пироги, наш дом береги!» Домового также называют «Доброжилом», «Доброхотом» и даже (в Вологодской области) «Кормильцем». На русском Севере его зовут «Суседком», «Батанушком». Если он не ладит с хозяином, то его именуют «некошном». (автор энциклопедии Александрова Анастасия ) 
Строительство дома было для древних славян исполнено глубочайшего смысла, ведь человек при этом уподоблялся Богам, создавшим Вселенную. Вот как, например, выбирались деревья. Не годились скрипучие, ибо в них плачет душа замученного человека, не годились засохшие на корню - в них нет жизненных сил, а значит люди в доме станут болеть. Срубая деревья, языческий славянин винился перед древесными душами, изгоняемыми из стволов, а сам подолгу постился и исполнял очистительные обряды. Но древний славянин все-таки не был до конца уверен, что срубленные деревья не начнут ему мстить, и чтобы обезопасить себя приносил так называемые "строительные жертвы". Череп коня или быка закапывался под красным(восточным) углом дома, в котором помещались резные изваяния богов, а позже - иконы. А из души убиенного животного собственно и возникал Домовой. Домовой устраивался жить в подполье, под печью. Он представлялся в виде маленького старичка, похожего лицом на главу семьи. По нраву он - вечный хлопотун, ворчливый, но заботливый и добрый. Люди старались поддерживать с Домовым добрые отношения, заботиться о нем как о почетном госте, и тогда он помогал содержать дом в порядке и предупреждал о грозящем несчастье. Переезжая из дома в дом, Домового всегда с помощью заговора приглашали переехать вместе с семьей. В славянской мифологической традиции считалось что домовые подчиняются Богу Яриле и его отцу - Велесу. Представлялся он так же часто в виде человека, на одно лицо с хозяином дома, или как небольшой старик с лицом, покрытым белой шерстью, и т. п. Тесно связан с благополучием дома, особенно со скотом: от его отношения, доброжелательного или враждебного, зависело здоровье скота. Некоторые обряды, относящиеся к Домовым, ранее могли быть связаны со «скотьим богом» Велесом, а с исчезновением его культа были перенесены на Домового. Косвенным доводом в пользу этого допущения служит поверье, по которому замужняя женщина, «засветившая волосом» (показавшая свои волосы чужому), вызывала гнев Домового - ср. данные о связи Велеса (Волоса) с поверьями о волосах. Различались два вида Домовых - доможил (ср. упоминание беса-хороможителя в средневековом «Слове св. Василия»), живший в доме, обычно в углу за печью, куда надо было бросать мусор, чтобы «Домовой не перевёлся» (назывался также доброжилом, доброхотом, кормильцем, соседушкой), и дворовый, часто мучивший животных (Домовой вообще нередко сближался с нечистой силой). По поверьям, Домовой мог превращаться в кошку, собаку, корову, иногда в змею, крысу или лягушку. Домовыми могли стать люди, умершие без причастия. Жертвы Домовым (немного еды и т. п.) приносили в хлев, где он мог жить. По аналогии с именами женского духа дома (маруха, кикимора) предполагается, что древнейшим названием Домового могло быть Мара. Сходные поверья о духах дома бытовали у западных славян и многих других народов. 
Боги Древней Руси
